Сидя ночью вокруг костра, люди обсуждали смерть Стаба Якобса. Не лучший представитель рода человеческого – так, цирковой бродяга, что, впрочем, делало его в глазах некоторых личностью незаурядной, если не выдающейся.

Паки говорил, обняв Крошку Вилл:

– Лапочка, тебе не приходило в голову, почему в цирке нет своих героев, легендарных личностей вроде Пола Баньяна или Пекоса Пита?

Девочка покачала головой:

– А кто они такие?

– Тогда послушай. Лесорубы на севере обычно рассказывали об одном человеке по имени Пол Баньян. Он был так велик, что в его следах возникали озера. Одним махом Пол валил тысячу деревьев. Ковбои на западе, бывало, рассказывали о Пекосе Пите. Тот умел поворачивать реки вспять и укрощать ураганы. Но, лапочка, подумай, разве может жизнь лесоруба или ковбоя сравниться с жизнью циркача. В цирке полно героев; тут никакого воображения не хватит, чтобы придумать для цирка кого-нибудь вроде Пола Баньяна.

Вощеный, главный скорняк, наклонился вперед, указывая через костер в сторону Крошки Вилл.

– Как-то раз мне довелось видеть, как Стаб Якобс вместе с мистером Джоном и твоим отцом ввязались в драку со взводом солдат, имея при себе лишь шесты для купола, – и ничего, разделали их под орех.

Дот Пот Дрейк кивнула, глядя на языки пламени:

– В той потасовке еще замочили Боттла Боттома. – Она перевела взгляд на Крошку Вилл. – Боттом работал у нас на маршруте, пока цирк не взял на его место этого коротышку Бородавку Тхо с планеты Пендия. – Дот подбросила в огонь прутик.

Вокруг костра воцарилось тягостное молчание. Постепенно народ начал расходиться, чтобы провести остаток ночи наедине с собой. Прислонившись к Паки Дерну, Крошка Вилл по-прежнему сидела, наблюдая за костром.

– А почему никто теперь не разговаривает так, как раньше? Как до аварии?

Паки обхватил ее за плечи:

– Не знаю, Вилл, смогу ли я объяснить тебе это. Раньше они были циркачами. А теперь – дорожно-строительная бригада. Все бы ничего, будь впереди хоть какой-нибудь просвет – так ведь нет его. Мы влипли надолго, и никто ничего не может поделать. Понятно, что у людей все это уже сидит в печенках. Эх, если бы они могли, как и раньше, перемывать косточки Арнхайму. Но они молчат. А пока они молчат, Арнхайм бродит среди нас, как тень отца Гамлета.

– Паки, но ведь Карл Арнхайм погиб. Главный начальник слоновника кивнул головой:

– В этом-то все и дело, моя девочка. Циркач переживет любую напасть. Все, что угодно, но только не призрак прошлого. – Он заглянул ей в глаза и увидел в них немой вопрос. – Когда подрастешь и у тебя будет собственная коллекция призраков, тогда ты поймешь, о чем я говорю.

Крошка Вилл вновь уставилась на огонь. В нем словно мелькали кусочки мозаики, единственное, чего она не разглядела – какой именно. И она решила, что некоторые кусочки просто отсутствуют. Паки направился к своему спальному мешку, а Крошка Вилл осталась сидеть, глядя на танцующие языки пламени.

Ах, вот было бы здорово, если бы все стало по-прежнему, подумала она.

– Это точно.

Крошка Вилл бросила взгляд через костер и увидела, что на нее смотрят. Это был Шайнер Пит Арделли, сын Вощеного. Вилл снова включила мысли:

– Шайнер, это ты?

Он кивнул, от изумления приоткрыв рот.

– Ты работал с Вако и ссендиссианами?

– Угу, совсем немного. – На мгновение он прижал ладони к голове, затем поднялся и зашагал прочь.

Крошка Вилл еще какое-то время сидела, глядя на костер, но потом все-таки последовала примеру Паки. Нырнув к нему в спальный мешок, она свернулась комочком рядом с Паки и задремала. Правда, прежде чем уснуть, она успела отправить мысленное послание: «Спокойной ночи, Шайнер».

