Грунька вздохнула, смущенно и вместе с тем счастливо, когда вклеивала второе фото, то самое, с поцелуем.
Проводя кончиками пальцев по изображению мужчины, Груня улыбалась. Нет, ей категорически не верилось, что все это происходит с ней наяву. Вот не может такой мужчина, как Барычинский ухаживать за ней. Не может и все тут.
Отложив альбом, Груня развернула портрет от маэстро. Еще одно событие в ее жизни, которое просто не могло случиться с ней. Не в этой жизни точно. Но оно случилось. Она лично познакомилась с одним из самых талантливых фотографов современности, и более того, позировала ему. Но этот факт смазался на фоне красоты мужского тела.
Не задумываясь, как будет пояснять бабушке свой поступок, Груня аккуратно приклеила фотографию на пустую стену. С трудом холст поместился, но пришлось передвинуть кресло ближе к окну. Зато можно было лежать в кровати и любоваться мужской фигурой.
Чем и занялась Груня, наспех приняв душ и забравшись под одеяло в пижаме. Теперь, когда не было свидетелей, можно было признаться самой себе. Барычинский – сногсшибательный мужчина. Пусть хам и грубиян, но он красив, честен, справедлив и, что уж скрывать, невероятно сексуален.
Грунька, лежа в полумраке комнаты, рассматривая в отблеске ночной лампы фигуру Барина, понимала, что он ее невероятно привлекает. Каждое мгновение, когда она видела Барина, она хотела прикоснуться к нему, провести руками по плечам, шее, груди. А сейчас, когда она увидела его полуобнаженного, пусть и на фото, а не вживую, то желание потрогать и пощупать становилось почти непреодолимым.
Прижав свою подушку ближе, Грунька почувствовала, как по телу бегут странные непонятные волны, приятные, но опасные. Крепко зажмурившись, девчонка вжалась лицом в подушку.
-Засранец! – простонала она, понимая, что даже на расстоянии он уже заполучил власть над ней.
Да только Груня все еще боялась поверить, боялась, что их отношения обречены на провал, и именно поэтому собиралась сопротивляться до последнего, насколько хватит сил.
***
Следующая пара дней для Груни показались мучительными, и в то же время замечательно-прекрасными.
Барин, как она и просила, в рабочее время к ней не лез, издалека не смотрел пристально, в кабинет не звал, обедал в одиночестве. Все, как она просила. Но… Но поняла, что ей не хватает их перепалок, его пресловутого «чё» и взгляда нахальных карих глаз. Нет, Барин ее по-прежнему поджидал после смены в машине за пределами здания и отвозил домой. Даже если Василий не появлялся в ресторане, то все равно ждал Груню к концу рабочей смены. Все эти дни их прощания были долгими, страстными, неожиданно откровенными для Груни.
Васька не позволял себе лишнего, но и не останавливался на простом пожатие руки и коротком прощальном поцелуе. Стоило машине припарковаться во дворе, как что-то неразборчиво ворча, Барычинский перетаскивал девчонку на колени и зарывался руками в огненные волосы, стягивая с них смешную шапку и не слушая возражений Груни.
А потом, спустя час или два, а может быть и три, отпускал ее домой. И уже лежа в своей одинокой девичьей постели Грунька воображала, как «это» все у них случится. Поскольку опыта не было, Груня перечитала парочку откровенных романов, найденных в сети. Краснела густо, фантазировала, глядя на фотку Барина на стене, мысленно посылала ему такие же мучения, и засыпала.
На третий день девчонка решила послать все лесом. Да, ее ультиматум долго не продлился. Даже неделю она не смогла вытерпеть. Но что делать, если чувства требовали выхода, а сердце – ласки и любви.
После занятий Груня непривычно быстро мчалась на работу. Сегодня она собиралась сама принести Барину ужин в кабинет, и, если наберется смелости, то первая его там и поцелует. Без пояснений. Пусть сам все решает и понимает.
Решительно кивнув своим мыслям, Груня влетела в ресторан, переоделась. Вовчик, коротко кивнув ей и улыбнувшись, тихо велел идти к Михалычу за готовыми блюдами для VIP-кабинки.
-А Василий Павлович уже появился? – покраснев, решила спросить Грунька.
