Дети инков воспитывались в спартанском духе. Чтобы не изнежить ребенка, мать не брала его на руки даже для кормления грудью: она только наклонялась над лежащим в высокой колыбели младенцем. Со дня рождения детей ежедневно обливали холодной водой в целях закаливания. В девятилетнем возрасте мальчика уже посылали на первую охоту. Укреплению семьи во многом способствовала религия, проповедовавшая почитание отца как «начала всех начал».

Содействуя усилению власти Сапа Инки и упрочению положения главы семейства, служители культа не забывали и о себе. Треть полученного урожая крестьянин-общинник должен был отдавать Сапа Инке, другую — в качестве подношения храмам. Мужчины-общинники бесплатно строили культовые здания, обрабатывали принадлежавшие жрецам поля. Из женщин-красавиц набирались аклья (служительницы, жившие в храмах и ткавшие одежды и дорогие ткани для жрецов и придворных Инки). Испанцы называли их «девами Солнца». Потерявшую невинность аклья заживо зарывали в землю, а соучастник «в грехе» приговаривался к смертной казни вместе с родственниками и даже соседями. Дом такого человека сносился, а посевы — уничтожались.

Огромная армия священнослужителей следила за своевременностью и точным жертвоприношением богам. Инки поклонялись земле (Мама Пача), воде (Мама Коча), но прежде всего Солнцу. Ему был посвящен самый важный праздник — Инти Райми. Во время этого торжества, проводившегося в самый короткий день года (в июне), представители всех провинций Тауантинсуйю просили Солнце не покидать землю.

Несмотря на общую политику ассимиляции покоренных племен и стремление к унификации религии на территории всего государства, инки зачастую разрешали другим народам поклоняться их божествам. Они даже ввели в пантеон своих богов крайне популярного среди покоренных ими племен Косты-Пачакамака («Создателя»).

Другим важным институтом, стоявшим на страже интересов правящей инкской верхушки, была армия, основными подразделениями которой командовали ближайшие родственники Сапа Инки.

Часто Сапа Инки сами водили войско в длительные походы. Большим полководческим талантом обладал, например, Инка Уайна Капак (1493–1525).

В армии царила суровая дисциплина. Во время походов солдаты не имели права не только что-либо трогать на окрестных полях, но даже ступать на них. Нарушителей жестоко наказывали, а иногда казнили. Аналогичная участь ждала изменников, трусов и дезертиров, причем приговор распространялся и на ближайших родственников осужденного.

Армия была призвана не только завоевывать новые земли и народы, но и держать в повиновении уже покоренные племена, которые неоднократно на протяжении всей истории инкского государства поднимали восстания против своих завоевателей. События одного из них, продолжавшегося несколько лет, нашли отражение в народной драме «Ольянтай»[19].

Держать в повиновении население государства призвано было и законодательство, весьма, надо сказать, суровое. Самым большим преступлением считалось «экономическое», т. е. наносившее ущерб материальным интересам инков. Между прочим убийство человека они также причисляли к этой категории: ведь преступник посягал в лице убитого на одну из единиц, производящих материальные блага или ценности.

Видное место в жизни «сына Солнца» и государства в целом занимали амаута (на кечуа — «осмотрительный», «философ», «историк, «мыслитель», «учитель», «ученый») — подлинные ходячие энциклопедии. Как правило, ими становились инки «по крови». К ним Инка обращался и за советом, и за разъяснением особенностей древнего законодательства, истории, традиций и обычаев покоренных народов. Амаута слагали гимны, в которых воспевали деяния Сапа Инки, обучали грамоте и различным наукам членов его семьи. Они входили в ограниченный круг лиц, имевших доступ к кильке — иероглифической письменности, которой почти как тайнописью пользовались правители Тауантинсуйю.

Документы инков представляли собой небольшие холсты, вставленные в золотые рамки. Последнее обстоятельство сыграло свою роковую роль: жадные до золота испанские завоеватели переплавляли рамки в слитки, а холсты с непонятными для них знаками сжигали.

