— Доброе утро, студентка, — согласился маг. Он указал подбородком на несколько бумажных прямоугольников, лежавших на столе. — Тяните билет.

Говорят, тринадцать — счастливое число. Я пересчитала билеты, для верности ткнув в каждый пальцем, и решительно перевернула тринадцатый.

— Двадцать второй. — Встрепенувшись на мой голос, перо-самописка споро забегало по бумаге.

Я прошла на свободное место рядом с вампиром Логаном. Вынула из чернильницы обдерганное — не иначе как предшественником, не ведавшим, куда деть руки в ожидании вдохновения, — перо; аккуратно вывела на чистом листе имя, фамилию и факультет. Номер билета.

Вопрос первый… «Описание, характеристика и теория обуздания василисков».

Я улыбнулась и окунула перо в чернила.

К некоторому разочарованию, смешанному, впрочем, с облегчением, мне не досталось практического вопроса. Задач на алхимию — тоже: это было обидно, потому что ее-то я знала не то что на пять — на все десять. В отличие, кстати, от большинства сокурсников, запутывавшихся в длиннющих цепочках формул уже на втором звене.

Первое задание, про василисков, я написала буквально за пару минут, а второе, про битву на Вересковой Пустоши, нахально скатала у соседа. К третьему вопросу — «Боевая магия как наука» — я уже обнаглела настолько, что даже не стала записывать развернутый ответ, ограничившись кратенько набросанной схемой.

Логан пошел отвечать. Я ободряюще скрестила пальцы; он ответил тем же, а я пододвинулась на скамейке, оказавшись рядом с сосредоточенно сопящим Хельги.

Похоже, талисман не слишком-то ему помогал. Вампир то начинал строчить с бешеной скоростью, то мрачно вымарывал один абзац за другим. Вид у него был довольно скорбный; заглянув в его билет, я чуть не взвыла от подобной несправедливости. Третьим вопросом там стояла как раз алхимия — цикл превращения настойки мандрагоры от начального этапа до конечного варианта с детальным разбором процесса в виде формул и реакций. Простое перечисление ингредиентов не проходило.

Вампир умоляюще покосился в мою сторону. Он отлично знал, что из всего курса про клятую настойку помнила я одна.

Времени было много, чернил — тоже. Терять мне было особенно нечего, и я, пододвинув к себе отложенный было листок, неторопливо начала записывать полный цикл превращения мандрагоры.

Счастливый Хельги работал, как гномий копировальный аппарат.

Когда Эгмонт почувствовал неладное, я уже заканчивала последнюю формулу. Маг жестом остановил отвечающего студента и, выйдя из-за стола, направился ко мне.

Я подрисовала изящную закорючку к последней букве. Хельги, почуяв угрозу, прибавил скорости; словом, когда Эгмонт остановился у нашей парты, мы уже сидели, ненавязчиво глядя в разные стороны.

Но магистра это ничуть не смутило.

— Будьте любезны ваш билет, студентка Ясица, — произнес он.

Пожав плечами, я протянула ему требуемое. Эгмонт быстро пробежал его глазами, кивнул и положил обратно на парту.

— А теперь ваш листок с ответами.

Его он читал немного дольше — не иначе как пытался разобрать мой почерк. В последнее время я выучилась писать красиво — да вот беда, чем изящнее выглядели буквы, тем сложнее они поддавались дешифровке.

— Мне не совсем понятно, — холодно сказал Эгмонт, взмахивая листком, — зачем вы подписали внизу, после третьего ответа, алхимическую формулу. Насколько я могу судить, она не затрагивает ни одного из трех ваших вопросов. Или, быть может, я ошибся?

— Конечно нет, магистр, — ответила я, глядя ему в лицо честными-пречестными глазами. — Вы, да вдруг ошиблись? Совершенно не затрагивает.

— Тогда потрудитесь объяснить, почему она здесь оказалась.

— Ну как же… — Я постаралась сделать глаза еще честнее, но дальше было некуда. — Я же на пятерку претендую, так? Вот вызовете вы меня, расскажу я три вопроса… так ведь на пятерку их одних не достанет! Зададите вы мне дополнительный вопрос — да хотя бы и про мандрагору, почему нет? — и будете совершенно правы! А я от нервов возьми да и позабудь… формула длинная, как такую не позабыть? Где-то ошибусь, где-то буквы перепутаю, вы мне и поставите четыре — и опять-таки будете совершенно правы! Вот только мне от этого легче не будет, я же ее все-таки знаю! Вот и решила озаботиться… заранее, как вы всегда учили…

— Почему же вы, в таком случае, не переписали весь учебник?

