— И что? Нам-то с того какая печаль?

— Такая, дружище, что они всерьез рассчитывают туда вернуться. И достаточно скоро… А это значит, что нас не рассматривают всерьез!

— Да ты только вокруг оглянись!

И ведь было на что посмотреть!

Несмотря на понесенные потери, группировка все еще представляла собой мощную военную машину. Усиленный танковый полк из сверхсовременных танков, ракетная бригада и части ПВО — тот еще орешек! А учитывая наличие приличного количества пехоты и вспомогательных частей… надо было совершенно потерять голову, чтобы лезть на рожон.

Потеряв свои станции РЛС и РЭБ, группировка не ослепла совершенно, как того опасался капитан. До определенного момента их прикрывали РЛС боевых кораблей, а их ракетные комплексы и пушки не раз уже успели доказать свою эффективность. Кое-какие возможности были изысканы и сообразительными специалистами, а уж по уровню технической оснащенности экспедиционный корпус вообще не имел себе равных. Проявив чудеса изворотливости, инженеры уже на второй день восстановили один из поврежденных вертолетов. И теперь пять винтокрылых машин неустанно несли боевое дежурство, обшаривая окрестные леса и поляны. Не раз уже они обрушивали свою огневую мощь на подозрительные места. И каждый раз — успешно, противодействия им почти не оказывалось. Вездесущие русские десантники тем не менее ловко уходили из-под удара, словно играя с вертолетами в опасную, но увлекательную игру. Тем не менее потери были. Особенно доставалось бортстрелкам вертолетов. Неожиданно пущенная очередь — и очередной солдат обвисал у пулеметной турели. В большинстве случаев найти стрелка не удавалось. Единственное спасение — полет на относительно малой высоте. Тогда стрелки, как правило, промахивались — слишком быстро возникал над их головами вертолет и очень высока была его скорость. Они просто не успевали целиться — винтокрылая машина моментально исчезала за верхушками деревьев. А стрелять вдогонку они и не пытались. Поразить боевую машину автоматным огнем? В принципе, возможно, только вот желающих не нашлось.

Тихо булькнула вода, и на поверхности появилась голова в черном резиновом шлеме. Сдвинув на лоб маску, человек перевел дух:

— Ф-ф-у-у…

— Как ты, дядь Саша? — скользнул к воде человек в камуфляже. — Жив?

— Местами и здоров… Курить охота — аж зубы сводит!

— Не устал?

— Откровенно говоря — затрахался я эти штуки таскать! Баллоны замените, они почти пустые, щелкало уже…

Выбравшись из воды, человек присел на камень, откинувшись назад. Товарищи десантника быстро уволокли в кусты опустевшие баллоны акваланга и принесли на смену новые. Подкатили к берегу небольшой металлический бочонок. Столкнув его в воду, подвязали по краям импровизированные поплавки из пустых бутылок и пластиковых канистр. В одну из них чуть долили воды, приводя плавучесть бочонка к нейтральной.

Небольшая группа, состоявшая из бойцов разведроты ВДВ и отставного водолаза-сапера ЦСН, работала здесь уже четыре дня. Выждав, пока на стоянке прекратится суматоха, бывший капитан-водолаз отправился туда на разведку. И вот уже третий день регулярно навещает это место. А заодно таскает с собою импровизированные самодельные мины. Не бог весть что — всего-то восемьдесят килограммов тротила… но и то — божий дар!

Он пришел к нам сам. Пожилой уже дядька, прошедший огонь и воду. Не выдержавший самого тяжелого сражения — битвы с управлением кадров ФСБ, отправленный в запас по выслуге лет. Узнав про его специальность, даже я немало был удивлен — про таковых мне слушать не приходилось. Про водолазов в наших рядах слышал не раз, даже и знаком был с некоторыми лично. Про саперов — само собой. А вот про то, что данные специальности еще возможно и совмещать…

— Ревзин Александр Петрович, капитан запаса. Последнее место службы — ограниченный контингент войск РФ в Африке. Приходилось работать в Югославии, Боснии, еще кое-где… Специализация — разминирование минных заграждений и обезвреживание взрывоопасных предметов.

— Хм… — чешу я в затылке. — Это, конечно, супер… А у нас-то вы что делать собираетесь?

