— Я буду вам за это бесконечно признательна, шевалье, — сладко проговорила египтянка на языке франков.

— Как я понимаю, тот, кому поручено убить даму, должен исчезнуть?

— Это было бы лучше всего.

— Хорошо. Отныне я ваш покорный слуга, — заверил женщину Ангерран.

В ответ он получил бархатный взгляд, чрезвычайно взволновавший ему кровь.

Когда же примерно час спустя, хорошо поужинав и получив обещание предоставить ему приличную постель в помещении для госпитальеров, он вышел из капитанской каюты, у него стало легче на душе.

Судя по всему, он сделал правильный выбор, и теперь пребывал в уверенности, что его надеждам суждено сбыться.

Первым, что увидела Альгонда, открыв внутренние ставни в своей комнате, было пустое ристалище. Секунда — и там появился Матье. Завернув за угол, он открыл подобие калитки и вошел. Держа свой обоюдоострый меч на плече, он решительным шагом прошел к центру, остановился, хорошенько уперся ногами в землю и неловко взмахнул клинком. Какое-то время она наблюдала за тем, как он рассекает мечом воздух, видела его лицо, искаженное от усилий. Она видела только его профиль, безупречный, гордый. Но стоило ему повернуть голову в ее сторону, и она с часто бьющимся сердцем отпрыгнула от окна, как застигнутый врасплох ребенок. Если он пришел на ристалище в такой час, когда замок только-только начинает просыпаться, то лишь затем, чтобы оценить степень своего увечья без свидетелей. Матье один на один с самим собой. Сердце девушки болезненно сжалось. Она больше не хотела смотреть в окно. За занавеской послышались шаги матери. Потом Жерсанда остановилась. Шелест ткани. Она одевалась. Альгонда выждала пару минут, затем подошла к матери.

— Как ты? — спросила Жерсанда.

Теперь девушка выглядела не такой уставшей, но все равно была очень бледна.

— Он на улице.

Жерсанда кивнула. Этих слов оказалось достаточно, чтобы она поняла, что так огорчило дочь. После того дня, когда на Матье напал ястреб, у них не получалось остаться наедине. Когда барон привез мертвого ястреба, они лишь раз обменялись взглядами. В удивленном взоре Жерсанды был вопрос, в ответном Альгонды — подтверждение. Объяснений не требовалось. Признание свершившегося было очевидным.

— Он не поедет с тобой. Жан против. И Филиппина тоже.

Альгонду это не удивило.

— Он знает?

— Нет пока. Думаю, поскольку барон относится к тебе очень хорошо, он лишь через несколько дней объявит о своем решении. Раны как раз успеют затянуться. Глаз сам по себе в порядке, рука — не самое страшное. Может, он одинаково хорошо умеет управляться обеими?

— Нет. Ты, как и я, знаешь, что это не про него.

— Ты можешь попытаться уговорить Филиппину оставить тебя здесь.

Альгонда пожала плечами.

— Все будет так, как должно быть, матушка. Он смирится.

Жерсанда обняла дочку. Девушка с наслаждением вдохнула материнский запах — весенний, как душистые цветы, которые Жерсанда подкладывала им под простыни. Мать стала нежно ее баюкать.

— Мэтр Жанис с радостью накормит тебя завтраком. Сначала эта драма, теперь твой отъезд… Он очень расстроен.

— Я не хочу есть, матушка.

— Даже если ты умрешь с голоду, это ничего не изменит, моя малиновка.

Как бы Альгонде хотелось постоянно ощущать ее крепкие объятия! Как в Бати она будет скучать по матери!

И все-таки ей пришлось отстраниться.

— Что тебе известно о знахарке?

Жерсанда улыбнулась.

— То же, что и остальным. Она славная женщина. Твой отец думал, что она — его мать. Но она никогда в этом не признавалась.

Альгонда наморщила лоб.

— Я не знала, что отец — подкидыш…

— Моя мать подобрала его на берегу Фюрона. И выкормила своей грудью. Наша свадьба стала для всех чем-то само собой разумеющимся. Он всегда был неразговорчивым, но мы любили друг друга. Однажды вечером он вернулся с работы расстроенный и злой. Но он так никогда мне и не сказал, что тогда произошло. И с этого дня наши отношения испортились, он начал пить.

