— Где вы были? — насела на них опомнившаяся Полин.
Близнецы не хотели отвечать, но отбиться от заинтересованной алхимички им не удалось. Вдобавок к Полин пришло подкрепление в виде Хельги, Генри и протрезвевшего вампира; поняв, что сейчас их станут бить, возможно даже ногами, близнецы хором икнули и обреченно начали говорить.
Опуская все эпитеты, эпифоры, анафоры, метафоры, сравнения, олицетворения, гиперболы и литоты, смысл их получасовой речи сводился к следующему.
Телепорт и впрямь сработал, но вместо лаборатории обрадованные братья ухнулись прямиком в спальню магистра, точнее, аккурат на его койку. В принципе Эгмонта можно было понять: никому не понравится, когда на тебя во время твоего законного сна из ниоткуда падает гвоздь — небольшой, но все-таки очень острый.
Близнецы, рухнувшие вслед за гвоздем, понравились Рихтеру еще меньше. В связях, порочащих его, наш магистр замечен не был — мрыс бы его знал, как у Эгмонта обстояло с девицами, но двум эльфам мужского полу в его постели делать было явно нечего. Нехороших наклонностей у него определенно не имелось.
В принципе этому близнецы были только рады.
Одним щелчком спихнув с себя всех троих, включая гвоздь, магистр натянул штаны, вцепился в чужие уши (на этом месте ладони близнецов непроизвольно дернулись к головам) и телепортировал туда, откуда приперлись незваные гости. Продолжение же истории разыгралось у нас на глазах.
Выслушав близнецов, народ молча уставился на меня.
— А я тут при чем? — Я демонстративно пожала плечами. — Сказано же: дернула за веревочку. Кто вас просил дергать дважды?
Народ зашушукался. Вспомнили, что близнецы и впрямь дергали два раза — да и Эгмонт, возвращаясь в спальню, сделал то же самое.
— Выходит, каждый рывок поднимает на одну ступень? — дрожащим голоском предположила Полин. Она только что поучаствовала в Настоящем Приключении и теперь ажно светилась от счастья.
Я только выразительно подняла брови. Врать не хотелось, а этот жест можно было расценить как кому захочется.
Близнецы тоскливо переминались неподалеку. Уши у них горели как новогодние фонарики. Генри Ривендейл смотрел на меня с таким неизбывным ужасом, что я немедленно возгордилась. Ха, а говорил: мол, женщины ничего путного сделать не могут!..
Тяжелый кошелек приятно оттягивал карман.
— Ну что, идем в трактир? — громко предложила я, отвлекая адептов от взволнованного обсуждения. — Я угощаю!
Все одно платить мне придется только за первые кружки. Дальше пойдет по уже накатанной колее, так что большая часть денюжек все равно останется со мной.
Адепты повалили вниз по коридору; Полин трусила позади, цепким клещом вцепившись в руку разом протрезвевшего вампира. Тот протрезвел, но не до конца, так что пока ему было все равно.
Забегая вперед… История эта закончилась месяца через два — перед самым Новым годом Рихтер все-таки снял наложенное заклятие. Этого времени близнецам достало на то, чтобы сделаться очень молчаливыми и приучиться общаться между собой языком жестов. На уроках их почти не спрашивали, заранее зная, что ответ затянется на добрых полчаса. Напротив, адепты из их группы всеми силами толкали преподавателей к такому решению — после близнецов ни на кого другого у магистров все равно не оставалось времени и сил. Тем не менее эти два месяца выдались самыми тяжелыми в жизни аунд Лиррен. Во-первых, все устные задания им теперь задавали письменно, и после уроков они по нескольку часов делали домашнюю работу (до того они обычно отделывались парой общих фраз, начинавшихся с недоуменного «Так вы же, магистр — имя подставить, — устно задавали!»). Во-вторых, им пришлось готовиться абсолютно ко всем контрольным, практическим и прочим проверочным работам, потому что попросить шпаргалку они теперь не могли. Там, где раньше хватало потыкать соседа в спину и в двух словах обрисовать свой вопрос, теперь нужно было разворачивать полуторачасовую речь, изобилующую тропами, риторическими фигурами и прочими литературными изысками.
