Поэтому спугнуть его нельзя, он убежит. Если вы кого-нибудь встретите, поговорите с ним как можно естественней и возвращайтесь. Пока вы не вернетесь, мы не вызовем полицию. Говорите так, словно вы вышли прогуляться.

Лорд Айвивуд хочет, чтобы ваше пребывание в саду казалось совершенно случайным.

— Хочет, чтобы казалось случайным, — серьезно повторил Гиббс.

Когда Ливсон исчез, вполне довольный, Гиббс выпил еще бокал-другой, чувствуя, что на него возложено важное поручение. Потом он вышел сквозь дыру, спустился по лестнице и кое-как выбрался в заросший сад.

Уже стемнело, взошла луна, освещая часовню, обросшую драконьей чешуей грибов. С моря дул свежий ветер, который понравился мистеру Гиббсу.

Бессмысленная радость охватила его; особенно хорош был светлый гриб в коричневых точечках. Он засмеялся. Потом старательно проговорил: «Лорд Айвивуд хочет, чтобы мое пребывание в саду казалось совершенно случайным», и попытался вспомнить, что же еще сказал ему Ливсон.

Он стал пробираться к часовне сквозь травы и колючки, но земля оказалась гораздо менее устойчивой, чем он полагал. Он поскользнулся и не упал лишь потому, что обнял сломанного ангела, стоявшего у кучи обломков.

Ангел пошатнулся.

Недолгое время казалось, что мистер Гиббс весьма игриво вальсирует с ангелом в лунном свете. Потом статуя покатилась в одну сторону, а он — в другую, где и лег лицом вниз, что-то бормоча. Он бы долго лежал так, если бы не случай. Пес Квудл, со свойственной ему деловитостью, сбежал по лестнице вслед за ним и, увидев его в такой позе, залаял, словно оповещая о пожаре.

На его лай из зарослей вышел огромный рыжий человек и несколько долгих мгновений смотрел на мистера Гиббса, явственно удивляясь. Из-под прижатого к траве лица послышались глухие звуки:

— …хочет, чтоб пребывание с-саду ка-за-лось слу-чай-ным…

— Оно и кажется, — сказал капитан. — Чем могу служить? Вы не ушиблись?

Он ласково поднял несчастного на ноги и с искренним состраданием посмотрел на него. Падение несколько отрезвило Айвивудова посланца; на щеке его алела царапина, которая казалась настоящей раной.

— Какая жалость, — сердечно сказал Патрик Дэлрой. — Идемте к нам, отдохните. Сейчас вернется мой друг Пэмп, он прекрасный лекарь.

Возможно, Пэмп и был им, но Патрик не был. Он так плохо ставил диагноз, что, усадив Гиббса на упавшее дерево у входа в туннель, гостеприимно поднес ему рюмочку рома.

Мистер Гиббс выпил, глаза его ожили, и он увидел новый мир.

— К-ковы бы ни были част-ные мне-ни-я, — сказал он и хитро посмотрел вдаль.

Потом он сунул руку в карман, словно хотел достать письмо, но нашел только старую записную книжку, которую носил с собой на случай интервью.

Прикосновение к ней изменило ход его мыслей. Он вынул ее и сказал:

— Что вы думаете о вегетарьянстве, пол-ков-ник Пэмп?

— Ничего хорошего, удивленно отвечал тот, кого наградили таким странным званием.

— Запишем так, — радостно сказал Гиббс, листая книжку. — Запишем: «Долго был убежденным ве-ге-та-ри-ан-цем».

— Нет, не был, — сказал Дэлрой. — И не буду.

— Не бу-дет… — проговорил Гиббс, бодро водя по бумаге неочиненным концом карандаша. — А какую растительную пищу вы по-ре-ко-мен-ду-ете для убежденного вегетарианца?

— Чертополох, — сказал капитан. — Право, я не очень в этом разбираюсь.

— Лорд Айв-вуд убеж-ден-ный ве-ге-та-ри-а-нец, — сообщил Гиббс, покачивая головой. — Лорд Айвивуд сказал, что я тактичный. «Поговорите, как ни в чем не бывало». Так я и делаю. Говорю.

