Все гости собрались за столом. Элизабет рассказывала что-то Джону, а Марта кротко улыбалась и поправляла неправильно сказанные слова ребенка. Адвокат внимал каждой фразе малышки и периодически кивал, соглашаясь с ее высказываниями. Я остановилась в дверях и наблюдала за этой картиной. Вспомнила, как сама болтала, а папа с мамой слушали мой вздор с серьезными лицами. Мы были счастливой семьей до тех пор, пока не наступил день, когда смерть отобрала их у меня. В пансионе дорого бы дала, чтобы однажды кто-то из взрослых сидел вот так рядом и внимал моим небылицам. Горячие капли упали на щеки, я вытерла их ладонями. У меня не было сил переступить порог и потому, развернувшись, ушла. Поднялась наверх и повалилась на кровать. Что со мной? Почему это все вдруг стало беспокоить меня? Всегда знала, что в прошлое дорога закрыта. На минувшее можно любоваться только издалека, как на красивую картину, наполненную красками. Но это происходило, я снова была в прошлом, и это больно ранило.

Стук в дверь. Я поднялась с постели и разрешила войти гостю. На пороге увидела Джона.

- Слуги сказали, что вы, Мария, приходили к ужину, но потом развернулись и ушли. Что-то случилось?

Я покачала головой и трудно сглотнула. Англичанин подошел ко мне и замер, разглядывая мои черты.

- Вы плакали? Но почему? Кто обидел вас?

Взгляд голубых глаз блондина стал напряженным, он вглядывался в меня, словно я что-то важное и хрупкое. Будто могла разлететься на осколки, и он старался запечатлеть в памяти мгновения моего существования.

- Да, сэр. Ничего страшно. Глупые женские слезы.

- Такие девушки, как вы, Мария, просто так не плачут, - выдал свежую мысль адвокат, а у меня сразу высохли слезы.

Я вздернула подбородок и возмутилась:

- С чего вы взяли?

Подобные умозаключения не радовали. Они скорее создавали двойственное впечатление о том, какое мнение о тебе создается у окружающих.

- О! Такая реакция на мои слова! - усмехнулся Джон. - Вы воспитывались в женском пансионе, к тому же рано осиротели. Это укрепляет дух и закаляет волю. Потому я и решил, что с вами случилось что-то... нехорошее. Доверьтесь мне... сударыня.

Последнее слово, оброненное Джоном, заставило встрепенуться. Оно было сказано на русском языке и почти без акцента. Я подошла вплотную к мужчине и вгляделась в его черты. Ни тени сомнений, ни страха или сожаления мистер Скотт не испытывал. И тут догадка промелькнула в голове, и я доверила ее языку:

- Вы знаете русский?

- Да.

- Я... не знаю что сказать... Но как? - моему удивлению не было придела.

- Это долгая история, барышня, - изрек Джон на хорошем русском. - Но позвольте ее рассказать позже.

Мы стояли так близко друг к другу, что бант на моем платье задевал лацкан пиджака Скотта. Я сделала два шага назад и остановилась, смущенно потупившись. Сердце сдавила сладкая истома, и почудилось, что воздух между мной и Джоном уплотнился. Нужно было что-то делать с этим и, облизнув пересохшие губы, проронила:

- Хорошо, сэр. Как пожелаете.

- Идемте ужинать, Мария, - улыбнулся блондин.

Он сделал приглашающий жест, и мы направилась к двери. Вместе пересекли коридор и вошли в гостиную. Лизи заулыбалась, а Марта опустила взгляд. Адвокат помог мне усесться и затем направился на свое место.

Надо признать, что Джон был гостеприимным хозяином, и вечер удался на славу. Мы ели, беседовали, рассказывали истории и поясняли что-то Лизи. Девочка слушала и изредка хихикала, прикрыв ладошкой маленький ротик. Получалось забавно, и я невольно любовалась крохой. Так хорошо мне давно не было. Казалось, что вернулась домой после долгой поездки. Но это опасные мысли, старалась их пресечь, одергивая себя и вспоминая об Алексе.

