– Колчак действительно так сказал?

– Кто-то мне передал его слова именно в такой форме.

– Хорошо, я найду способ проверить лояльность адмирала.

– Только не вздумайте его судить за политические взгляды и сексуальные пристрастия. – обеспокоился Александр – Пусть подохнет честным человеком.

– Всё-таки ты безнадёжный грубиян. – усмехнулся император – А к Юденичу у тебя нет претензий?

– Никаких. Вояка он хороший, умный и до некоторой степени удачливый. А вот твои любимцы Алексеев, Самсонов и Рузский изменники. Я бы проверил их связи с нашими заклятыми друзьями с острова.

– Откуда это тебе известно?

– Трудно сказать, скорее где-то что-то слышал и сделал свои выводы. Проверяй. Ещё не хватало публиковать проскрипционные списки по одному моему намёку. Но скажи, сколько нам осталось до начала войны в Азии?

– Не более года, мой друг.

Агата Третья на поверку оказалась уникальным по своим возможностям разведывательным самолётом. На него установили высотные двигатели, позволяющие долго находиться на высоте семь-восемь километров. Разведоборудование составили две фотокамеры: одна боковая, а вторая для съёмок снизу. Естественно, в экипаж ввели двух фотографов и стрелка на двуствольную установку калибром в пятнадцать миллиметров.

Александр просил Агату пропустить эту войну, но в ответ получил только фырканье. В наказание она не разговаривала с мужем целый день, но к вечере сменила гнев на милость:

– Алекс, ты безнадёжный балбес! – провозгласила она – Ну куда я тебя отпущу? Без меня ты немедленно влипнешь в какую-нибудь глупую историю, начнёшь геройствовать и пропадёшь.

– А с тобой не влипну?

– Влипнешь. Но ключевое слово тут «геройствовать». Помнишь, как ты действовал на Азорских островах? Схватил меня в охапку и спрятал в пещере. Между прочим, среди дам петербургского света ширится круг желающих посетить тот остров и нашу пещеру. Кстати, твоя идея создать наскальную историю нашего приключения и петербуржским, и лондонским светом признана великолепной. Особенным успехом пользуется история о том, как ты ходил воровать помидоры.

– Господи Христе, какие помидоры?

– Ну не помидоры, а лимоны, хотя так смешнее… Теперь. Но ты и за семечками для меня пошел бы, правда, Алекс?

– Непременно.

– Вот и не спорь попусту, всё равно ведь меня возьмёшь! Знаешь, как приятно чувствовать себя девочкой, все капризы которой тут же выполняются?

– Ну, не очень-то ты капризничаешь.

– Нет смысла. Я ведь точно знаю, что ты исполнишь любое пожелание. Лучше расскажи, мой милый Алекс, куда мы направим свой самолёт?

– Скажу. Англичане собираются наступать из Индии через Афганистан на наших вассалов – Бухару, Самарканд, Хиву. Это первый фронт. Второй они собираются открыть у Урумчи, чтобы ударить в Семиречье и на Алтай. Третий фронт откроют в Маньчжурии, станут наступать на Харбин от Вэйхайвэя. Первым делом мы полетим разведывать пути снабжения урумчинской группировки. Откровенно говоря, места там суровые, довольно малолюдные. Суровые горы, высокогорные пустыни, а на плоскогорьях ад: днём температура поднимается до пятидесяти, а ночью – до нуля. Это летом. Зимой морозы до минус пятидесяти. И сушь! Ты бывала в Сахаре? Так вот, в Сахаре легче, всё-таки рядом океан и тёплое море. А в сердце Азии не так. Циклоны с живительной влагой туда почти не заходят, дожди случаются лишь тогда, когда проходят фронты антициклона. Если мы там совершим вынужденную посадку, шансов выжить, не попав в руки врага, исчезающе мало. Разве что нам повезёт попасть в руки вождей нейтральных племён, и они решат немножко заработать, доставив нас русским.

– И мы полезем в это страшное место?

– Ах, моя милая! Именно поэтому я не хочу тебя брать с собой.

– Опять! – грозно топнула ножкой Агата – Даже не мечтай о том, чтобы я тебя отпустила одного. Ты мне скажи другое: каково расстояние от Гонконга до Урумчи?

