— Я ее люблю… А она любит меня! И мы будем трахаться дальше! — улыбнулся я, понимая, что из моего рта уже не по детски льет кровь.

— Гнида… — прошелестел он, и вновь пнул меня так, что мои легкие словно бы попали под радиоактивное излучение.

— И это все? — выдохнул я, понимая, что могу потерять сознание.

— Я уничтожу тебя, Коуч…

— Знаешь, с такой моськой ты похож на суровую девочку Таню! Где твоя винтовка?

— Я прибью тебя своими собственными руками… — прошипел он, и схватив меня за шкварник свои шота-рученками, злобно взглянул в глаза.

— И что же? — улыбнувшись, вопросил я.

— Скажи что-нибудь напоследок.

— КЕН! НЕЕЕЕТ!!! — заверещала Майли. Все таки вовремя… Пока он поворачивался, я сложил руки в двойной кулак и что есть силы вмазал ему по лобешнику. Он тут же меня отпустил, потирая ушибленное место. Я схватил его за горло… Он пытался высвободиться и юлозил в моих руках словно уж на сковороде. Я поднял его на вытянутых руках и направился к окну. Горячая кровь заливала мне глаза… Я уже не знал, что мной движет — ярость или же разум. Скорее всего разум, зараженный яростью. Хихикая и выпуская кровавые струи изо рта, я выбросил Кена в открытое окно. Он упал на ветки, что смягчили его падение, а затем его легкое тельце шлепнулось на траву.

— Коуч, ты че, придурок? — с ужасом вопросила Майли. — Совсем ебанулся?

— А что?

— Ты же мог его покалечить!

— ЧТО?! — я с ахуем смотрел на девушку. Это ж ебуться коты трижды… Мой рассудок помутился и я медленно упал на стенку и медленно сполз по ней вниз. Последнее что я помнил, это то, как Майли бежит ко мне…

Небольшой спин-офф в виде воспоминаний.

Майли только исполнилось восемь лет. Она была уже способным ребенком и знала многое! Родители очень гордились и любили ее… Но только вот старший брат… «Миниатюрный барон» — именно так все звали юного Кена. Он вечно ходил в дорогущем кителе, лупил прислугу хлыстом, даже несмотря на весьма юный возраст, изъяснялся изысканными ругательствами и нагло тырил батин коньяк, разгуливая по поместью в одном халате, что был на восемь размеров велик и сеточке для волос и ушек. Слуги всячески пытались избегать аудиенции с Миниатюрным бароном, ибо дать сдачи дворянскому ребенку — подписать себе смертный приговор! Терминатная стадия началась в очередной праздник Дня Планеты! День Планеты отмечается каждый год. Все дарят подарки друг-другу и сидят за праздничным столом. По телевизору выступает Верховный Канцлер и желает всем успехов и счастья… Так вот, Кен заприметил, что подарки для Майли многим дороже, чем его… Вот тогда то он и решил сломать ей жизнь. Портил наивной сестренке жизнь всеми возможными способами. В один из вечеров, он схватил Майли за волосы и потащил в детскую.

— Что ты делаешь? Ай! Отпусти! — захныкала она.

— Ты ведешь себя отвратительно! — холодно прорычал он и продолжал тянуть сестренку за волосы. Когда они дошли до детской, он небрежно швырнул девочку на пол.

— За что ты так со мной? — всхлипнув, вопросила она.

— Ты не уважаешь своего старшего брата! — фыркнул он и сложил руки на груди.

— Почему? Я люблю тебя, братишка… — жалобно ответила она.

— Нет, не любишь! Докажи свою любовь!

— Я не знаю как… — всхлипнув, произнесла Майли.

— Становись на колени!

— Не хочу!

— А я тебе говорю — становись!

— Нет!

— Твой братишка умирает… — Кен закатил глаза и медленно сполз по стенке.

— Нет, братишка! Не умирай! — девочка подпрыгнула с пола и обняла брата.

— Я не умру, только если ты будешь бесприкословно слушаться меня! Поняла? — холодно вопросил он.