— Вы обследовали вот этот порт, — называет мне Ревзин населенный пункт. — И соседний тоже. А около первого места работаете уже почти две недели. Так? Гостей ждете? В смысле — по морю?

Вот это здрасьте! Я-то полагал, что мы все тихо делаем да скрытно…

— Не удивляйтесь, — увидев мое замешательство, говорит гость. — Просто так уж вышло, что во всех этих местах у меня много друзей. Я же им помогаю частенько… В МЧС сейчас тружусь… трудился. По специальности. У рыбаков и моряков завсегда потребность в водолазных работах имеется. А нас тут мало, почитай — один я и есть на всю округу. Прочие — молодняк, опыта нет.

— Ну, опыт, оно, конечно… — соглашаюсь с ним. — Только ведь в вашем деле, окромя этого, еще и техника всякая нужна?

— Так есть она! — удивляется собеседник. — Что ж, по-вашему, я тут веслом махал да с трубкой нырял? Целый склад — это уж как полагается!

Ну, положим, склад — это он сказал слишком громко. Складик — это точнее. Но запасов там хватало. Гидрокостюмы, два компрессора и несколько аквалангов. Даже тяжелый костюм имелся. Ну а всякие маски-ласты — и вовсе в избытке. Так вот и получилось, что бывший капитан стал играть в нашей задумке не последнюю роль. Конструкцию самодельных мин он разработал сам, а уж наши ребята, поднатужившись, присобачили на них стандартные армейские линии подрыва. Дольше всего думали над тем, как вывести на поверхность антенный хвост, ведь через воду мы передать сигнал не могли. С грехом пополам кое-как решили и эту проблему — присобачили антенну на импровизированный поплавок, что позволило хоть немного приподнять ее над поверхностью воды. Увидев наши мины, любой военный инженер схватился бы за сердце. Вот эти-то немудреные агрегаты водолаз брался присобачить хоть под каждым кораблем. Даже если корабль будет достаточно здоровенный, имелся немаленький шанс на то, что данное корыто элементарно сядет на мель, хлебнув воды через проделанную миной дыру. Правда, никто из нас не ожидал, что этих кораблей будет настолько до фига. Когда мы получили известие о прибытии вражеского флота, Ревзин с группой прикрытия и помощи быстрым темпом ломанулся к поселку со своей временной базы. Ее мы оборудовали на брошенном посту метеорологов, перетащив туда со склада компрессор и все наличные акваланги.

И вот теперь водолаз, не чуя под собой ног, ежедневно отправлялся в подводное путешествие. Учитывая то, что в воду он заходил вне поля зрения патрулей, за день он успевал сделать два, максимум три рейса. Поэтому в первую очередь минировали большие корабли и те, которые несли на борту серьезное оружие. За ночь прикрывавшие всю операцию десантники успевали смотаться до базы и забить там баллоны аквалангов. Откровенно говоря, я серьезно опасался за капитана: мужик и так был в годах, а тут еще и пашет на износ. В подобном состоянии элементарно можно ошибиться, и тогда тебя подстрелят часовые. Каждый раз вечером, получая по телефонной связи очередной доклад, я уговаривал капитана не надрываться с такой силой.

— Сэр! — дежурный акустик снял с головы наушники и повернулся к своему командиру. — Опять эти странные звуки! Как будто воздух выходит из пробитого баллона.

— Ну-ка, дайте сюда! — лейтенант забрал наушники из рук акустика. Несколько минут он прислушивался к звукам, потом снял наушники с головы и вернул их дежурному. — Вы правы, Джефферсон! Я тоже где-то это слышал.

Он в задумчивости прошелся по комнате, потом остановился около компьютера.

— У вас есть запись этих звуков?

— Разумеется, сэр!

— Ну-ка, сбросьте-ка их мне сюда. Посмотрим, что скажет по этому поводу наука.

Получив от дежурного файл с записью, лейтенант запустил программу-анализатор и через несколько минут присвистнул.:

— Джефферсон, а ведь это аквалангист! Совпадение восемьдесят процентов. Только никак не пойму, что у него за дыхательный прибор такой. Ни одной современной марке он не соответствует. Здесь присутствует еще какой-то лязг и шорохи. И какие-то гулкие звуки, будто пальцами по барабану постукивают.