— К этому я сейчас и перехожу. Взять Базу в том виде, в каком она находится сейчас, невозможно, но есть шанс, и немалый, что мне удастся ослабить оборону противника.

И молодой линзмен приступил к изложению плана, который он вынашивал так долго.

— Вы знаете, как действует червь — выгрызает яблоко изнутри. Это единственный способ овладеть Главной Базой пиратов. Я попрошу вас, адмирал, распорядиться, чтобы на каждый корабль, который примет участие в кампании, были установлены аннигиляторы детекторных лучей. Нам понадобится все, чем мы располагаем.

— Насколько я могу понять, операция должна быть расписана по минутам.

— Совершенно верно, сэр. Необходимо строжайшее соблюдение намеченного графика, так как я не смогу входить в контакт с командирами наших кораблей — я буду по другую сторону мыслезащитного экрана. Сколько времени понадобится нам на все приготовления и когда выделенные корабли смогут оказаться в звездном скоплении?

— Недель через семь, в крайнем случае восемь.

— Прибавим еще две недели на всякие непредвиденные трудности. Прекрасно! Итак, ровно в двадцать ноль-ноль через десять недель, считая с этого дня, все наши корабли должны подойти к Базе как можно ближе и открыть огонь из всех излучателей. Где-то здесь имеется подробный план Базы… Вот он! На нем отмечены двадцать шесть главных целей. Их следует уничтожить одновременно с точностью до секунды. Когда цели падут, то падет и все остальное. Если же уничтожить их не удастся, мы окажемся в незавидной ситуации. После подавления главных целей необходимо перенести огонь по указанным здесь направлениям на купол. Атака должна продолжаться ровно пятнадцать минут, ни минутой больше или меньше. Если к двадцати пятнадцати нам не удастся принудить купол к сдаче, уничтожив его защитные экраны, уничтожайте сам купол, хотя, боюсь, задача будет не из легких. После этого вы и пятизвездные адмиралы можете руководить действиями наших кораблей по обстоятельствам.

— Твой план не предусматривает, что делать, если нам не удастся уничтожить защитные экраны купола? И что будет с тобой?

— Если нам не удастся пробить защитные экраны купола, то я погибну, а вы окажетесь втянутым в самую ужасную из войн, которые когда-либо видела эта Галактика.

Заправка и техосмотр спидстера заняли каких-нибудь два часа, но Киннисон пробыл на Земле почти двое суток, принимая на борт множество специального оборудования. Почти все время ушло на изготовление скафандра с неслыханно мощной броней. Когда скафандр был готов, адмирал в сопровождении Киннисона прошел в облицованный стальными плитами бетонный бункер, в котором стоял манекен с дистанционным управлением, облаченный в новый скафандр. В пятидесяти футах от манекена был установлен крупнокалиберный пулемет, вокруг которого застыл в ожидании расчет, облаченный в защитные костюмы. При приближении Киннисона и адмирала все вытянулись по стойке «смирно».

— Все, как мы условились? — спросил Хейнес.

— Сравнили ли вы заряды с теми, которые я привез с Альдебарана I? — спросил Киннисон у командира расчета, усаживаясь за щитами, ограждавшими пульт управлениями.

— Да, сэр. Заряды увеличены на двадцать пять процентов, как вы указывали.

— Прекрасно! Открываем огонь!

Пулемет заговорил оглушительно громко. Киннисон заставлял манекен вставать, поворачиваться, нагибаться, совершать обманные движения, стремясь подставить под ураганный огонь каждую пластину брони, каждый сантиметр поверхности, каждое сочленение скафандра. Наконец, рев крупнокалиберного пулемета умолк.

— Тысяча выстрелов, сэр! — доложил офицер.

— Ни одной пробоины, ни одном вмятины, ни одной царапины, — констатировал Киннисон после минутного осмотра и, надев на себя скафандр, приказал:

— Дайте по мне две тысячи выстрелов. Я скажу, когда прекратить стрельбу. Огонь!

И снова крупнокалиберный пулемет завел свою монотонную яростную песню. Киннисон обладал огромной физической силой, но, несмотря на это и на включенные на полную мощность ранцевые двигатели, он не мог устоять против шквального огня. Киннисон упал навзничь, и огонь сразу прекратился.

