– К сожалению, нет, отче. – Юный вольноотпущенник с горечью покачал головой. – Ты же знаешь, я вырос рабом у норманнов… вы называете их финнгаллами.

– Ничего, Никифор. – Отец Деклан провел рукой по волосам юноши. – Теперь Господь даст тебе совсем другую жизнь. Совсем другую…

– Я все же хочу добраться до своей родины, отче… Которую совсем не помню.

– Доберешься. Обязательно доберешься, Никифор! А в святой город Рим мы с тобой поедем вместе с братьями. Ну, а уж там – решай сам. Из Италии в град Константина частенько ходят суда. Позволь спросить – что ты намерен делать в Константинополе?

– Не знаю, – честно ответил Трэль. Он и в самом деле не знал. Не раз и не два задумывался юноша о своей судьбе, повернувшейся вдруг совсем неожиданной стороной, начиная со встречи с ромейским купцом Михаилом, погибшим в стычке с пиратами. Купец говорил, что он, Трэль… вернее, Никифор, Никифор Дрез, – выходец из очень знатного рода. И некие люди якобы очень бы возрадовались, узнав, что ветвь этого рода не сломлена и нить жизни его отнюдь не прервалась. Значит, в Константинополе – если купец не врал – у него, Никифора, найдутся и влиятельные друзья и не менее влиятельные враги. Только что ему-то от всего этого? Этот солнечный далекий город, град святого Константина, он чужой для него, и что он, бывший раб Трэль Навозник, будет там делать? Даже язык и тот уже полузабыт. Так не лучше ли было остаться в стылых северных фьордах? Ведь он теперь не раб, у него есть хижина, небольшой участок, немного семян… Нет!!! Сколько себя помнил, все долгие годы Трэль жил одной мечтой – покинуть эту холодную землю и никогда больше даже в самом страшном сне не видеть ни снега, ни льда, ни фьордов. Хитрый ромей поманил его отблеском красивой сказки, поманил, как оказалось, в своих гнусных целях, и вот что теперь из всего этого вышло. И нужен ли ему этот далекий Константинополь? Может, лучше будет поступить в один из ирландских монастырей? А что? Совсем неплохая идея, и неплохой приют для уставшего странника. Правда, вот устал ли он? Трэль усмехнулся. А пожалуй, что и нет. Вполне выдержит еще немало путешествий, хоть в тот же Рим, уж это обязательно, тем более с верными спутниками, например с отцом Декланом – за все время скитаний юноша сильно привязался к старому монаху. А потом, после Рима, кто знает? Может, и Константинополь покажется не таким уж далеким?

Трэль перевернулся на жестких досках палубы, пододвинув под левый бок побольше соломы, лег, вытянувшись на спине. С черного чистого неба прямо в глаза ему ярко светили звезды. Похоже, завтра будет хороший день, с пронзительно-синим небом, ослепительным, почти что летним, солнцем и ласковым зеленовато-голубым морем. В такой день хорошо плыть по волнам на надежном судне, таком, к примеру, как кнорр «Око Единорога». Несмотря на несколько отдававшее язычеством название, «Око Единорога» представляло собой крепкое и просторное судно, из тех, что называют пузатыми, весьма грузоподъемное и вполне устойчивое на волнах. Основным движителем корабля был прямоугольный шерстяной парус с вытканным изображением волшебного голубого зверя с длинным могучим рогом, весла тоже имелись, но лишь на носу и корме, применяясь лишь во время швартовки и отхода от причала. Вообще же Трэлю кнорр нравился куда больше боевой ладьи – драккара, – пусть не такой изящный и быстрый, да зато надежный и основательный. Драккар – корабль-разбойник, корабль-пират, корабль-воин, кнорр же – честный морской труженик.

Трэль почесал голову – хоть и мылись недавно с отцом Декланом в реке, а все же одолевали вши, впрочем, как и всех. Затем осторожно – чтобы не разбудить – отодвинулся от своего храпящего спутника, поправив на нем старый шерстяной плащ. Встал, тихонько подошел к борту. Тьма! Почти что непроницаемая, глухая – не видно ни зги, и даже никакой огонек не мелькнет со стороны высоких городских стен. Если не знаешь – ни за что не угадаешь, что здесь рядом – город. Да и с чего бы это честным горожанам – тем более деревенским кэрлам – жечь по ночам огонь? Честные люди ночью спят. Тут лишь два исключения – монахи и стражники. Кстати, на кнорре последних что-то не видно. Странно. Должны были бы быть, хоть и стоял корабль у родного причала, да мало ли лихих людишек шастает по окрестным лесам? Вон совсем недавно повесили одного из них на городской площади. Страшный, говорят, был злодей. Ага! Вот, кажется, и пожаловали… ночные гости…

Трэль спрятался за одним из висевших на носовой надстройке щитов. Хоть и темна ночка, да береженого Бог бережет, к тому же у тех, на причале, факелы… Значит, не разбойники, те не стали бы так себя выдавать.

