-  Конечно – легко согласилась девушка и прислонилась к его плечу.

И она рассказала. Как пошла проверять кратер, готовящийся излиться. Как почувствовала, что под воздействием внешней силы, потоки лавы меняют направление и устремляются к тому месту, где она находилась. Как истончается оболочка между нею и лавой, собирающейся вырваться наружу.

-   Почему не бежала? – Лишь Кате доступно было услышать тревогу в его ровном, лишенном эмоций, голосе.

-   Дядя, они все вместе там что-то делали. Я не знаю, такая сила… я не могла уйти. Она была вокруг меня. А он…  – Катя беспомощно оглянулась на дверь – он так смотрел… он прощался со мной, словно меня уже не было. Кошмар! – Она сжалась и попробовала зарыться дяде подмышку, пряча от себя до сих пор еще не выжатый животный ужас. — Потом он пошел ко мне… Он шел, а я видела, что он уже отпустил земную жизнь. Помочь мне не мог. И одну оставить тоже. — Катя некрасиво сморщила лицо и беззвучно заплакала.

-   Я хотела ему сказать, чтобы уходил, но не смогла.

-   Ну-ну, Катюша... Ты все правильно сделала. Он все равно не ушел бы, ты только силу сбить могла. Она боязливая, чуть спугнешь, и все, и оба не выбрались бы. — Он ласково прижал девушку к себе, слегка покачивая, словно баюкая, и поглаживая по спине, как в детстве.

Они еще посидели молча. Потом Трофим отстранился.

-   Пора. Надо помочь ему вернуться. – Он поднялся с крыльца и прошел в дом. Катя потянулась следом, стараясь не мешать, но в то же время не упустить ни мельчайшей детали.

К ее большому сожалению, дядя не стремился передать ей свои секреты. Он был глубоко убежден, что все к человеку приходит вовремя. И если он готов принять умение, дар, знание, то они найдут его. Поэтому Катюша с малых лет крутилась возле своего знаменитого дяди, приглядывалась, впитывала, пробовала. И сейчас, к семнадцати годам, умела уже очень многое.

Родилась и выросла она в богатом и прекрасном краю, с его невероятными по красоте пейзажами, уникальным природным сочетанием растительности севера и юга и совершенно непредсказуемыми тектоническими изменениями. Именно последнее все больше привлекало ее пытливый ум, и здесь она чувствовала себя причастной к неведомой и манящей тайне.

Дальше соседнего острова Катя никогда не выезжала, да и там была с дядей всего лишь несколько раз. Жили они уединенно, вдвоем, в небольшом прибрежном селении. Не удивительно, что очень долго девушка не замечала своих особых способностей. Дядя помалкивал, а она искренне считала, что ее врожденное свойство «видеть» силу или «слышать» мысли присуще всем людям.

Любимым занятием ее в свободное время стали походы и поездки к вулканам. Дядя не подталкивал, но и не препятствовал ей в этом увлечении, помогая лишь добраться до места, организовать стоянку, но никогда не определял ее действий. А Катя по неизвестным признакам выбирала нужное для себя место и смотрела, слушала дыхание земли, ощущая, как колеблются и сдвигаются земные пласты, как и куда направляется очередной поток, стремящийся наружу. Бывало, передавала эти наблюдения дяде, для сигнала станции сейсмики, а иногда и сама, потихоньку от дяди, перенаправляла выходы так, чтобы ядовитые газы или поднимающиеся на большую высоту шлаки не уходили в сторону поселений. Трофим Семенович только посмеивался над ее небольшими тайнами. Осторожно наблюдал за племянницей, удивляясь силе ее таланта.

Во время одного из таких походов и столкнула Катюшу судьба с нашей компанией. Катя как раз отслеживала очередной поток, когда почувствовала, что он начинает менять направление и движется совсем не в ту сторону, что необходима для его нейтрализации. Попытавшись предупредить группу об опасности, она только ускорила ее приближение.

И вот теперь она испытывала неизгладимое чувство вины за свое необдуманное вмешательство, всей душой желая, чтобы спасший ее мужчина не пострадал более, чем это сказалось на внешности. Но пока она никак не ощущала присутствия его силы. И все надежды оставались только на дядю. Затаив дыхание, Катя стояла немного в стороне и слушала изменения в потоках. Не чувствовала, что совсем не дышит, и лишь уловив слабое движение силы, вернувшейся к хозяину, судорожно втянула в себя воздух и, задохнувшись, выскочила наружу, чтобы своим кашлем не помешать дяде в его работе.