— Я сделаю все! Все что братишка скажет! — всхлипнув, произнесла она.

— Вот и славно! — Кен бесцеремонно достал из шкафа поводок и ошейник и надел на шею девочки. — Становись на четвереньки!

— Да! — девочка довольно встала на четвереньки. — Так?

— Да! А теперь потявкай!

— Гав-гав!

— Умница! Хорошая собачка! А теперь поскули!

— У-ууу!

— Плохо… Совсем не похоже! — разъяренно произнес он и одарил бедную девочку указкой по спине.

— Ай… Больно, братик!

— Это еще не боль… Это еще цветочки! — он злорадно усмехнулся, и порывшись в полке, вытащил лошадиный хлыст. — Мне надоела игра в собачку! Поиграем в лошадку!

Открыв глаза, я увидел белый свет. Неужели этот ублюдок меня все таки прикрыл? Сволочь миловидная… Честно сказать, мне реально хотелось, что бы его поймали футунари и как следует выебли своими непомерно гигантскими членами, что застенчиво выглядывают из под полосатых трусиков. Да-да… Хорошая мысля приходит опосля! Но поток мыслей истинной жести о футурнарях прервала девушка в форме медсестры, что плавно открыла дверь и зашла внутрь. Она нежно и ласково улыбнулась мне, и мое сердце почему то забилось быстрее. Я с нескрываемым наслаждением смотрел на нее… Стройная талия, грудь приблизительно — двоечка! Светлые волосы, что были заплетены в два элегантных хвостика. Она смотрела на меня глубокими голубоватыми глазами так, словно всей душой желала моего скорейшего выздоровления. Вот это я понимаю — медсестра всем медсестрам медсестра!

— Здрасте… — застенчиво произнес я.

— Добрый день. Меня зовут Фей. И я ваш лечащий врач.

— Доктор, у меня болит душа!

— Хех… Нет. У вас разрыв некоторых мышц лица, шеи и спины. Вам бы еще пару дней полежать и обещаю — будете как новенький. Ввязываться в драку с бывшим военным офицером крайне глупо, Мистер Коуч.

— Но я же местный супергерой! — обиженно выдохнул я.

— Нет, вы потеряшка, что по случайности оказались не на своей планете! — она нежно прикоснулась к моему лбу. — Главное, что жар спал. Вы потеряли достаточное количество крови. Но ничего… Я позабочусь о вас.

— Спасибо, Мисс Фей.

— Нет, давайте без Мисс? Мне же всего двадцать. Я младше вас и как то неприятно. — она застенчиво улыбнулась.

— Простите, Фей! А давай на ты? — я вытащил руку из под одеяла… Блядь, лучше бы я этого не делала! Это была не рука — это был один сплошной синяк.

— Оу… Простите! — она села на колени и принялась облизывать мою руку. Мой организм несмотря на явные повреждения начал увеличиваться а в голове заиграл Джордж Майкл — Карелесс Висперс. Она что, уже хочет меня?

— Боже… Ты великолепна!

— Нет… Вы не так поняли! Я из клана Полар… У нас лечебная слюна.

— Ах вот оно что… Вы знаете, у меня так болит в паху…

— Очень смешно, Джек. — девушка смущенно засмеялась. — Но я приличная девушка, и к тому же далеко не уролог. Так что звеняйте!

— А ничего… Ничего… — слегка разочарованно произнес я. — Сколько я здесь уже валяюсь?

— Сутки.

— Ебать кота… Жестко он меня.

— Честно сказать, если бы вы не были супергероем, то наверное умерли бы. И да, как ваши ноги?

— Ноги? — я подергал пальцами и по поднимал их. — Прекрасно, а что?

— Оу… Тогда сегодня пойдем в валерьяночные ванны! Они ускорят заживление и помогут вам оклематься от шока. Главное не показываться потом монахиням. Иначе они и вправду освободят из вашего бренного тела Бога Любви. — девушка весело рассмеялась, а я, словно дебил, пропуская все мимо ушей, любовался ее радостью и искренним смехом. Что за теплота в груди?