После ужина, лежала в постели не могла долго уснуть. Мысли все время возвращались к событиям на 'Титанике'. К моим чувствам к Стоуну. Невольно сравнивала ощущения тогда и то, что испытывала сейчас к Джону. Я понимала, что происходило с Алексом, когда нам приходилось делить каюту на двоих. В ту первую ночь, он старался быть джентльменом и даже ушел в другую комнату, но затем не выдержал и вернулся ко мне. Лег рядом. Мы долго болтали о разных пустяках, чередуя рассказы смешками и поцелуями. Это восхитительно, словно рядом со мной лежала подруга из пансиона и доверяла свои тайны. Мы понимали с Алексом друг друга, точно у нас одна жизнь на двоих. Мне приятно было видеть оголенный торс возлюбленного. Когда-то за завтраком я любовалась им, словно он картина. Как объяснить творившееся внутри меня, когда смотрела в голубые глаза Джона? Это не поддавалось никакой логике. Будто находилась на двух полярных полюсах одновременно. Представлялось, что я пребывала дома, чувствовала тепло и заботу, какую дарили родители когда-то. В то же время меня рвали на части сомнения, ревность и неутолимое желание испытать на себе взгляд светлых глаз. Я, как ребенок хотела выпрашивать внимания Скотта. Не найдя ответов, погрузилась в сон.

Утро следующего дня выдалось солнечным и теплым. Майский ветер гладил кроны деревьев, а мы с Джоном шли по парковой дорожке. Элизабет пожелала после завтрака поиграть на поляне перед домом, и Марта составила ей компанию. Англичанин предложил прогуляться, я согласилась. Мы брели и разговаривали о разных пустяках.

Вдалеке показалась коляска, двигающаяся в сторону дома.

- Кто бы это мог быть? - нахмурился мужчина.

- Если вы никого не ждете, то возможно что-то случилось, сэр, - предположила я.

Джон взял меня под локоток, и мы поспешили в том же направлении, что и прибывший экипаж. Вошли в дом, и я увидела Антона Разумова. Он сидел на диване и держал в руках шляпу. Лицо молодого человека было обеспокоенным, и в душе ожили страхи.

- Здравствуйте, господа, - поздоровался Антон и поднялся с места.

Мы подошли и ответили на приветствие. Глаза Разумова-младшего скользнули по моему лицу, а я сжалась в ожидании страшных новостей.

- Джон, мы можем поговорить с тобой и Марией? Дело безотлагательное, - сказал сыщик на русском.

- Да, безусловно, - кивнул Скотт и махнул в направлении коридора на первом этаже.

Когда утром мистер адвокат показывал дом, то привел в свой кабинет, совмещенный с библиотекой. Похоже, туда мы и направлялись. Войдя в светлое огромное помещение, заставленное шкафами с книгами, пересекли его и прошли в епархию Джона. Обстановка, казалось, полностью соответствовала образу жизни и стилю хозяина. Шикарно, утонченно, дорого и красиво.

Адвокат указал на диван возле стены, и мы с Антоном на нем расположились. Джон опустился в кресло напротив и сосредоточенно посмотрел на сыщика.

- Чай, кофе? - поинтересовался англичанин.

- Чай, - произнес Разумов.

 Чай,  промямлила я.

Джон позвонил в колокольчик и приказал явившемуся слуге принести напиток. Воцарилось молчание, ожидание казалось тягучим и липким. Но слуга возник в помещении очень быстро и, выставив чашки на столик между креслом и диваном, удалился.

- Джон, начну с самого начала, - проговорил молодой человек.

Разговор был начат на русском, это порадовало. Не оставляло ощущение, что это сделано умышленно. Хотя какая разница? Главное, чтобы Антон объяснил свой визит, иначе мои нервы не выдержат. Чтобы успокоиться, взяла чашку. Рука тряслась, и я поставила фарфоровое чудо на место, чтобы не разбить.

- Да, что произошло? - откинувшись на спинку кресла, спросил Джон.

- Мария Аркадьевна обратилась к нам с отцом за помощью. Дело деликатное. Она подозревает, что утонувший возлюбленный жив и здоров. Кольцо, что на руке Машеньки, проверили по списку украденных вещей. Оно отыскалось. Это большая ценность - 'Перстень Соломона'. Ты понимаешь, о чем я говорю...

- Да, я узнал кольцо и расспрашивал Марию, - подтвердил Джон. - Но сударыня не пожелала мне ответить.

Краска залила мое лицо под пристальным взглядом адвоката. Сердце замерло и пропустило удар. Получалось, что я не доверяю Джону. Хотя, почему должна на него полагаться?