– Эй, кормщик! – стукнув в борт корабля, грубым голосом заорал один из пришельцев. – Давай просыпайся. Возьмешь до Темной Гавани? Сколько?!!! Ну, ты б вполовину сбавил хотя бы…

Кормщик спросонья, видимо, отвечал шепотом, по крайней мере Трэлю его было не слышно. Зато ночные гости – похоже, их было двое – орали, не чинясь. Впрочем, вскоре затихли, видимо, договорились… Так и есть – хлопнули по рукам. Со скрипом спустили сходни. Затопали по палубе обутые в грубые башмаки ноги. Кто-то из гостей что-то недовольно забормотал, видно, не понравился трюм. Да и правда – кому понравится-то, коли еще не так давно в нем везли лошадей? Ну, что на носу, что на корме место есть. Не так чтобы уж очень много, но для шатра вполне хватит.

– Ульва говорил – не ставить шатер и не очень-то шуметь на кнорре, – протопав, произнесли, казалось, над самым ухом юноши.

– Да мало ли что он говорил, – презрительно ответил другой голос, тот самый, грубый, что только что спрашивал кормщика. – Что ж нам теперь, в вонючем трюме валяться или тут, прямо на досках? Кормщик!!! А ну, тащи сюда шатер, в рот тебе дышла от двух повозок! Гауторб, дай ему монету… Дай, я сказал, не жадись, после с шулера свое получим.

– Да уж, получим, – усмехнулся осторожливый Гауторб. – Если не сгинем на проклятом острове.

– Скорее мы с тобой сгинули бы здесь, – хохотнул второй. – Вспомни Худышку. Красиво висит, а?

По всей палубе прокатился хохот.

– Чтоб тебя разорвало от таких слов, Родинка! – в сердцах буркнул Гауторб и завозился, помогая морякам разбить шатер. Вскоре, с руганью, к нему присоединился и Родинка. К тому времени Трэль уже лег обратно, привалясь к борту и накрывшись краем плаща.

– Это кто еще здесь? – Родинка споткнулся об отца Делана.

– Пилигримы, – пояснил чей-то глуховатый голос, видимо, кормщик или кто-нибудь из матросов. – Постоянно они тут, то в Ирландию, то обратно. Непоседливый народ, Божьи странники.

– Чего ж они валяются-то прям под ногами? Ладно, ладно, не бурчу… Ну-ка, держи веревку… Ага!

Поставив наконец шатер, оба ночных визитера забились туда и засопели, устраиваясь поудобнее.

– Нет, ты как хочешь, дядюшка Гауторб, а я все-таки предлагаю схватить его прямо у сходней, – неожиданно произнесли прямо над ухом Трэля.

– Тихо ты… – шикнул Гауторб. – Ишь, разговорился. Ульва что сказал? Сначала проследить, а хватать после.

– Ага, проследить, – не унимался Родинка. – Ты что, знаешь этот поганый Дуб-Линн как свою глотку?

– Бывал когда-то, – вздохнул Гауторб.

Они говорили совершенно свободно, хоть и шепотом, но вполне слышно, что и понятно – немало не самых глупых людей сбивали с толку вышитые стены шатра. Изнутри кажется – собеседники абсолютно одни, и забывается как-то, что стены вокруг – всего лишь тонкая тряпка. Слушай, кто хочет. Что и делал сейчас Трэль. Не потому, что страдал излишним любопытством, а просто никак не мог уснуть. Усни тут, попробуй! Ишь, разболтались, гады!

А «гады» между тем продолжали обмениваться фразами, иногда довольно-таки интересными и загадочными. Много говорили об Ульве – вот тут Трэль прислушался, уж не о странном дружке отца Киарана идет речь? И где вообще сам Киаран? Может, убил его Ульва, если и не сам, так нанял кого-нибудь, да вот хоть этих двоих. Еще, как понял юноша, ночные гости сели на кнорр со вполне конкретным заданием, полученным от Ульвы: по прибытии в Дуб-Линн схватить кого-то и, как выразился «дядюшка» Гауторб, «дальше ждать, сидеть тише полевой мыши». Интересно, кого они схватить собираются? Впрочем, выяснить это можно было только лишь утром. Вскоре разговоры затихли, и лишь тихий плеск волн разгонял тишину ночи. Незаметно для себя самого Трэль задремал, в который раз увидев во сне белые стены чудесного града Константина…