Уолтер все-таки очень забавный парень. Тетя Элена пришла с нами поужинать, и он так смешил ее все время, что даже я не выдержал и улыбнулся. И эта улыбка словно вернула к жизни мою мать. Она встала, сказав, что ей надо убрать со стола, и, проходя мимо, ласково погладила меня по щеке.
На следующее утро, впервые после смерти отца, она поведала мне о том, как ей тяжело. Она тоже еще не закончила свой список. А потом она обронила одну фразу, которую я не забуду до самой смерти: потерять того, кого любил, — это страшно, но еще страшнее так никогда его и не встретить.
Ночь укрыла Гидру. Тетя Элена спала в комнате для гостей, мама тоже ушла к себе. Я постелил Уолтеру на диване в гостиной. Мы сидели на террасе, попивая узо.
Он спросил, как мои дела, а я ответил, что мне лучше, чем могло бы быть. Ведь я жив. Уолтер сказал, что очень рад меня видеть. И сообщил, что привез мне посылку, пришедшую на адрес Академии и на мое имя. Отправили ее из Китая.
Это была картонная коробка, присланная из Линбао. В ней лежали вещи, оставленные нами в монастыре. Кейрин пуловер, ее щетка для волос и два конверта фотографий.
— Эдриен, там лежали два одноразовых фотоаппарата, и я взял на себя смелость напечатать снимки. Только не знаю, отдавать ли вам их сейчас, может, пока слишком рано.
Я открыл первый конверт. Кейра предупреждала меня: самая незначительная деталь вызывает сильную боль. Уолтер тактично удалился, оставив меня одного. Он лег спать. Я почти всю ночь провел над фотографиями — мы с Кейрой собирались посмотреть их вдвоем, когда вернемся в Лондон. Среди других снимков были и те, что мы сделали на берегу реки, когда купались в укромном уголке.
На следующее утро мы с Уолтером отправились в порт, и я прихватил с собой фотографии. На террасе кафе я их ему показал, подробно прокомментировав каждую. Теперь он знал всю историю наших с Кейрой странствий, от Пекина до острова Наркондам.
— Таким образом, вам удалось найти второй фрагмент.
— Третий, — поправил я. — Первым владеют убийцы Кейры.
— А может, катастрофу устроили не они, а совсем другие люди?
Я вытащил из кармана третий фрагмент и протянул его Уолтеру.
— Невероятно! — прошептал он. — Когда вы найдете в себе силы вернуться в Лондон, надо будет его изучить.
— Нет, это не имеет никакого смысла, все равно одного будет не хватать: он лежит на дне Желтой реки.
Уолтер взял конверт с фотографиями и принялся их внимательно разглядывать, одну за другой. Потом выложил на стол два снимка и указал мне на некоторые странности.
На обеих фотографиях Кейра купалась. Я узнал это место. На одной, заметил Уолтер, тень от деревьев, растущих на берегу реки, находится справа, а на другой — слева. На первой лицо Кейры невредимо, на второй через лоб идет глубокий рубец. Сердце у меня замерло.
— Вы ведь мне говорили, что машину снесло течением реки и что тело не нашли, так? Я, конечно, не хочу пробуждать у вас несбыточные надежды, это было бы слишком жестоко, но мне почему-то кажется, что вам следовало бы как можно скорее поехать в Китай, — мягко проговорил Уолтер.
Тем же утром я собрал чемодан. Паром на Афины отплывал в полдень, и мы как раз на него успели. Я нашел рейс, вылетающий в Пекин вечером того же дня. Я отправлялся в Пекин, Уолтер возвращался в Лондон, мы покинули Афины в один и тот же час.
В аэропорту он взял с меня обещание позвонить сразу, как только я что-нибудь узнаю.
Когда мы прощались в коридоре, ведущем на посадку, он стал искать посадочный талон. Он порылся в одном кармане, потом в другом и вдруг посмотрел на меня как-то загадочно.
— Ой, чуть не забыл! — воскликнул он. — Вот, курьер доставил это для вас в Академию. Я определенно поменял профессию и теперь работаю почтальоном. Держите, будет что почитать в полете.
