Волшебникам свойственно охранять и ревностно защищать свою территорию. Они не любят, когда другие маги селятся в окрестностях. Маги подобны сумеречным птицам, которые помечают свою территорию, распевая песни, или зверям, делающим то же самое при помощи мочи. Они проводят незримые границы и точно знают: коллеги относятся к ним без симпатии.

Хозяин пещеры не был похож на обычного сельского волшебника. Да, старик постоянно хвастался своими талантами, а это характерно для магов, но слишком уж он был любезен и радушен. Обыкновенно маги обладают плохим чувством юмора — или не обладают им вовсе. Имея сына-чародея, Утеллена знала это наверняка. Таинственные силы волшебства искажают и искривляют их души, и посему у магов, как правило, тяжелый характер. Утеллена знавала не так уж много колдунов, но конкретно этот определенно ее беспокоил…

— Можно ли узнать твое имя? — спросила она волшебника, пока он размешивал кашу в горшке. — Хочу рекомендовать тебя своему сыну.

Старик изумленно посмотрел на нее.

— Конечно, моя дорогая. Меня зовут АммА.

— Ты здесь родился?

— Ох, сколько вопросов. Ну, думаю, да.

— Его тута всякий знает на много сотен миль вокруг, — сказал один из пастухов, вгрызаясь в тушеное мясо. — Все знают АммА.

— Да-да, они давно меня знают. Я неплохой волшебник, с этим приходится считаться.

Они поели, и АммА взялся размещать гостей на ночь. Один из пастухов вышел проверить стадо, бродившее вокруг пещеры; потом он и его товарищ развернули одеяла, положили их недалеко от входа и улеглись спать. Кажется, они полностью доверяли АммА. Впрочем, если он был сподвижником ОммуллуммО, завербованным на службу сравнительно недавно, пастухи могли просто ни о чем не догадываться.

Утеллена свернулась в углу и притворилась спящей, на самом деле не сводя с волшебника глаз. Она видела, как АммА повозился со своими отварами и высушенными рептилиями, а когда счел, что все уснули, — заметно расслабился. Старик подошел к шкафчику со множеством маленьких ящиков, каждый из которых был помечен особым символом. Из одного ящика он извлек что-то яркое и сверкающее. Затем открыл другой ящик — побольше — и вынул другую вещицу. Она была яйцевидной формы и, кажется, твердой на ощупь. В конце концов, колдун сел на табурет под лампой и принялся совершать какие-то манипуляции с извлеченными на свет предметами. И тут Утеллена наконец-то разглядела, чем занимается волшебник.

АммА штопал носок.

Яркий предмет оказался иголкой, а яйцевидный — гладким камнем для штопки. Старик мурлыкал себе под нос какую-то песенку и старательно трудился. Вскоре работа была закончена. АммА откусил нитку и привередливо осмотрел носок. Он и впрямь был зашит безупречно, Утеллена признала, что и сама не сделала бы лучше. Старик растянул носок в пальцах, удовлетворенно поглядел на него, а потом задул лампу и улегся спать.

Кем бы он ни был, решила Утеллена, этот человек не слишком хорошо владел магией. Иначе, зачем проводить драгоценное время за штопкой носков? Маг оказался фальшивкой… Тогда к чему маскарад? Или старик специально поджидал здесь ее — Утеллену? Ловушка?… Что, если двое деревенщин-пастухов — тоже агенты ОммуллуммО? Все возможно.

Утеллена спала вполглаза, урывками, опасаясь подвоха. А наутро она подошла к хозяину, сжимая в руке кинжал.

— Тебя зовут не АммА.

На лице поддельного волшебника отразилось смятение. Пастухи, которые как раз завтракали, дружно отвесили челюсти.

— Вы двое, закройте рты, — велела Утеллена. — А ты назови мне свое настоящее имя, или я вырежу тебе сердце, на прошлой неделе я убила дикаря и сделаю с тобой то же самое, если не услышу правдивых ответов.

— М-м-мое имя АммА, — выдавил старик. — П-п-по-легче, юная леди, не то я… я превращу твой кинжал в ядовитую змею.

— Ничего ты ни во что не превратишь, — фыркнула Утеллена. — Говори свое имя, не то пожалеешь.

Он повесил голову.

— Ридделстем. Мое настоящее имя — Ридделстем.

— А почему ты притворялся волшебником? Тебе обещали награду за мою голову? Отвечай! Живо!