— Думаешь, это может быть из-за знахарки?

— Нет. Уверена, что нет. Она всегда была к нам очень добра.

Альгонда нежно чмокнула мать в щеку.

— Скажи мэтру Жанису, что я зайду. Попозже.

— А почему ты спросила про знахарку?

— Я потом расскажу, — пообещала Альгонда, направляясь к двери.

Последние дни Фанетта вместо нее прислуживала дочери барона, поэтому Филиппина ее не ждала. У Альгонды было достаточно времени, чтобы разгадать тайну, а быть может, и помочь Матье смириться со случившимся.

На лестничной площадке она нос к носу столкнулась с Мартой, которая спускалась в кухню завтракать. Гарпия недобро ей ухмыльнулась.

На следующий день после нападения ястреба из окна комнаты Матье Альгонда видела, как Марта подошла к мертвой птице. Она разволновалась, когда наклонилась, чтобы поближе рассмотреть ногу птицы, на которой не хватало одного когтя. Значит, охранник оказался прав. Альгонду это обрадовало. Участок твердой земли в болоте неопределенности доказывал, что она не ошиблась. За пророчеством что-то кроется. А может, есть еще одно действующее лицо, помимо тех, о ком ей рассказывали. Единственным способом узнать было отправиться к знахарке. Теперь Альгонда была в этом уверена. В руках этой женщины ключи от всех тайн.

Не сомневаясь, что у Марты найдется для нее несколько желчных словечек, Альгонда легонько ее толкнула и, не извинившись, прыгая через две ступеньки, понеслась вниз.

Знахарка жила возле родника, в бревенчатой избушке, в самом сердце леса, который покрывал юго-западный склон горы. К ее жилищу вела узкая тропинка, вившаяся меж хвойных деревьев. Едва выйдя из ворот замка, девушка свернула на эту тропинку. И вот она стучит в трухлявую дверь хижины, до того густо поросшей мхом, что она была почти неразличима на фоне растущих вокруг нее деревьев.

Дверь открылась.

— Я ждала тебя, — сказала пожилая женщина, давая ей пройти.

Альгонда из рассказов жителей деревни знала, что до нее никто не получал такую привилегию. Стоило ей сделать шаг, как в нос ударил густой запах пряных трав. В комнате было темно. Посередине стоял стол, заваленный растениями и корешками, еще на нем стояли миска с фруктами, оловянный кувшин и горшок, наполненный, по всей видимости, топленым свиным салом. Старинный сундук с изящной металлической окантовкой, стоявший у стены, доставал до оконца, образованного искривленными балками. На других стенах Альгонда увидела полки, заставленные бесчисленным количеством горшочков и флаконов всех размеров. В детстве они с Матье часто гадали, на что может быть похоже жилище этой женщины. Все, включая открытый очаг, над которым в черном котелке булькала какая-то жидкость, было именно таким, как они представляли. Все, кроме великолепного ложа с пологом вишневого бархата, накрытого стеганым одеялом, сшитым из красивых лоскутков. Роскошное ложе и безукоризненная чистота.

— Обстановка тебе нравится? — насмешливо поинтересовалась пожилая женщина.

Альгонда покраснела, осознав свою нескромность.

— Простите меня.

— За любопытство? Ты всегда такой была. Иди и присядь. Нам надо поговорить и никто нам не помешает.

Альгонда присела на скамейку, которую вытащила из-под стола знахарка, и не удержалась, чтобы не бросить подозрительный взгляд на стол с травами.

— Из этого я сварю себе на будущую неделю отличный суп, — пошутила женщина, смахивая растения в свой фартук.

Она медленно подошла к котелку, распространявшему вокруг себя запах пряностей, и бросила туда содержимое фартука. Накрыла котелок крышкой, потом взяла с полки кубок и голубой восьмиугольный флакон, оправленный в подобие кружева из серебряной нити. Откупорив его, она налила в кубок немного прозрачного зелья.

— Выпей, сразу почувствуешь себя лучше. Ты на покойницу похожа.

— Вспомнив слова матери, Альгонда беспрекословно повиновалась. Как только эликсир пролился в ее горло, она ощутила прилив сил.