— Продолжать стрельбу! — раздраженно крикнул он. — Вы думаете, пираты прекратят стрельбу, когда увидят, что я упал? Продолжайте стрельбу до тех пор, пока не кончатся патроны или я не подам команду прекратить огонь!

И град пуль крупного калибра застучал по гудящей оболочке скафандра.

Линзмен снова был отброшен навзничь, он несколько раз перевернулся и на секунду затих. Потом снова вскочил и снова был отброшен на пол бункера. Так повторялось много раз. Пулеметный расчет, забавляясь, вел теперь огонь то одиночными выстрелами, то залпами, целясь то в одну, то в другую точку скафандра. Но, наконец, несмотря на все усилия пулеметчиков, Киннисон научился стоять под огнем.

Работая ранцевыми двигателями, он мог теперь смотреть прямо в грозное дуло пулемета, изрыгавшего смерть. Воздух в бункере был полон металла. Пули и осколки рикошетировали от стальных стен и с воем и свистом носились по всем направлениям вместе с отколотыми кусками бетона и песком. Напрасно пулеметчики подносили все новые и новые ленты с патронами, напрасно вся эта сталь извергалась потоком на линзмена. Киннисон мог не только стоять под огнем, но и продвигаться вперед. Он был в каких-нибудь шести футах от жерла пулемета, когда огонь прекратился вторично.

— Двадцать тысяч выстрелов, сэр, — доложил хриплым голосом офицер. — Нам необходимо сменить ствол, прежде чем мы сможем продолжать стрельбу.

— Благодарю вас, довольно! — сказал Хейнес и, обратившись к Киннисону, добавил:

— Пойдемте отсюда!

Киннисон вышел. Он снял тяжелые наушники, несколько раз сглотнул, поморгал и подвигал лицевыми мышцами. Только после этого он обратился к адмиралу:

— Работает великолепно, сэр, если не считать шума. Хорошо, что у меня есть Линза-несмотря на наушники, дня три я ничего не буду слышать!

— А как ведут себя пружинные подвески и противоударные устройства? У тебя нет синяков? Тебя несколько раз хорошо зацепило.

— Ни одного синяка. Давайте вместе осмотрим скафандр.

Вся поверхность бронированного скафандра теперь была покрыта пятнами в тех местах, где пули, ударившись о сверкающую поверхность скафандра из сверхпрочного сплава, оставили на ней частицу своего металла, но на самой поверхности не было ни пробоин, ни вмятин, ни царапин.

— Благодарю вас, ребята! Отлично сработано! — поблагодарил Киннисон пулеметчиков.

Вполне возможно, что пулеметной прислуге очень хотелось узнать, что может видеть человек в шлеме из многослойного металла толщиной в дюйм, в котором не было ни одной прорези, ни одного иллюминатора. Но даже если они и умирали из любопытства, никто не задал ни единого вопроса. Ведь они тоже были членами Галактического Патруля.

— Как, по-твоему, эта штука на тебе — скафандр или индивидуальный танк? — спросил Хейнес. — С таким скафандром ты можешь отправляться куда угодно.

— Испытания лучше проводить, когда находишься среди друзей, чем среди врагов, — засмеялся Киннисон. — Конечно, в нем очень тяжело, он весит около тонны, и я не хотел бы в нем разгуливать. В нем лучше летать. Итак, сэр, все улажено. Я думаю, мне лучше всего перелететь в скафандре до спидстера и стартовать. Не могу сказать точно, сколько времени потребуется мне на Тренко.

— В добрый час, — кивнул адмирал, и Киннисон ушел.

— Что за человек! — прошептал Хейнес, глядя вслед удалявшейся чудовищной фигуре, и медленно, погруженный в размышления, направился в свой кабинет.

Сестра Мак-Дугалл была очень обижена тем, что Киннисон покинул госпитальный корабль, даже не простившись. Хейнес воспринимал все иначе. Старый космический волк отлично знал, что Серые Линзмсны, в особенности молодые Серые Линзмены, роют носом землю, чтобы добиться поставленной цели. Адмирал понимал то, что еще предстояло понять Мак-Дугалл: Киннисон уже перестал быть землянином.