«Именно так. Поэтому мы с Набосом не можем представить вам даже предварительного отчета.»

Затем в беседу включилась Джил.

«У меня все еще нет веских доказательств, но я уверена, что главный — Морган. Я проверила все остальные возможности — другие кандидатуры явно не тянут на босса, даже Изаксон…» — она замолчала, как будто ожидая дальнейших расспросов.

«Готов согласиться с тобой. Будем считать это рабочей гипотезой. Продолжай.»

«Похоже, Морган верховодит над всем левым крылом националистов, а теперь добивается поддержки радикалов и так называемых либералов, которые стоят на нашей стороне. Это большая политическая игра, отец, и наш сенатор явно собирает силы, чтобы дать бой на очередных президентских выборах. А потом он обрушится на нас и на Галактический Совет. Ты только послушай, что он несет уже сейчас!»

В своей комнате, на далекой Земле, Джил щелкнула переключателем магнитофона. Экран перед Сэммзом ожил, на нем показалось широкая, вспотевшая, на редкость серьезная физиономия сенатора Моргана.

— ..и, кстати, кто такие эти ленсмены?! — он ревел во весь голос. — Беспардонные фокусники, наемные убийцы, орудие финансовых магнатов! Они готовы смешать с пылью простого человека! Под личиной демократии они пытаются установить самую ужасную тиранию, какую когда-либо знала Вселенная…

Джил яростным жестом ударила по выключателю.

«И представь, отец, многие покорно проглатывают эту ахинею! — она чуть не рыдала от досады. — Если бы у людей была хоть капля мозгов… хотя бы таких, как у „пароходиков“ с Забриска, о которых мне рассказывал Мэйс! Так нет — они глотают все!»

«Значит, Морган не просто лицедей… — протянул Сэммз. — Это более серьезная фигура…»

«Да! И никакие призывы к здравому смыслу, ни психологические методы нам не помогут. Мы с Дронвиром считаем, что надо организовать кампанию противодействия этой клевете и совершить поездку по основным избирательным округам.»

«Быть может, нам придется сделать это, но сейчас хватает более важных занятий.»

Сэммз прервал связь и задумался. Он не пытался отгородить свои мысли от молодых ленсменов, но мозг его работал так стремительно, что они почти ничего не уловили. Однако Первый Лен-смен пришел к важному решению. Похоже, Большая Политика становилась отныне главной проблемой, и Вирджилу Сэммзу предстояло расставить новые приоритеты среди первоочередных задач Патруля.

Когда маленькое разведывательное судно Сэммза приблизилось к Кавенде, ленсмен выключил атомные генераторы и настроил локатор на ультраволнах. Его корабль на этот раз был оборудован вспомогательным реактивным приводом, практически не излучавшим ничего; он не создавал помех для радара и, обнаружить такой двигатель можно было только по слабому свечению нагретых дюз. Подобная возможность оставалась чисто теоретической, ибо для этого наблюдателю потребовалось бы приблизиться к разведчику Сэммза на полмили — совершенно ничтожное расстояние по космическим масштабам.

В данный момент пространство было пустым. Локатор фиксировал следы жесткого излучения на планете — прямо по курсу, которым следовал корабль, но Первого Ленсмена это не удивляло. Контрабандисты, занимавшиеся переработкой наркотиков, несомненно имели на своих заводах ядерные энергетические установки; к тому же, на Кавенде могли находиться и транспортные суда.

Он запустил вспомогательный двигатель, обеспечивающий суденышку довольно большую скорость — конечно, при включенном нейтрализаторе инерции, — и направил корабль к спутнику планеты. Это было небольшое небесное тело, раза в четыре поменьше Луны, однако под его прикрытием Сэммз мог спокойно вести разведку. Он не сомневался, что окружающее пространство находится под тщательным наблюдением, и хотя вряд ли кто-нибудь сумел бы заметить выхлоп дюз с расстояния в сотни тысяч миль, ленсмен предпочитал действовать наверняка.

