***

 Груня бездумно бродила по городским улочкам, погруженным в сумерки. Красивые старинные постройки, набережная, даже ярко-желтые листочки, одевшие деревья в парке – ничего не радовало глаз юного фотографа. Перед глазами стояло смеющееся лицо Васи, а в ушах звенел бархатистый голос, вновь и вновь повторяющий «Я ведь лучше?».

Лучше. Так и хотелось крикнуть во все горло. Но Грунька только глубже спрятала руки в карманы крутки. Ноги в балетках давным-давно промокли, но девчонка, казалось бы, не замечала этого.

Больше всего ее в этой ситуации ранило то, что Елена – замечательный человек. Нет, вполне понятно и логично, что Васька влюбился именно в такую девушку: красивую, изящную, с чувством юмора, обеспеченную.

Нет, Грунька, будь парнем, и сама бы влюбилась именно в нее, а не в девочку вроде себя: рыжую, курносую, конопатую сироту без особого содержания.

Сумерки сменились темнотой ночи, а Грунька все бродила по набережной, пока зубы не принялись отстукивать барабанную дробь. Бросив мимолетный взгляд на мобильный телефон и ахнув от времени, прошедшего с момента ее стремительного ухода из «Барина», Груня поняла, что пора бы идти домой и ложиться спать.

Оказавшись около дома бабушки, Груня даже и не предполагала, что Барычинский может появиться где-то рядом. Но он стоял, подпирая рукой дверцу машины и смотря на приближающуюся девчонку исподлобья.

Финт с незаметным проскальзыванием мимо припаркованного Мерседеса не прошел. И Грунька остановилась, когда Барин преградил ей дорогу.

-Где была? – спросил он резко.

-Неотложные дела, - повела плечом Груня, избегая требовательного взгляда карих глаз.

-А Надежда Вадимовна утверждала, что дел у тебя на сегодня нет, - прищурился Барин, - Говорит, нет у тебя планов, кроме работы. С которой, кстати, ты срулила.

Груня повела плечом, словно говоря, что вести беседы с Барином не собиралась.

-В чем дело? – Васька не унимался, всем телом преградив путь пигалице.

Ему до чертиков не нравилась ее бледность, тусклый взгляд и промокшие ноги в легких туфлях в сырую погоду.

-Пусти! – Груня опустила взгляд на крепкую ладонь парня, сковавшую ее запястье.

-Где ты была? – не унимался Васька, уже готовый взорваться прямо здесь, около подъезда.

-Не твое дело! – Груня вскинула голову, открыто и враждебно смотря в карие глаза, - Не твое!

-Слышала, значит, - хмуро кивнул Васька, не спуская взгляда с девчонки, - Грунь, это только треп с Ленкой. Понимаешь? Приколы такие.

-Мне, как вы, Василий Павлович, любите повторять, - спокойным и ровным тоном произнесла пигалица, - Глубоко пофиг. Но скажу одно, я знаю Елену с самого детства. Вижу, как сильно она любит мужа. Так что, вам, Василий Павлович, ничего не перепадет.

-Ты вообще слышишь, что я говорю?! – взревел привычным ревом раненого бизона Василий, - Млять! Мне ты нужна, а не жена друга!

-Это все досадное недоразумение, - повела плечом Груня, отходя от мужчины на шаг назад и сбрасывая его руки со своих плеч, - Фотоаппарат я верну. Или возмещу  деньгами.

-Да твою же мать! – выругался Васька и, не обращая внимания на сопротивление девчонки, потащил ее в машину, усадил в салон, в сердцах захлопнул дверь и стремительно обошел тачку.

-Выпустите меня, - спокойно говорила Груня, глядя прямо перед собой, - А вообще, Вась, я тебя понимания. В Елену невозможно не влюбиться.

-Твою же Бога душу мать! – взревел Васька окончательно выходя из себя, -Ты глухая? Я не люблю Ленку!  Не люблю! Поняла?!

Груня смолчала. Только переплела пальцы рук между собой, сложив их на коленях.

Спокойствие девчонки убивало Ваську. Рванув машину с места, Барин вдавил педаль газа в пол. От ее спокойствия и отчужденности Басю бросало то в пот, то в жар. Ведь говорил Герыч, болтливость до добра не доведет. Не довела.

Ваське хотелось тормознуть тачку и на словах, на жестах, на чем угодно разъяснить, что никакая Ленка ему не нужна. А вот эта самая пигалица, упрямая и вся такая правильная, нужна по самые гланды, по самую печень нужна, да по все органы!