По мнению инков, дети должны были делать то же самое (и так же), что и их родители. В этом нашло свое выражение классовое неравенство и расслоение, существовавшие в инкском обществе. Детей простых общинников никто не обучал: ни мудрецы, ни обыкновенные учителя. Они учились в «школе жизни». Люди же из привилегированных сословий практически имели все возможности для физического и умственного совершенствования.

Инки прекрасно знали астрономию, арифметику и геометрию, топографию и географию, хирургию[20] и гомеопатию, ботанику и агрономию.

Поражают оригинальностью и изяществом произведения инкских ювелиров и гончаров, хотя керамика последних уступает, скажем, керамике мочиков.

Составленный инками календарь весьма точен. По нему год делился на 4 сезона и 12 лунных месяцев, каждый продолжительностью 29 дней. В конце каждого года жители Тауантинсуйю прибавляли несколько дней, которых, по подсчетам инкских ученых, не хватало до полного «солнечного года» (иначе говоря, это были 30-е и 31-е числа современного календаря).

Хорошо разбирались инки в террасированном земледелии. И сегодня в Андах немало горных вершин, опоясанных кольцами зеленых ступенек-террас. Даже в наши дни эта сохранившаяся со времен инков система позволяет использовать под посевы не только долины, но и горные склоны.

Много внимания инки уделяли коммуникациям. Специалисты считают, что дороги, построенные в Тауантинсуйю (протяженность их превышала 15 тыс. км), по качеству превосходят дороги Римской империи. На дорогах действовала система часки (гонцов), передававших друг другу на бегу эстафету новостей и срочных донесений. Часки не только держали верховного правителя в курсе важнейших событий, но и доставляли для местной знати свежую рыбу с побережья океана в Куско — Рим Нового Света, по словам перуанского писателя Гарсиласо де ла Веги [21].

В 20-х годах XVI в. в истории государства инков настали черные дни. Какая-то страшная болезнь косила людей то тут, то там, в стране возникали недовольство и смута, часки-гонцы доносили о появлении на побережье «белых богов», прибывших из-за моря. Когда на севере «империи» восстали непокорные племена, на их подавление отправился сам Инка Уайна Капак. Во время похода Канак скончался от той же непонятной болезни, что и многие его подданные (вероятно, от оспы). Он не мог предполагать, что ему суждено было стать последним, реально правившим инкским «императором».

Как бы предчувствуя близкую гибель, Уайна Капак, покидая Куско, наделил своего сына Уаскара самыми высокими полномочиями. Но он упустил из виду один крайне важный момент: Капак не учел, что его незаконный сын Атауальпа, тщеславный и хитрый человек, мучимый комплексом «чистоты крови», никогда добровольно не уступит власть брату.

После смерти отца находившийся в Кито Атауальпа бросил Уаскару вызов: не явился в Куско на торжества по случаю провозглашения Уаскара Сапа Инкой. Вместо себя он послал делегацию, которой «заодно» поручил перевезти из Кито в Куско набальзамированные останки Уайна Капака.

Разгневанный Уаскар назвал брата предателем и подверг пыткам его посланцев, дабы получить у них сведения о возможном заговоре. Между братьями началась долгая и кровопролитная война, закончившаяся поражением и пленением Уаскара.

Однако победителю Атауальпе уже не суждено было насладиться плодами победы: сопровождавший в Кахамарку пленного «императора» конвой повстречался с отрядом высадившихся незадолго до этого испанских конкистадоров…

В свое время в Мадридском архиве был обнаружен документ с длинным и многозначительным названием: «Нотариальная запись о создании компании по открытию (! — Ю. Г.) Перу[22] Франсиско Писарро, Диего де Альмагро и святым отцом доном Эрнандо де Луке, совершенная в Панаме, 10 марта 1526 г.» «Фирма» создавалась от имени «святой троицы: отца, сына и святого духа, а также пресвятой девы Марии» («La prensa», 1975, 25 febr).