— За твою голову? — ошеломленно переспросил лжеколдун. Пастухи, застывшие над мисками с кашей, изумленно заморгали. — То есть как это?… Я хочу сказать… Причем здесь твоя голова?

— Я уверена, что вам приказали заманить меня в ловушку. Учтите: когда мой сын узнает об этом, вы позавидуете мертвым. Он станет преследовать вас и обрушит на ваши головы всю мощь Короля магов. Он иссушит ваши души и отправит их в преисподнюю. ОммуллуммО не сумеет вас защитить. Что бы этот злодей ни наобещал вам, он не сдержит слова. Уж поверьте. Я знаю его лучше, чем вы.

— ОммуллуммО? Ох… — Казалось, Ридделстем лишился дара речи. Он в отчаянии заломил руки. На лице младшего из пастухов застыло выражение ужаса. — О нет. Я не заключал с ним никаких сделок…

— Тогда зачем понадобился такой маскарад? Для чего все это? — проворчала Утеллена, не сомневаясь, что ее обманывают. — Отвечай. Немедленно!

Старший из пастухов расплакался и прорыдал ответ, поскольку бледный и дрожащий Ридделстем по-прежнему не мог сказать ни слова:

— М-мы прихлопнули нашего мага, потому что он разобижал нас так и этак. Ридделстем сел заместо него, чтобы кто другой не заявился.

Утеллена недоуменно обвела взглядом троих мужчин.

— Что-что? Ридделстем, говори ты. Я не понимаю этого жуткого диалекта. Что значит «прихлопнули»?

— Мы… мы убили его, — выдавил Ридделстем. — Скинули камень ему прямо на голову, и он умер… А что? — продолжал старик, точно защищаясь. — Что нам было делать? Злыдень губил наши урожаи. Овцы худели и околевали. Детишки болели, а женщины не могли рожать. Он терпеть нас не мог и сам говорил: дескать, ему нравится наблюдать, как мы страдаем. Соседи вечно ссорились меж собой, потому что он натравливал нас друг на друга. Мы здесь жили, будто в яме с гадюками… Будто в аду!

— И вы его убили. Незаконное, преступное действие, которое я не могу одобрить. Ну ладно, допустим. Но зачем ты занял его место?

— Чтобы не пришел кто-нибудь другой. Все странствующие волшебники знали, что в этом краю уже живет могучий чародей АммА, и проходили мимо. Когда в наши земли являлись чужаки, я бежал в пещеру, надевал балахон и изображал колдуна. Со временем деревенские жители вроде этих двоих начали мне подыгрывать. — Старик помедлил, затравленно глядя на Утеллену. — Конечно, если б пришел настоящий волшебник, он бы мигом меня разоблачил. Но маги предпочитают не конфликтовать друг с другом, а с обычными людьми вроде тебя проблем не возникало. Вдобавок, узнав, что здесь живет великий колдун, странники разносили об этом весть — и никакой чародей не желал к нам соваться…

Ридделстем замолчал и опустил взгляд.

— Я знаю, что мы совершили преступление и должны понести наказание.

— Ну, лично я вас наказывать не стану, — отозвалась Утеллена.

Она понимала, что покойный волшебник держал всю округу в ежовых рукавицах, а избавиться от него законным путем было попросту невозможно. Ни один барон не станет посылать вооруженный отряд, чтобы защитить от негодяя-мага несколько жалких деревенек. Проще уж оставить их вариться в собственном соку. Да и как обычный человек может противостоять магу? Если ты засадишь его в тюрьму, он моментально освободится и будет при этом очень, очень зол… Если же попытаешься его изгнать, он рассмеется тебе в лицо и превратит в тритона.

— Как вы это провернули? — спросила Утеллена.

— Вон оттуда, сверху, — сказал Ридделстем, показывая утес над пещерой. — Мы подкараулили его однажды утром и спустили ему на голову булыжник. Камень раздавил АммА в лепешку, тот и пикнуть не успел — не то, что воспользоваться магией… Так что ты собираешься делать? Позовешь странствующих судей, дабы преследовать нас по закону?

— Нет. У меня нет времени. И я понимаю, что вы оказались в безвыходном положении. Но как вы теперь собираетесь выпутываться?

Ридделстем самодовольно улыбнулся:

— До сих пор нам это удавалось. Вот уже двадцать лет, как мы избавились от АммА. Волшебники сюда не приходят, и мы живем счастливо. Маги — это язвы на теле человечества, — добавил он. — Нужно их всех топить в младенчестве, а потом сжигать останки.