Но Барин понимал, что в машине разговора точно не получится. Просто потому, что ему нужно смотреть в глаза девчонки, чтобы читать в них все ее чувства. Если они имелись.

Ближе всего находился ресторан, который уже парни закрыли, и Вовчик сбросил сообщением краткий отчет. Припарковавшись у черного входа, Васька заглушил движок.

-Я не пойду, - спокойно произнесла Груня.

И ее тихий, но уверенный голос, совершенно непробиваемое, на первый взгляд,  лишенное эмоций лицо окончательно вывело Барычинского из равновесия. Выскочив из машины и с такой силой захлопнув дверцу, что машина качнулась в стороны, Барин двинул кулаком по задней двери, пытаясь спустить пар. Не вышло, буря все еще клокотала внутри, требуя выхода.

И Васька сам испугался своего буйства и взрывного характера. Испугался тех последствий, которые могли повлечь за собой его несдержанность и темперамент. Больше всего он боялся, что ослепленный яростью причинит вред пигалице. Хрупкой и ранимой, но способной одним словом вывести его из равновесия.

-Вась? – голос был тихим, едва различимым на ветру.

Ваське показалось, что бредит.

Поднял голову, поймал взгляд, зеленый и задумчивый, поверх машины. Девчонка вышла и стояла по ту сторону Мерса, глядя прямо на Барина.

В бессилии, опираясь руками о дверцу и крыло, Василий, сжав рот в прямую линию, смотрел на девчонку, стоявшую в полутора метрах от него. Она была до чертиков спокойна. На первый взгляд. А в глазах – мокрые озера слез. В руках шапка.

-Шапку надень, нахрен! – процедил Бася сквозь зубы, и опустил голову на руку, упираясь лбом в машину. Закрыл глаза.

А когда открыл, девчонка уже стояла рядом и несмело прикоснулась рукой к его склоненному затылку. Злость и ярость мгновенно, и почти бесследно, исчезли. Оставив после себя горький привкус.

-Мне не нужна ни Ленка, ни Машка, ни Глашка, - тихо проговорил Васька, но он знал, Груня его прекрасно слышит, - Ты нужна. И больше не будем об этом.

Васька повернул голову, девчонка стояла рядом, продолжая несмело поглаживать его напряженную шею и затылок, словно пыталась снять напряжение, сковавшее все тело.

-Дура да? – тихо прошептала Груня, а Васька уже не мог просто так стоять. Сгреб девчонку в охапку и прижал к себе, сильно, крепко, словно не видел сто лет, а скучал еще дольше.

-Сквернословить это по моей части, - проговорил Василий, обнимая податливое тело.

-С кем поведешься, так тому и надо, - ответила Груня, прикрывая глаза от переполнявших ее чувств.

-Если заболеешь, пеняй на себя, - пригрозил Бася, приподнимая Груньку над землей, - Из меня поганый доктор.

-Не заболею, - пообещала Груня.

Васька только хмыкнул, закрыл машину, поставил на сигналку. И повел пигалицу в здание, и выпустил из рук только, когда оказался в кабинете. Усадил девчонку на диван, хмуро уставился на мокрые туфли.

-Снимай, - скомандовал парень.

-Вась, да нормально все, честно, - улыбнулась Груня.

-Не снимешь, сниму сам, - пригрозил Васька, подходя к бару отца и выискивая открытую бутылку водки.

Алкоголь нашелся сразу. Груня, неожиданно для Василия, тихо ворча что-то под нос, стягивала мокрые носки. А Барин, устроившись напротив пигалицы пятой точкой на небольшом, но крепком столике, ухватил широкой ладонью изящную стопу. Не отказал себе в удовольствии и провел пальцами по обнаженной лодыжке. А потом отлив немного водки в ладонь, принялся растирать мокрые и ледяные ноги. Вторую ступню постигла та же участь. Закончив, Барин укутал ноги в плед, лежавший на диване, и усадил Груню удобнее.

-Не вздумай шевелиться, - пригрозил Васька и испарился за дверью, оставив ее открытой.

Груня, улыбаясь и пряча смех в ладошки, слышала, как хозяин ресторана, матерясь и не стесняясь в выражениях, бродит по кухне, чем-то гремит, с кем-то говорит по телефону. Спустя пятнадцать минут, Василий вернулся. В руках он держал поднос с чайником, двумя чашками, и большой тарелкой свинины с овощами под соусом от Михалыча.