– По прямой три с половиной тысячи километров. По дорогам ещё больше – четыре с половиной тысячи километров.

– Что-то слишком большое расстояние. – с сомнением сказала Агата – Не намного меньше нашего Транссиба, да ещё в необжитых, суровых местах.

– Вот мы и посмотрим, нет ли там подвоха.

***

Разведывательный самолёт сам по себе мало что значит. Чтобы он стал полезен, работают сотни людей. Батальон аэродромного обслуживания охраняет объекты и сооружения, содержит в порядке взлётно-посадочную полосу, доставляет топливо и прочие необходимые материалы. Механики и техники буквально вылизывают самолёт, моторы и аппаратуру. Фотомастерская ждёт доставленную плёнку, чтобы как можно быстрее и при этом с высоким качеством проявить её и распечатать. Здесь масса сложностей и подводных камней, и небрежная работа фототехника может свести на нет работу всех, кто готовил полёт, и кто с риском для жизни летал во вражеский тыл. И не стоит забывать о разведчиках, которые годами работают во враждебном окружении, чтобы вовремя вскрыть перед нашим командованием замыслы и намерения врага. Разведывательная авиация в таком случае подтверждает и уточняет полученные сведения, предоставляет данные для боевых подразделений.

Александр получил очередное послание от Берти, и, сделав необходимые выписки, отправился к генералу Брусилову, командующему Семиреченской группой войск. Штаб группировки расположен в центре Усть-Каменогорска. По пыльной улице доехалдо огороженного литой чугунной решёткой здания красного кирпича, у калитки представился и сообщил:

– Я к командующему.

– Минутку. – кивнул подпоручик средних лет, в неловко сидящей форме, явно офицер, призванный из запаса, и через селектор доложил о посетителе.

Что ему ответили, Александр не слышал, поскольку отвернулся, наблюдая, как водитель перегоняет «Амур» на стоянку, огороженную цепью на столбиках.

– Следуйте за юнкером. – сказал подпоручик – Он проводит вас куда следует.

– Надо полагать, господин юнкер, вы здесь на практике?

– Так точно, ваше сиятельство! По новейшему уложению, юнкера военно-учебных заведений проходят практику во всех уровнях военной вертикали.

– Понимаю. Логично предположить, что вы учитесь на старших курсах?

– Так точно, я обучаюсь на третьем курсе Военно-топографического училища.

– Я вижу, что вы хотите что-то сказать?

– Ваше сиятельство, я просто я хотел бы выразить восторг вашими достижениями. Как бы я хотел тоже поучаствовать в перелёте.

В голосе юнкера было столько юношеской горячности и мечты о высоких достижениях, что у Александра дрогнуло сердце:

– Если на то будет ваше желание, могу взять вас в полёт на уточнение объектов на трассе Гонконг-Урумчи. Мне как раз нужен специалист, способный грамотно перенести данные с авиационной на общевойсковую, генштабовскую карту.

– Есть такое желание! – чуть не подпрыгнул юнкер, не в силах сдержать восторга.

– А вы справитесь?

– Разумеется! – слегка обиделся молодой человек – Нас учат весьма добротно, мне знакомы все виды карт, принятых в мире на данный момент.

– Вот и отлично. Напомните своё имя, я не расслышал его.

– Юнкер Матвеев Андрей Викторович.

Брусилов принял Александра сразу, хотя в приёмной сидели генералы, офицеры, и статские чиновники высокого ранга.

– Добро пожаловать, Александр Вениаминович! Вот уже несколько дней мы обдумываем предстоящие действия, опираясь на сведения, доставленные вами из полётов. Признаться, более точных сведений у нас нет, разведка только начинает создавать полноценную картину здешнего театра военных действий.

– Алексей Алексеевич, у меня возник вопрос.

– Задавайте.

– На совещании в высочайшем присутствии прозвучала цифра численность неприятельских войск на этом направлении: полтора миллиона штыков и сабель. Но по моим прикидкам вокруг Урумчи сосредоточили не более трёхсот-четырёхсот тысяч человек. Но должен сказать, средства усиления, та же артиллерия, накоплена в более чем солидных объёмах.