Тяжелые времена настали для форта Каролина, распо­ложенного на берегу великой реки Май.

За месяц до того дня, когда Ренэ Дево потихоньку по­кинул форт, Лодоньер послал отряд из десяти человек ис­следовать страну к югу от форта и отыскать горы с золоты­ми самородками, о которых ходили слухи среди белого на­селения. Долго скитались солдаты по бесплодным песча­ным равнинам, переправлялись через глубокие реки, блуждали по лесам и болотам. Видели они удивительных птиц с ярким оперением, странные растения и цветы и ка­ких-то неведомых зверей, но золота не нашли.

Измученные, больные, голодные забрели они в тузем­ную деревушку. Жители этой деревушки никогда не видели белых и в испуге разбежались. Голодные солдаты вошли в хижины, отыскали съестные припасы, разграбили их и, разведя костер, принялись за стряпню. Искры от костра упали на крышу одной из хижин, и через несколько минут вся деревня была объята пламенем.

 Индейцы, спрятавшиеся в лесу, видели, как пожирает огонь их жилища. Думая, что белые подожгли их умышлен­но, они начали стрелять из луков. Один человек был убит, четверо ранены. Солдаты в ужасе покинули деревушку, но индейцы, прячась за деревьями, преследовали их, и еще четыре человека заплатили жизнью за свою небреж­ность.

Спустя несколько дней пятеро оставшихся в живых вернулись в форт Каролина. Плохие принесли они вести своим товарищам: золота в стране нет, пять человек убиты, а южные индейцы объявили войну всем белым.

У Лодоньера и без того хлопот было по горло. Тяжелое впечатление произвел на него уход Ренэ: он боялся, что мальчик погибнет. Между тем в форте уже остро ощущался недостаток в съестных припасах. Сам Лодоньер боролся с приступами лихорадки; последние дурные вести сломили его, и он слег.

На гарнизон форта угнетающе подействовала болезнь коменданта. Вдобавок и голод давал себя чувствовать. Не­довольные поговаривали о том, что следует принудить Ло­доньера покинуть форт и Новый Свет и вернуться во Фран­цию на корабле, который они построят из имеющихся материалов. Солдаты посмелее открыто призывали к мятежу.

Во главе этих недовольных стоял старый друг Ренэ, Симон Оружейник. Он всегда любил поворчать, а после по­бега Ренэ его посадили на один день на гауптвахту за то, что он покинул свой пост. Этот арест его оскорбил, и он от­крыто принял сторону мятежников.

Вследствие болезни Лодоньера и почти всех офицеров обязанности коменданта форта перешли к художнику Ле Муану. Как-то утром, когда он работал в своей комнате, явился Симон Оружейник, а за ним чуть ли не весь гарни­зон. Старый солдат отдал честь и сказал:

– Господин Ле Муан, пожалуйста, выслушайте нашу просьбу и доведитеее до сведения коменданта.

– Слушаю, – отозвался Ле Муан, не скрывая своего удивления. – Говори скорее и возвращайся на свой пост.

 – Мы умираем с голоду! – начал Симон.

– Правда, живем мы впроголодь, – сказал Ле Муан, – но будем надеяться на лучшее.

– Мы умираем от лихорадки.

– Отчасти и это правда.

– Нам грозит нападение индейцев.

– У нас крепкие стены, мы будем защищаться.

– Никто не знает, для чего мы забрались сюда, в эти чужие края. Помощь придет, когда кости наши сгниют в земле.

– Адмирал Жан Рибо обещал прийти нам на помощь, – ответил художник. – Он сдержит слово.

– Золота в этой стране нет, а людям нечем здесь про­кормиться.

– И однако племя вождя Микко живет здесь и не голо­дает. Что же касается золота, то, быть может, мы еще най­дем его.

Ничего на это не ответив, Симон продолжал:

– Передайте коменданту, что мы хотим построить ко­рабль и вернуться на родину. Мы просим его, как только он поправится, увезти нас из этой проклятой страны.