Она ревела, сидя на земле, поодаль от избушки, растравляя засевшую внутри боль. Как смогла бы она жить, если бы дядя не смог вернуть его душу? Как сможет она жить теперь, видя, что молодой прекрасный мужчина, на ее глазах превратился в старика? Как сможет ОН жить, когда увидит себя в зеркале?

-   Катя! Кормить будешь? – окрик дяди вырвал ее из состояния подавленности и самоистязания. Катя с поспешностью вскочила на ноги и бросилась к домику.

-   Сейчас, приготовлю – на ходу вытирая слезы она взбежала на крыльцо, с надеждой обреченного всматриваясь в лицо дяди.

-   Все в порядке – ответил он на невысказанный вопрос и легонько подтолкнул девушку в спину – иди, быстро приготовь что-нибудь, да выдвигаться пора.

-  А он сможет? – удивленно обернулась Катя?

-   Нет, его придется оставить на денек. С ребятами пойду, связь опять не работает, беспокоиться будут. А ты тут присмотришь. – С этими словами он пошел будить мальчиков, а Катя занялась приготовлением нехитрого походного завтрака.

За столом царило напряженное молчание. Притихшие ребята боязливо взглядывали на наставника, еще не вставшего на ноги и отказавшегося от завтрака, Катя сидела бледная, опустив глаза в тарелку и для вида ковырялась в ней ложкой. И только дядя, как обычно, был спокоен и невозмутим.

Передав ребятам наставления и напутствие на дорогу, Иван откинулся на подушку и закрыл глаза. Хорошо, что он остается, ему есть, о чем подумать без помех.

Раз за разом он прокручивал в голове произошедшее накануне. И приходил к одному и тому же выводу – нет, не мог он ничего поделать с разбушевавшимися силами. Буквально мгновения отделяли от неминуемой гибели и его, и незнакомую девушку, так не вовремя появившуюся в месте приложения их сил. Он навсегда запомнил ее испуганные, понимающие и все же отчаянно надеявшиеся глаза.  А потом все… провал.

Очнувшись здесь, он почувствовал полное опустошение, сила едва-едва теплилась внутри, да и физически настолько ослаб, что с большим трудом смог слегка изменить положение тела, чтобы восстановить кровоток в затекших мышцах.

-   Надо бы с девушкой поговорить – подумал он, проваливаясь в спасительный сон.

Проснулся Иван уже ближе к обеду. Солнце стояло высоко, это видно было по пятну света возле окна, падающему на пол почти под прямым углом. Несмотря на небольшие окна, в комнате было светло. Катя сидела рядом, держа его за руку, и смотрела такими же бездонными, но уже не обреченными, а совершенно потерянными виноватыми глазами. Поймав ее взгляд, Иван непроизвольно нахмурился, еще не хватало, чтобы девочка считала себя виновной в произошедшем. А Катя, неправильно истолковав его жест, вздрогнула и опустила взгляд.

Несмотря на уплывающее сознание, Иван постарался сосредоточиться и, как можно приветливее, улыбнулся девушке.

-   Я уже слышал утром ваше имя, Катя. А я – Иван Данилович, наставник вот этих сорванцов – он кивнул головой на дверь, указывая на отбывших утром подростков. Если вам удобно, можно просто, Иван, и на «ты». – Он протянул Кате слегка дрожащую руку и засмеялся. – Видите, как я вас боюсь, даже руки трясутся.

Катя облегченно выдохнула и несмело улыбнулась, сверкнув вспыхнувшими в глазах искорками.

-   Можно на «ты».  Как вы? Поесть сможете?

-   Нет уж, если на «ты», то вместе, хорошо?

Она молча кивнула и смутившись, вскочила.

-   Я сейчас вам… тебе… – запуталась девушка и юркнула к печке, крикнув оттуда – сейчас бульон разогрею, чтобы руки не дрожали, – тихонько хихикнула, вспомнив его слова, – а то и завтра домой не сможем дойти.

Пока Катя суетилась у плиты с обедом, Иван размышлял о себе.