Посадка оказалась нелегкой, и когда разведчик коснулся грунта, Сэммз был в совершенном изнеможении и на редкость угрюмом расположении духа. Его радовало лишь одно — поверхность планетоида выглядела еще более неровной, каменистой, изрытой морщинами и кратерами, чем земная Луна. На фоне такой местности было почти невозможно обнаружить даже движущийся корабль — особенно если он перемещается медленно и без использования атомных генераторов.

Серией коротких осторожных импульсов, корректируя скорость и положение после каждого из них, ленсмен развернул свой корабль так, что огромный диск Кавенды повис прямо над его головой. С облегчением вздохнув, Сэммз заглушил двигатель; энергии в заряженных на полную мощность аккумуляторах хватало для работы локаторов. Теперь он мог видеть все, что было доступно следящему лучу.

Его экраны показывали, что на диске планеты есть только одна точка, в которой наблюдалась активность. Он включил трассеры и постарался по возможности точно определить ее координаты. Затем, сбросив мощность луча до минимума, начал осторожно, ярд за ярдом, приближаться к заинтересовавшему его месту. Стоп! Он был почти уверен, что там находится производственный блок — огромный, почти двухмильного диаметра. Эта точка будет висеть над ним еще около трех часов, пока не скроется за толщей планеты.

Сэммз достал телескоп — гораздо более точный прибор, чем следящие экраны его разведчика. Так как сила тяжести на поверхности сателлита была невелика — едва ли двадцатая часть земной, — он без труда вытащил массивный инструмент из корабля и установил на треноге. Но даже телескоп, к сожалению, не позволял разглядеть детали. Спутник находился весьма близко к Кавенде — по астрономическим понятиям, разумеется, — но оптические приборы высокого класса были слишком громоздкими и нетранспортабельными. То, что ему удалось увидеть, походило на заводские здания; напрягая глаза, Сэммз различил в стороне от них похожий на острый клык объект, который при известной фантазии можно было счесть контрабандистким судном. Ни городов, ни поселений на Кавенде не имелось — как и нормально оборудованного астропорта.

Сэммз разобрал свой телескоп, погрузил его обратно на корабль, настроил следящие системы и приготовился к долгому ожиданию. Несколько раз он задремывал, не беспокоясь о том, что пропустит что-нибудь интересное — звуковой сигнал локатора поднял бы его на ноги. И когда транспорт торговцев наркотиками стартовал с Кавенды, Первый Ленсмен покинул ее луну столь же незаметно, как и приблизился к ней.

Стратегия слежки была разработана уже давно. Используя реактивную тягу и нейтрализатор инерции, Сэммз двигался за судном бандитов с максимальной скоростью, которую мог выжать из своего допотопного двигателя. Этого времени хватило, чтобы примерно установить курс преследуемого корабля. Затем ленсмен включил генераторы на активированном железе и приблизился к контрабандистам, стараясь не попасть в радиус обнаружения их локаторов; после этого с прежней неторопливостью пополз вперед. Он мог поддерживать такой режим столь угодно долго, и лишь при крайне несчастливом стечении обстоятельств врагам удалось бы обнаружить его.

Казалось, этот план гарантировал успех. Как было известно, МКП использовали в своих темных делах обыкновенные пассажирские лайнеры или грузовые суда. Разведчик же Сэммза имел скорость намного большую, чем у любого из подобных транспортов. И даже если бы корабль противника оказался быстрее, чем ожидалось, он все равно останется в зоне действия локаторов преследователя — до тех пор, пока не доберется к месту своего назначения.

На первый взгляд, эта стратегия выглядела безупречной, но, как выяснилось вскоре, кое в чем Сэммз ошибался.

Корабль, за которым он гнался, был быстрым, очень быстрым. Яркая точка на экранах локаторов постепенно начала тускнеть, и ленсмен понял, что теперь не догонит это судно, даже включив на полную мощность атомные генераторы. Все больше мрачнея, Сэммз наблюдал, как сверкающая отметка бледнела, расплывалась и, наконец, исчезла с его следящих мониторов. Сверхскоростной звездолет канул в темноту.