В случае отрицательного ответа девчонка готова была даже первой позвонить Барычинскому, чего зареклась никогда и ни при каких обстоятельствах не делать, глядя, как после первого «взрослого» поцелуя Василий собственноручно вбивает свой номер в ее телефон.
-Да там и сидит с гостями, - мотнул головой Вовчик, не обращая внимания на девчонку, поскольку был занят просмотром брони на вечер.
Груня улыбнулась и, расправив плечи и удобнее перехватив поднос с тремя горячими блюдами, решительно вошла в указанную кабинку.
Ее сердце пело от принятого решения, тяжесть груза сомнений больше не давила. Решив прыгнуть в водоворот чувств, Грунька осознала, насколько прекрасен мир вокруг. Да, обжигает. Пусть. Но иначе невозможно дышать полной грудью.
Дверца кабинки подалась легко. Войдя, Груня коротко поздоровалась с гостями. Да так и замерла.
-Привет! – ответила Елена Черепанова, чуть больше недели назад бывшая Соколовой, - А ты, оказывается, здесь работаешь?
Казалось бы, изумлению девушки не было предела, но в красивых глазах плясали веселые искорки.
-Да, - кивнула Груня, расставляя тарелки перед гостями и непривычно молчаливым Барином, - Здравствуй, Герасим! А я ваши фотографии почти обработала. Скоро скину на диск и отдам.
Груня, вежливо разговаривая, в основном смотрела на Василия. А тот, удостоив ее мимолетным кивком, переключил внимание на друга и его жену.
Изначально Груня решила не обращать на это внимания. Она ведь сама просила именно об этом. Да только сейчас, когда она все для себя решила, Барин ведь должен вести себя иначе. Или нет?
Спустя полчаса Груня вновь была отправлена Вовчиком к шефу, но уже в директорский кабинет, где расположился младший хозяин ресторана и Черепановы.
Груня вошла, неся перед собой чашки и чайник фирменного чая Михалыча. Открыв дверь, Груня так и застыла в дверном проеме, услышав любимый голос, в котором искрился смех и сквозили бархатные нотки, которые она так любила.
-Леночка, бросай ты этого идиота, - ласково увещевал Барычинский, - Выходи за меня? Разве он тебе еще не надоел?
-Василий Павлович, - весьма серьезным тоном произнесла Елена, - Я уже говорила, вы не в моем вкусе.
-Леночка, признайся, я ведь лучше? – не унимался Василий Павлович.
А Груня прикрыла глаза. Вот так…. И почему она не послушалась разума? Почему сердцу позволила решить все за нее?
Чашки предательски звякнули, и Груня поняла, что ее приход не остался незамеченным. Приклеив дежурную вежливую улыбку к губам, девчонка подошла к столу, спокойно, насколько позволяли едва заметно подрагивающие руки, поставила чашки, чайник, и собралась незаметно исчезнуть из кабинета, а потом, если получится уговорить Владимира – из ресторана. Душа просила убежать, скрыться, провалиться сквозь землю.
Выпрямившись и тихо пожелав приятного чаепития, Груня шагнула к двери. Не успела. Твердая рука перехватила ее запястье.
Грунька предпочла не смотреть на хозяина этой руки. В его предательские красивые глаза, которые лукаво и с озорством только что смотрели на другую. Что обычно делают в таких ситуациях? Груня не знала. Но настойчиво и аккуратно выдернула свою руку из крепкого захвата и вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Стоило деревянной преграде отсечь ее от компании, как Грунька пустилась бегом, на ходу срывая с себя фартук.
-Вова! – встретила Груня непосредственное начальство с радостью, - Мне нужно срочно уйти. Срочно!
-Беги, - отпустил Вовчик, отступая и освобождая путь девчонке.
Не успела Грунька схватить свою куртку, и, совершенно позабыв о сапожках, скрыться в переулке, в который вел черных выход ресторана, как на Вовчика наткнулся переполошенный Барин.
-Где пигалица? – потребовал ответа Васька.
- Отпросилась, - пожал плечом Вовчик.
-Какого хрена ты ее отпустил? – взревел недовольный шеф, но Вовчик предпочел проигнорировать. Ничего, пусть побегает, Барину полезнее будет и ценнее.