Эти жалобы и просьбы встревожили Ле Муана. До сих пор он понятия не имел о настроении гарнизона. Долго уго­варивал он солдат отказаться от безумной затеи, вернуться к исполнению своих обязанностей и терпеливо ждать под­крепления из Франции. Но Симон Оружейник, говорив­ший от лица всего гарнизона, настоял на том, чтобы Ле Му­ан передал их требование Лодоньеру.

Лодоньер пришел в негодование, и только болезнь помешала ему вскочить с постели и выйти к мятежникам. Был он человек упрямый и настойчивый и никог­да не шел на уступки. Он поручил Ле Муану пере­дать солдатам, что ему, Лодоньеру, приказано было основать здесь форт и ждать дальней­ших распоряжений; пока эти распоряжения не по­лучены, он страны не покинет. Солдатам он приказывает заняться укреплением форта и готовиться к нападению, которое следовало ожи­дать со стороны южных индейских племен. Когда Ле Муан передал солдатам эти слова, Симон Оружейник сказал:

– Господин Ле Муан, от коменданта мы другого ответа и не ждали. Будьте добры, скажите ему, что всем нам доро­га жизнь и мы будем готовы отразить нападение индей­цев. Но в то же время мы позаботимся о том, чтобы уско­рить и наш и его отъезд из этой страны.

Снова отдав Ле Муану честь, старый солдат повернулся и вышел, а за ним последовали все остальные.

Ле Муан отправился с докладом к Лодоньеру и так его взволновал, что к вечеру больному стало хуже. Всю ночь он бредил, звал Ренэ Дево и просил его не уходить к ин­дейцам.

Между тем солдаты в тот же день принялись за работу и начали строить маленькое судно, на котором надеялись пе­реплыть океан.

Работали они с таким рвением, что меньше чем через - месяц корпус судна был закончен, и оставалось только спустить его на воду.

Несколько отрядов вышли из форта добывать лес для мачт, смолу, чтобы просмолить судно, а также запастись рыбой и дичью для далекого путешествия. Но охота и рыб­ная ловля шли неудачно. А в форте иссякли последние за­пасы маиса, и гарнизон питался исключительно рыбой и почками пальмы, заменявшими хлеб. Приготовлять их белые научились от индейцев.

Ровно через месяц после бегства Ренэ на солдат, работавших в лесу, внезапно напали индейцы. Было их так мно­го, что французы, потеряв несколько человек, в смятении бежали.

Индейцы преследовали их до самых ворот форта, но здесь были остановлены сильным артиллерийским огнем. Пушечные выстрелы они слышали впервые; в ужасе обра­тились они в бегство и спрятались в чаще леса.

К вечеру индейцы высыпали на опушку леса и рас­положились вокруг холма, где несколько недель назад племя Микко справляло праздник Зрелого Маиса.

Увидев их, Симон Оружейник, возглавлявший теперь гарнизон, решил дать бой.

Лихорадка и недоедание вывели из строя многих сол­дат и Симон мог набрать только пятьдесят человек, спо­собных держать в руках оружие. Но его это нимало не сму­тило. Он считал, что пятидесяти человек более чем доста­точно.

Смело вывел он горсточку людей из форта и двинулся к холму, вокруг которого собрались индейцы.

Внезапно французы увидели, что окружены со всех сто­рон. Индейцы выскакивали из-за каждого дерева, из-за каждого куста. Симон не заметил, как они подкрались сзади.

Маленький отряд попал в засаду и убедился в этом, лишь услышав свист стрел и копий, рассекавших воздух. В то же время раздался оглушительный дикий вой, который ис­пугал французов не меньше, чем пушечные выстрелы ин­дейцев.

Зная, что единственная надежда на спасение в быстром отступлении, Симон сделал отчаянную попытку прорваться назад, к форту. Но отряду в пятьдесят человек трудно было справиться с лавиной индейцев, и, казалось, ни один из французов не уцелеет.

Измученные неравной борьбой, они пришли в отчаяние, как вдруг положение резко изменилось: кто-то напал на индейцев с тыла, и они, охваченные паникой, обратились в бегство.