– Ферма будет у тебя, – возразила госпожа Холиш, – а я буду отдыхать.

– Я, я, я! – закричала Плава Топлиш. – Скажите про меня!

– Подойди сюда, золотце!

Девочка выбежала вперед, и Аира Хаз взяла ее ручонки в свои.

– Ты выйдешь замуж, – сказала пророчица, – и у тебя родится пятеро детей.

– Я хочу замуж за Шпека. Можно?

– Да, ты выйдешь за Шпека.

Шпек Так насупился:

– Это обязательно?

– Совсем нет, – ответила Аира. – Только, думаю, ты сам захочешь.

Таннер Амос вышел вперед и задал простой вопрос:

– Я женюсь во второй раз?

– Да, – ответила Аира.

– На ком?

– Зачем ты спрашиваешь? Тебе не нужна пророчица, чтобы сказать то, что ты уже знаешь.

Таннер Амос оглянулся и посмотрел на Пеплар Вармиш. Во взгляде Таннера Пеплар прочитала, что он ждет ее и через три года женится, если она не будет против. Девушка ничего не сказала, но и не покраснела. Некоторые решения сразу кажутся правильными.

Аира Хаз предсказала будущее каждому. Одних она при этом брала за руки, другим просто заглядывала в глаза. Говорила она в основном о том, что многие уже знали, хотя себе признаться боялись. Бек Клин с облегчением услышал, что женится на Сарель Амос: значит, теперь не нужно делать ей предложение. Можно вести себя так, словно дело уже решенное, что гораздо проще! Ректор Дубмен Пиллиш обрадовался тому, что снова станет учить детей, и искренне удивился, когда ему сказали, что он женится на овдовевшей Раде Вармиш. Рада запротестовала не менее громко: мол, тоже за него не хочет. Тем не менее оба начали друг к другу присматриваться…

Краса Мимилит выйдет замуж, родит двоих детей и вырастит четверых. Недоумевающая Краса только собралась переспросить, как увидела, что на нее смотрит Мелец Топлиш. Она залилась румянцем и замолчала. Мелец Топлиш – хороший человек, но он же на десять лет старше! Хотя – прекрасный отец, заботливый, надежный… Краса Мимилит задумалась.

Ролло Клин станет рыбаком – Ролло только головой покачал – и женится на Виде Так. Ролло расхохотался.

– Я за тебя тоже не собираюсь! – обиделась та.

Вида не подошла к Аире за предсказанием.

– Я сама построю свое будущее! – сказала она.

Мампо долго собирался с духом, пока не опоздал. Силы Аиры Хаз были на исходе, и Анно умолял ее отдохнуть.

– Почти все, Аннок, – прошептала Аира, подозвала Пинто и обняла ее. – Моя девочка…

– Я не хочу ничего знать, – сказала Пинто. – Просто скажи, буду ли я счастлива.

– Ты проживешь долгую жизнь, – ответила Аира. – Как можно быть счастливой всю жизнь?

– Ты действительно видишь будущее, мама?

– Да. Хотя не все, а то, что сейчас в тебе заложено.

Аира притянула Пинто к себе и неслышно для других зашептала:

– Ты любишь Мампо, вот что я вижу. Это часть твоего будущего.

Пинто молча поцеловала мать. Лучшего предсказания ей и не было нужно.

– А теперь ты, дорогой мой. – Аира повернулась к Анно и взяла его за руки.

– У меня нет будущего, – оборвал ее Анно, – и мне не нужны предсказания. Ты заболталась, женщина!

Аира улыбнулась и поцеловала ему руку. Анно прав. Она слишком много говорила и очень устала.

Пинто проснулась на рассвете. Сквозь снеговую шапку проникал странный розовый свет. Девочка встала – ноги затекли, надо бы размяться. Интересно, снег еще идет? Пинто выбралась из укрытия. Меж деревьев еще кружилось несколько снежинок, но тучи уже расходились, обнажая сияющее розовое небо. Еще немного – и встанет солнце.

Пинто выспалась и, хоть руки и ноги побаливали, чувствовала себя прекрасно. Чтобы деревья не мешали любоваться рассветным небом, она решила выбраться на открытое место. Вот и крутая тропа, по которой мантхи шли все это время, – только она поднимается выше, туда, где они еще не были. Тропа по-прежнему напоминала лестницу, которую обступали скалы. Между скал виднелся кусочек неба с уплывающими снежными тучами. Каменные громады тоже мешали смотреть, и Пинто взобралась подальше.

