Заражение.

— Простите…Можно….Позвольте же! — пропихиваться сквозь плотную массу потных и недовольных людей то еще удовольствие, но вошедший в вагон поезда бомж заставил меня найти в себе невиданные ранее гибкость и проворность. Воняло от него тухлятиной и экскрементами ужасно, удивительно даже как можно до такого себя довести, ведь наверняка не всегда таким был, это ж стараться надо, не отлынивая.

Утро, восемь утра, самый час пик, метро набито до отказа не выспавшимися людьми, едущими на работу, поэтому первая же девушка на моем пути зашипела как змея и злобно посмотрела на меня. Надо же, как в зеркало посмотрелась — она была такая же невысокая блондинка с короткой кучерявой стрижкой, неестественно яркими линзованными глазами, только не голубыми, как у меня, а зелеными, лицо такое же узко-заостренное, даже губы такие же яркие как у меня. Бррр… Это я про глаза злючие, так-то я себе нравлюсь, значит и она ничего так. В сторону, близняшка, в сторону! Меня этот запах бомжатины догоняет, боюсь пропахнуть!

Через пятерых человек пришлось остановиться, какой-то зловреднейший на вид старикан умудрился развернуться ко мне всем телом, тогда как другие спинами терлись, и так нагло улыбнулся — типа лезь через меня, а я тебя всю облапаю. Под видом джентельменского *только чтоб помочь пройти, да самому не упасть, да-да*. Знаем мы таких, в моем агентстве тоже подобных полно, и модельку все хотят полапать, глаза постоянно отводить уже забывают, да ручки тянут периодически. Но там издержки работы, а тут это…Чудо. Так что мы здесь постоим, три станции всего, да и через одну обычно масса людей выходит. А если раскручусь, а к этому всё и идёт полным ходом, то первым делом машину куплю, надоели эти толпы людей, семь дней в неделю.

Запах до меня уже не доходил, а вот другие справа чертыхались, и тихо, как им казалось, жаловались на жизнь, бормоча в сторону бомжика, да и на сиденьях лица кисляк словили. Моей близняшке сейчас хуже всех, конечно, но ножки у неё есть? Есть. Могла бы за мной протереться, сейчас рядом стоять и дышать свободно… Ну, может и не свободно, но по сравнению с тем — курорт, да и парфюм у меня приятно-пахнущий, профессия обязывает! Бомжику то всё равно кого наванивать, успел в первую дверь первого вагона и сел, а лучше бы на кольце в угол бы забился, как вся его братия делает, совсем обленился. Может кто, конечно, догадается машинисту кнопку тыкнуть, может и заберёт его доблестная полиция, да под ручки на улицу, проветриваться. Лето, тепло, надеюсь ветрено — такому персонажу самое место. Подальше от массового скопления людей — самое важное! Но никто этого не сделает, это время, а время в Москве, да утром, это святое, минуты высчитывают.

Ладно, вроде даже смартфон удалось достать, прижимая его почти к груди, и даже войти в соцсети! Ага, кучи лайков под фото, комплименты, естественно с кучкой комментариев о любви и похабников, но это тоже издержки. Последняя фотосессия — *Снежана на снегу*, оказалась очень удачной, даже несмотря на банальное название и фон, так что количество друзей стало приближаться к заветным десяти тысячам. И, надеюсь, некоторым новым заказчикам… А теперь почта…

На следующей станции почти никто не вышел, зато как-то умудрились войти кучи человек. Опытные, каждый день катаются, там навыки вдавливания ого — го какие! Скалки, а не люди! Меня вжало между дедком, всё-таки развернувшегося боком ко мне, и полным дядькой, который всё переступал с ноги на ногу. Кушал бы меньше, и стоял бы как все. Если б я такой была, то моделью бы точно не стала бы, поэтому все эти полные люди…Брррр….

Ладно, сейчас длинная станция будет, потом короткая — и на выход, к воздуху и личному пространству! Хоть на чуток, всё равно в студии почти тоже самое, но без этого чутка я с ума сойду. Выйду и отойду в сторонку, руки разведу, ээээх! Ну что там почта, тэкс, нужно приглашения на сьемки, но чтоб теперь за это платили мне, а не я, пора уже как-то окупаться. Что это там все верещат?