Я хотела было сказать «дык…», но не рискнула.

— Это самое сложное, что мы изучали, вот и решила на всякий случай.

Крыть было нечем. Маг еще немного постоял, мрачно переводя взгляд с меня на вампира и обратно, потом положил листок на место и вернулся к своему столу. Хельги озабоченно просмотрел свои записи: с Эгмонта бы сталось зачаровать пергамент так, чтобы в формуле сразу нашлось штук десять ошибок. Но то ли магистр находился в хорошем настроении, что случалось с ним довольно редко, то ли он решил отыграться на устном опросе, а то ли на пергамент уже были наложены защитные чары — формула осталась такой же, как была.

Хельги быстро изобразил что-то на ближайшем ко мне конце своего черновика. Пододвинул ко мне; «что-то» оказалось выразительной физиономией с зубастой улыбкой до ушей и словом «СПАСИБО!!!», почему-то написанным на лбу. Похоже, благодарность вампира была безграничной в пределах разумного.

Я откинулась на стуле, покачиваясь на задних ножках (ножки, понятно, принадлежали стулу, а не мне) и на всякий случай держась руками за парту. Закрыла глаза. Солнце чуть просвечивало через сомкнутые веки, мне было тепло и спокойно… еще полчаса — и я сдам последний экзамен, а вечером Новый год…

Судя по звукам, раздававшимся снаружи, вампир наконец-то закончил рассказывать свой билет. Эгмонт даже не стал задавать дополнительных вопросов, просто поставил четверку, и счастливый адепт едва ли не скачками помчался отмечать свою удачу.

Вот и замечательно. Сейчас еще трое, потом Хельги с его формулой, а потом и я…

Вампир толкнул меня локтем в бок, и я распахнула глаза, едва не упав со стула. Поймав утраченное было равновесие, я удивленно воззрилась на друга. Тот кивнул на Эгмонта; маг сидел, выжидательно постукивая пальцами по краю столешницы, и смотрел на меня.

Я малодушно помотала головой.

Магистр широко улыбнулся и кивнул. Спасибо, хоть пальчиком не поманил: идите: мол, студентка, отвечайте, раз такая умная…

Что мне оставалось делать? Помянув про себя злополучного вампира с его дурацкой формулой, я уныло поплелась к столу.

С другой стороны, что такого мне может сделать Эгмонт? Предмет я знаю, причем не только этот… я легко отвечу на любой дополнительный вопрос из смежных областей, и магистр отлично это знает. Единственным, в чем я разбиралась из рук вон плохо, была история развития отечественной магии, но о ней я предпочитала лишний раз не вспоминать.

Первый вопрос я рассказала легко и быстро. Хорошая репутация играла на моей стороне, и я очень надеялась, что магистр не станет заострять внимания на Вересковой Пустоши и случившемся там знаменитом сражении.

Так оно и вышло. Магистр слушал меня внимательно, но без того хищного интереса, с которым преподаватели ищут малейший недостаток в ответе. Это настораживало; не то чтобы Эгмонт был таким уж вредным, но вряд ли он спустил мне с рук цикл превращения этой клятой мандрагоровой настойки. Вдобавок я была едва ли не лучшей студенткой на курсе, а магистр, как мне рассказывали, был к таким особенно строг.

Как бы мне экзамен-то не завалить… тогда прощай Академия…

Я еще раз ругнула вампира и перешла к третьему вопросу.

Здесь и обнаружилась та самая пакость, которую я смутно ожидала последние три минуты. Выслушав формулировку задания, Эгмонт кивнул и указал мне на середину кабинета.

— Не поняла, — честно призналась я.

— Напомните, как формулируется ваш вопрос?

— Боевая магия как наука, — тоном ниже ответила я, уже догадываясь, что именно мне предстоит сотворить.

— Вот и замечательно. — Магистр отложил перо, расстегнул плащ и, сняв его, аккуратно повесил на спинку стула. — Сейчас вы продемонстрируете, что именно вы о ней узнали. — Он раскрыл ящик стола, вытащил оттуда два браслета-накопителя, один отдал мне, другой защелкнул на собственном запястье. — Продемонстрируете на мне. Если получится.