Он протянул мне запечатанный конверт, на котором значилось мое имя, и посоветовал мне бежать на посадку, а то я опоздаю на самолет.
ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ
Командир экипажа объявил, что можно отстегнуть ремни. Стюардесса толкала тележку по проходу, угощая пассажиров прохладительными напитками.
Я вытащил из кармана письмо, которое передал мне Уолтер, и распечатал конверт.
Дорогой Эдриен!
Нам не представилось возможности познакомиться получше, и я сожалею об этом, как и о той трагедии, которую Вы пережили в Китае. Я имел счастье общаться с Кейрой. Это была потрясающая женщина, и я могу себе представить, как велико Ваше горе. Вас спасли не рыбаки, а монахи, совершавшие омовение в водах реки в тот момент, когда Ваша машина рухнула с обрыва вниз. Вы спросите, откуда я это знаю. Вы, конечно, не можете этого помнить, Вы еще лежали без сознания, но я заходил проведать Вас в больнице. Именно я, как только позволило состояние Вашего здоровья, организовал Ваш отъезд из Китая. Почему? Потому что чувствую себя в некоторой степени ответственным за все, что с Вами приключилось. Я старик, который когда-то давным-давно отправился на поиски, как и Вы с Кейрой много лет спустя. Мне случалось по мере сил помогать Кейре, убеждать ее, что не следует отступать, и я подозреваю, что без нее Вы давно бы уже все бросили. Я знаю, она хотела бы, чтобы Вы продолжали искать. Это необходимо, Эдриен. Было бы несправедливо, если бы она напрасно пожертвовала жизнью. То, что Вы откроете, касается далеко не Вас одного, и я уверен, в результате Вы сумеете ответить на вопросы, которые задавали себе еще в детстве.
Я много лет вел исследования и однажды обнаружил еще один текст, возможно имеющий отношение к Вашим поискам. Речь идет о рукописи, доступной лишь немногим.
Если мне не удалось Вас убедить и Вы решите оставить все как есть, прошу Вас, не читайте второй листок моего письма. Ознакомившись с этим текстом, Вы подвергнете опасности свою жизнь. Я рассчитываю на Вашу честность, зная, что она безупречна. Если же Вы примете иное решение, тогда читайте, я однажды Вам откроется смысл этого документа.
Жизнь иногда придумывает такое, на что не способны все люди, вместе взятые, иногда она даже дарит нам чудеса, ведь все возможно, когда в это веришь всем сердцем.
В добрый путь, Эдриен.
Искренне Ваш
Я открыл конверт с фотографиями и нашел ту, которая внушала мне безумную надежду, что Кейра еще жива.
И развернул второй листок письма Айвори.
Есть легенда о том, что младенец в утробе матери знает тайну сотворения Вселенной, происхождения мира и конца времен. Когда он появляется на свет, некий посланец, проходя мимо его колыбели, касается пальцем его уст, чтобы никогда он не мог выдать доверенную ему тайну — тайну жизни. Этот палец, приложенный к устам, навсегда лишает младенца памяти и оставляет отметину. Все, кроме меня, имеют посреди верхней губы эту отметину.
В тот день, когда я родился, посланец забыл прийти ко мне, а потому я помню все.
Сложив письмо Айвори, я припомнил тот разговор, что мы вели с Кейрой под звездным небом, когда однажды собрались в Корнуолл, но так туда и не поехали.
— Эдриен, ты никогда не задавал себе вопрос, откуда мы взялись? Ты никогда не мечтал узнать, появилась ли жизнь случайно или ее сотворил Бог? И в чем смысл нашей эволюции? А может, мы сами — лишь ступень развития иной цивилизации?
— А ты, Кейра, никогда не мечтала узнать, где начинается рассвет?
Рейс Афины — Лондон опаздывал больше чем на час. Наконец подали трап. Зазвонил чей-то телефон. Стюардесса сделала замечание ответившему на вызов человеку, сидевшему в салоне первого класса, он пообещал говорить недолго.
— Как он повел себя, увидев фотографии?