Близнецы крепились. Они были не герцоги, но фамильную честь все-таки берегли. Однако к концу второй недели, когда уроков ими было сделано больше, чем за весь предыдущий учебный год, гордость уже не показалась им столь существенной помехой. Братья отправились к Эгмонту с повинной. Тот выслушал и сказал, что предупреждал заранее: каждому сунувшему нос в его лабораторию будет воздано по заслугам. Учитывая же, что все учителя очень довольны нынешним старанием близнецов, он, Эгмонт Рихтер, совершенно не видит причин снимать с них столь удачное заклинание. Вот если, скажем, они окончат полугодие без единой тройки… Тогда, быть может, что-нибудь и изменится. Может быть. Он ничего не обещает.
Близнецы взвыли и отправились готовиться к завтрашним лекциям.
Талисман я, как и было сказано, принесла Рихтеру в понедельник.
В кабинете, куда я пошла в первую очередь, магистра не нашлось. Я подергала дверь, даже постучала в нее сапогом — все, чего я добилась, была заспанная элементаль, высунувшаяся из дверной доски и подробно объяснившая, кто именно я есть на самом деле.
Выслушав, я подробно и в деталях объяснила ей, кто я есть в действительности. Для наглядности я сотворила небольшой пульсар — ну и еще кое-чего по мелочи.
Элементаль попалась на диво понятливая и обучаемая. Мне даже не понадобилось располагать ее дверь под углом сто двадцать девять целых и пятьдесят шесть сотых градуса дважды. Правда, добиться от нее, куда ушел Рихтер, у меня все равно не вышло.
В принципе я могла бы развернуться и уйти. Но мне сказали прийти именно в понедельник и именно после уроков — а я была существом честным и обязательным. И жизнелюбивым: задерживать у себя чужие талисманы без воли на то их владельца чревато множеством печальных сюрпризов.
Поразмыслив, я отправилась вниз, к лабораториям.
Дверь была знакомая, почитай что родная. Долбить по ней сапогом я уже не рискнула; в дело включился рефлекс, и я осторожно постучала по косяку согнутым пальцем.
— Входите, студентка Ясица, — откликнулись изнутри.
Помедлив, я толкнула тяжелую дверь.
Она распахнулась так же легко, как и позавчера. Как и позавчера, ударилась о стену: я опять не успела ухватить ее за ручку. Все-таки элементали — это очень удобно. Не зря же их поселили практически во всех дверях.
Эгмонт, стоявший у стеллажа, поставил на место большую книгу и обернулся ко мне.
— Добрый день, — вежливо сказала я и вытащила из кармана амулет: — Вот. Спасибо.
— Здравствуйте, — кивнул магистр. — Заходите, студентка. Вы же все равно здесь уже были… — Он усмехнулся, заметив, что я нерешительно застыла на пороге.
Я зашла, закрыв за собой дверь.
— А теперь скажите, студентка, как вы зашли сюда в первый раз?
Несколько секунд я молчала, покусывая нижнюю губу. Но наказание мне явно не грозило, идти сюда второй раз мне было незачем, и потому я честно призналась:
— Да вообще-то очень просто… Попробовала заклинаниями, потом — еще раз заклинаниями. Не подействовало, я разозлилась, ну и ляпнула что-то вроде: «А ну откройся немедленно!»
— Эта точная формулировка? — после долгой паузы спросил Эгмонт.
Я подумала.
— Кажется, да. А что?
— Ничего… — Он чуть прищурился, что-то прикидывая. Если это означало «ничего», то я наследная лыкоморская царевна. — Подойдите сюда, студентка.
Я подошла. Рихтер провел кончиками пальцев по корешкам книг, выбирая нужную. Это оказался средней величины том, переплетенный в коричневую кожу. «Магическая безопасность», — выхватил мой взгляд надпись на корешке.
— Это вам на неделю, — обыденно сказал магистр, передавая мне фолиант. — В библиотеке таких книг нет, там вообще очень мало материала по боевой магии. На следующем практическом занятии я жду от вас применения описанных здесь заклинаний.
Я кивнула, рассматривая даденное. Книга была не такая уж и старая, изданная максимум лет двадцать тому назад. Полное ее название было «Абсолютная магическая безопасность: боевая магия, алхимия, телепатия». Прикинув толщину тома, я поняла, что боевой магии там отводилось не так уж много места. Как раз на неделю активного труда.