Пинто пробирала легкая дрожь: нет чтобы хоть что-то накинуть! Она не собиралась отходить так далеко от лагеря, однако теперь поворачивать назад не хотелось.

Тем временем розовое небо наливалось красным. Вдыхая свежий утренний воздух, Пинто радовалась каждому шагу.

Еще быстрее – последние ступеньки…

Небо заалело. Покрытые снегом склоны внезапно кончились. Пинто дошла до самого верха и замерла.

В просвете меж скал – багряное небо. Тихо падает снег. Далеко внизу лежит земля, где две реки вливаются в далекое море.

Родина.

Оторопев, Пинто сделала еще пару шагов и снова остановилась. Впереди была пустота.

Ни гор, ни холмов, ни равнин. Ничего не было. Тропа просто обрывалась.

Девочка легла на живот и поползла по снегу, пока не добралась до края. Собравшись с духом, она посмотрела вниз.

Прекрасная земля была отрезана от мантхов тысячефутовым обрывом. Хотя у Пинто закружилась голова, она заставила себя осмотреться. Обрыв тянулся на многие мили в обе стороны. Видимо, он возник очень давно, когда обрушилась западная часть горной гряды.

Дрожа от страшной высоты, Пинто отползла подальше и поднялась на ноги. Багряное небо оказалось не закатным, а рассветным. Это родина, та самая, которую мать видела во сне. Только до нее никак не добраться.

Баржа Бомена и Кестрель вышла в открытое море. Навстречу тут же задул северный ветер, горизонт спеленали свинцово-серые тучи.

– Хо-хо! – обрадовался Альбард. – Представление начинается!

За бортом выросла огромная волна и со страшным треском швырнула баржу к берегу. Оглушенные Бомен, Кестрель и Попрыгунчик выскочили из каюты и увидели, что Альбард стоит на палубе, широко расставив ноги и раскинув руки.

– Смелей! Это все, что вы можете?! Мы еще посмотрим, кто кого! Мне нечего терять!

Альбард повернулся к спутникам, его глаза горели.

– Они не пускают нас на остров!

Объяснять подробнее было некогда. На баржу катилась вторая волна, еще выше первой. В небе раздалось тихое ворчание, которое переросло в оглушительный удар грома. Волна подбросила баржу в воздух. Ни слова не говоря, Попрыгунчик, Бомен и Кестрель приподнялись на несколько футов над палубой. Альбард остался на барже, не обращая внимания на сильнейшую качку.

– Трусы! – крикнул он. – Дезертиры! Зеваки!

Когда все опустились на трясущуюся палубу, Альбард схватил Бомена за руку.

– Мальчик! – проревел он. – Это мощь! Сила! Она тебе не нужна?

– Я не хочу, чтобы меня разорвало на куски!

– Боишься?!

– Да, боюсь.

Баржа сильно накренилась, и Бомен схватился за крышку люка, чтобы не упасть в море.

– Овладей страхом! – крикнул Альбард. – В страхе сила. Найди ее и возьми себе!

Попрыгунчик наблюдал за Боменом, странно усмехаясь. Рядом стояла Кестрель, готовая сражаться со штормом, и тоже как-то странно смотрела на брата. Бомен понимал: от него чего-то ждут. Но чего? А шторм совсем разбушевался, вот-вот потопит баржу.

Овладей страхом. Как?

Трррах! Снизу, будто китовая спина, ударила волна, и нос баржи взмыл в небо. Бомена подбросило в мокрый от снега и брызг воздух…

– А-а-а-а! – закричал он. Потом громче, пропуская через себя песню панического страха:

– А-А-ЙА-НА-ЙА-НА-ЙА-НА-А-А-А-А-А!

Дрыгая ногами, как пловец, который выныривает из воды, Бомен не дал себе упасть и взлетел. От крика ему было щекотно и жарко. Он парил в сердце грозовой тучи, крутясь веретеном, и выкрикивал длинные бессмысленные слова. Он упивался смертельной силой шторма и дрожал от страха и ярости. Молния вспорола небо, за ней раздался гром, который оглушил Бомена подобно удару молота. Раскинув ноги и руки, Бомен позволял шторму трепать себя, как кусок ткани, одеяло или парус. Он раскрылся и стал шире шторма, охватил его, свернул, скрутил в узел. Юноша пел шторму, обнимая его всем телом, пленяя, скручивая, собирая силу…