Напялив халат, что едва сходился на мне, мы с Фей направились к так называемым «Валерьяночным ваннам». Честно сказать — ума не приложу что это такое и с чем подобное едят. Самое главное — не показываться потом монашкам. Фей строго настрого запретила любые контакты часика на два. У меня все тело превратилось в один большой синяк. Хотя это даже не синяк, а кровоподтек под кожей. Знаете, такой серо-буро-малиновый. Сразу вспомнился один момент из жизни… Как раз так, о том, почему я стал социопатом. Были у меня друзья… Да что там — они и сейчас есть, просто виделись в последнее время очень редко. Так вот, у одного из моих товарищей есть небольшое угодие где то под Ханте- Мансийском. Раньше частенько туда гоняли на рыбалку и охоту, пока со мной не произошел один «курьозэ»! Есть там одно местечко в местном лесу — сор называется. Это не что иное как группа небольших озер, где тусит много птицы, которую можно отстреливать. Я, как картограф 80 уровня, вывел всех по карте к этому сору, на берег одного из озер. Со мной было два поцыка. Все с ружьями, все дела… Так вот, я повернулся к озеру спиной, дабы уточнить маршрут, как вдруг, поцыки побледнели и дали такого деру, что только дух от них остался! Я даже боялся предположить, что же они увидели за моей спиной… Там могло быть что угодно! Русский лес он такой — может и звездюлей дать! Так вот, я обернулся и увидел лебедя… Знаете, издалека они красивые. Птицы верности и любви! Но когда подойдешь к ним близко…. Ебать кота! Страшные черные глаза, словно бы отражающие всю ненависть вселенной… Они словно бы смотрели на меня, тихо шепча — «Убитвать! Убивать и проклинать на поколение вперед всех ненавистных людишек, что потревожили мой покой!». Ох уж эти глаза… Они смотрели на меня с дикой злобой и яростью! Вытянутый длинный клюв, оснащенный тонкими острыми зубками, как у пираньи. Подвижная длинная шея, что искривилась каким то неестественным образом, и пугала меня еще больше. Было видно, что лебедь не очень рад меня тут видеть. Да и те два поцыка были охотниками со стажем, и если они убежали, то причина была ни хуевая! Я сделал шаг назад… Это было главной ошибкой. Лебедь понял свое превосходство и начал прыскать на меня. Знаете, не как кошка, а как… Да хер его не знает! Он был огромный! Метр двадцать! Если не больше! Расщиперив крылья и вновь изогнув шею, он пошел в атаку. THIS IS SOOOOOOOOOR!!!!!!!! Ублюдок размахнулся и уебал мне клювом по ноге! Да так уебал, что это реально было больно! Даже через ватники! С криками «МАМА!!!!!», я резко развернулся и припустил по тропинке к лесу. Я думал, что лебедя это вполне удовлетворит, но нихуя! Это была его личная комната боли. Он ненавидел людей и был рад прописать пизды хотя бы одному из их проклятого рода! В левую сторону, в камыши улетел мой ТОЗ-34, в правую сторону улетел вещь-мешок… А я летел вперед! Лебедь, я назвал его Гриша, не отставал. Честно сказать, гришины ноги были с ластами и вообще были весьма смешных размеров, и тем не менее — бегал он лучше многих здоровых людей. Григорий не любил людей…. Очень не любил. Его всегда мучила жажда крови! Шипя и прыская, он молотил меня по жопе и в ляхе, как отбойным молотком. Как пулемет с калибром 42 мм! Это сложно было назвать ударами или чем то подобным… Гриша не бил. Гриша — ХУЯРИЛ!!! Спустя три сотни метров, когда мои легкие начали гореть, а маму я позвал раз семьсот, гонка прекратилась. Гриша отомстил всем людям планеты… И словно Чак Норис, что только что въебал неебический вертухан, вальяжно направился к сору. Когда я прошел еще с сотню метров, то увидел поцыков, что сидели на ветке огромной сосны и с наслаждением смотрели на закат. Романтик, блядь!