Люди справа от меня в направлении начала поезда засуетились, кто-то вскрикнул удивленно, кто-то, похоже, от боли, кто-то грозно. Ой, надеюсь бомжика не стошнило, это надо всем выйти, это надо что-то делать!

Человеческая масса начала передвигаться, переступать, суетится, давить на меня!

— Некуда, изверги! — вместо крика получилось что-то придушенно агрессивное, я всё понимаю, но не так же резко! Дед слева всё — таки получил своё, я в него вжалась, даже хеканье его услышала. Только недовольное, даже удивленное, не ожидал он такого напора.

Люди справа вдруг резко разошлись в стороны, почти падая на сидящих вскрикнувших людей, пропуская вдруг мою знакомку, рвущуюся между ними.

Время как будто замедлилось, никогда не верила в такой эффект, он же киношный, ну или игровой…

Девушка, с широкими от ужаса глазами, пыталась яростно протиснуться в толпе, одной рукой она судорожно цеплялась за людей, подтягивалась к ним, затем отпихивала, а второй она зажимала горло, из-под ладони текла потоком бурая кровь, отчего я сама закричала от страха. Мы встретились взглядом — я, кричащая, сочувствующая, боящаяся, и она, в ужасе, бесконтрольная, с пустым взглядом. Мне тогда показалось, что у неё был осмысленный взгляд, но когда мы разминулись её зрачки смотрели в ту же сторону и точку, может она не видела вовсе ничего. Не знаю, как дед прижал меня и себя, чтобы девушка пробралась дальше, она ладонью оттолкнулась от моего лица, а когда я повернулась, прерывая крик, её дальше уже подхватили на руки, её голова исчезла, а другие головы рядом склонились над ней.

Время вернулось в обычное состояние, одновременно с концом моего крика, но теперь кричали и другие. Злобно, испуганно, люди жались ко мне, я к ним. Сидящие справа подскакивали со своих мест, встали на сиденья со всех сторон. Да что же там такое! Какие-то крики, громкое ворчание. Неужели бомж режет людей? Надо всё узнать, или сразу толкаться дальше. Какая длинная станция, Боже!

Подпиравшие люди надвигались всё сильнее, грозясь всерьез задавить худенькую меня, пришлось мне судорожно подтягиваться к перекладине, помогая себе опорой в виде пассажиров, пыхтящих, но терпевших, и зависла сверху, облокотившись на поручень, а освободившееся место за мгновение заняли потные тела, почти больно сдавив мои ноги. Но и зафиксировали, теперь не упасть, и висеть не так тяжело, главное туфельки не посеять, точно потеряются.

И правда проблема была в бомже — видно было его грязную лохматую седую голову, которой он дико мотал как бык какой, пытаясь приблизиться к другим людям, тел я не видела. Те сопротивлялись, и видимо пока не очень успешно, раз не могут свалить одного старика. Хотя если у него нож… Давайте, ребята, скоро приедем, держитесь! И всё же какая дикая ситуация!

— Что там? — неожиданно приятным голосом спросил снизу дедок. Когда я к нему повернулась, то заметила, что еще пару человек ждут моего ответа, другие либо толкались подальше от бомжа, либо занимались с девушкой, видно как кто-то что-то снимал с себя, другой рвал руками одежду, наверно пытались как-то помочь ей, перевязать.

— Бомж напал на людей, его удерживают. — Неожиданно спокойным голосом громко сказала я, сама удивилась. Только что орала как резаная, бррр….

Люди смотрели в ту сторону обеспокоенно, но на помощь никто не поспешил. Мужжжжчинки…Здоровые лбы, а от опасности как брыкаются, отвратительно. Вот они, *хищники* мегаполиса — самая большая засада на скидки в магазине, самый страшный враг — слабый старик. Поэтому если и встречаться с кем, то с силовиком, полицейский, военным, да хоть спортсменом, такие бы не давились от страха, как овечки.

— Ай! Она кусается! А ты говорил! Смотри аккуратнее! — услышала я со стороны помощников девушке. Она кусается? В смысле? Хотя когда такое твориться — можно что угодно натворить, боль наверно дикая, бедная девушка.

Кстати, вот и она… Маааатерь Божья…