Из рощицы вышел Хэмфри Пэмп, ведя под уздцы осла, только что наевшегося рекомендованной пищи. Собака вскочила и побежала к ним. Пэмп, самый учтивый человек на свете, ничего не сказал, но с одного взгляда понял то, что в определенной мере связано с вегетарианством; то, чего не понял Дэлрой, предложивший несчастному выпить.

— Лорд Айв-вуд сказал, — невнятно продолжал посланец, — «Как будто вы гуляете…» Так и есть. Гуляю. Вот он, такт. До другого конца далеко, море и скалы. Вряд ли они умеют плавать. — Он снова схватил книжку и без особого успеха посмотрел на карандаш. — Прекрасная те-ма! «Умеют полицейские плавать?»

Заголовок.

— Полицейские? — в полной тишине повторил Дэл-рой. Собака подняла взор; кабатчик не поднял.

— Одно дело Айв-вуд, — рассуждал посланец. — Другое дело-полиция. Или одно, или другое, или другое, или одно. Казалось совершенно случайным. Да.

— Я запрягу осла, — сказал Пэмп.

— Пройдет он в дверь? — спросил Дэлрой, показывая на сооруженный им домик. — А то я это сломаю.

— Прекрасно пройдет, — отвечал Пэмп. — Я думал об этом, когда строил.

Знаешь, лучше я сперва его выведу, а потом нагружу тележку. А ты вырви дерево и перегороди вход. Это их задержит на несколько минут, хотя предупредили нас вовремя.

Он запряг осла и заботливо отвел его к морю. Как все, кто умен в старом, добром смысле, он знал, что срочное дело надо делать не спеша, иначе выйдет плохо. Потом он понес в туннель вещи, а любопытный Квудл побежал за ним.

— Простите, я возьму дерево, вежливо сказал Дэлрой, словно попросил спичку; вырвал его из земли, как вырвал некогда оливы, и положил на плечо, как палицу Геракла.

Наверху, в Айвивудовом доме, лорд Айвивуд уже дважды звонил в Пэбблсвик. Его редко что-нибудь задерживало; и, не выражая нетерпения в лишних словах, он все же непрестанно ходил по комнате. Он не вызывал бы полицию до возвращения посланца, однако считал уместным посоветоваться с властями. Увидев в углу праздного Ливсона, он резко свернул к нему и резко сказал:

— Идите посмотрите, что с Гиббсом. Если у вас здесь дела, я разрешаю их бросить. Иначе-Тут зазвонил телефон, и взволнованный аристо крат побежал на звонок с несвойственной ему скоростью. Ливсону осталось идти в сад или прощаться со службой. Он быстро направился к лестнице, но остановился у стола, где останавливался Гиббс, и выпил два бокала шампанского. Не думайте, что он пил, как Гиббс, стремясь к удовольствию и неге. Он пил не для радости; собственно говоря, он едва заметил, что пьет.

Его побуждения были и проще, и чище. Обычно их называют необоримым страхом.

Он еще боялся, но уже немного смирился, когда осторожно долез донизу и выглянул в сад, пытаясь разглядеть в зарослях своего тактичного друга.

Однако он не увидел и не услышал ничего, кроме отдаленного пения, которое явно приближалось. Первые понятные слова были такими:

Ливсону был незнаком жуткий и зычный голос, пропевший этот куплет. Но ему стало не по себе от мысли о том, что он знает неуверенный и несколько изысканный голос, который присоединился к первому и спел:

Ужас просветил его ум; он понял, что случилось. Однако ему стало легче-он мог теперь вернуться, чтобы предупредить хозяина. Как заяц, взбежал он по лестнице, еще слыша за собой львиный рык.

Лорд Айвивуд совещался с доктором Глюком, а также с мистером Булрозом, управляющим, чьи лягушачьи глаза выражали удивление, застывшее в них, когда перелетная вывеска исчезла с английского луга. Но отдадим ему должное; он был самым практичным из советников лорда Айвивуда.

— Боюсь, мистер Гиббс не совсем осторожно… — забормотал Ливсон. — Боюсь, что он… Словом, милорд, негодяй вот-вот уйдет. Лучше пошлите за полицией.

Айвивуд обернулся к управляющему. — Пойдите посмотрите, что там такое, — просто сказал он. — Я позвоню и приду. Созовите слуг, дайте им палки. К счастью, дамы легли спать. Алло. Это полиция?