Как ни странно, ей пришел ответ: «И тебе тоже. Спи».

Крошка Вилл закрыла глаза, и грезы тотчас перенесли ее на корабль, к ее добрым друзьям-ссендиссианам.

Тогда они стояли на планете Ахигар у главного космопорта возле Королевского Города Альмандайи. Вокруг груди Здоровяка Вилли кольцами обвилась Хасси. Здоровяк держал за руку Крошку Вилл, и они все втроем наблюдали, как техники и сварщики колдуют над главной каруселью третьего шаттла. Ссендиссианка повернула голову к Здоровяку Вилли.

– И сколько же их погибло при столкновении с метеоритом? Здоровяк покачал головой:

– Девятнадцать артистов и сорок девять животных, из них шестнадцать слонов. Четверо дрессировщиков, девять человек из команды шаттла, один наездник, трое подсобных рабочих и два парня, работавших с верблюдами. – Он вновь покачал головой. – Господи, что за кошмар. Главную карусель заклинило, и никак не удавалось перегнать слонов из шаттла в главный корабль. Пришлось их изолировать. Те, что не пострадали от метеорита, едва не раздавили друг друга в панике.

Хасси перевела взгляд на рабочих:

– Прими мои сочувствия. А слонам можно найти замену? Здоровяк Вилли повернулся и направился по сходням к главному люку. Крошка Вилл семенила рядом.

– Слонов привезем еще – это не проблема. Но тех, что погибли, не заменишь – Толстуху Мо, Гоу-Гоу, Принцессу. Крошка Вилл потянула Хасси за кончик хвоста:

– Хасси, скажи моему папе, что мне жаль слонов. В этот момент они уже направлялись к своему вагончику. Хасси обратилась к дрессировщику:

– Крошка Вилл приносит свои соболезнования. Здоровяк Вилли посмотрел с высоты своего роста на дочку и улыбнулся:

– Хорошо, что ты рядом со мной, лапочка. Просто замечательно. – И он пожал ей ручонку. Девочка ответила на его рукопожатие.

– Хасси, передай папочке, что я люблю его. Ссендиссианка принялась раскачиваться из стороны в сторону.

– Твоя дочь выражает тебе свои теплые чувства. Здоровяк изумленно выгнул бровь и уставился на змею.

– Знаешь, Хасси, старая ты кишка, у меня такое чувство, что в твоем переводе ее слова звучат как-то слишком мудрено.

Здоровяк открыл дверь вагончика, Хасси скользнула внутрь, а за ней последовала Крошка Вилл. Закрыв дверь, Здоровяк обошел переднюю часть каравана, сел на водительское сиденье и захлопнул за собой дверь. Он уже было собрался завести мотор, но передумал и обратился к Хасси:

– Знаешь, я что-то не до конца понимаю всю эту телепатию. Если Крошка Вилл говорит с тобой, то почему она мне не скажет ни слова?

– Здоровяк, ты просто не способен воспринимать сигналы, какие она посылает. Это то же, что радиолокаторы на кораблях. Она передает свои мысли на одной частоте, ты же настроен совсем на другую. Конечно, все гораздо сложнее, но в целом примерно так.

– А ты, выходит, можешь менять частоту входящего и исходящего сигнала?

– Что-то вроде этого. А Крошка Вилл нет. Может, со временем и она научится. Да и ты тоже. – Хасси обернулась в сторону девочки, а затем вновь посмотрела на Здоровяка. – Я спрошу у Нхиссии. Она у нас эксперт по связи. Мои интересы лежат в иной области.

Здоровяк завел мотор.

– А что ты изучала у себя в академии?

Змея бросила взгляд вперед сквозь ветровое стекло.

– Я получила образование в области искусства умерщвления добычи и ее приготовления для последующего употребления. У вас, если не ошибаюсь, это называется домоводством и кулинарией.

Караван взял с места. Когда они доехали до забора, окружавшего летное поле, Здоровяк обернулся к Хасси:

– Я буду очень признателен, если ты спросишь Нхиссию, что можно сделать по этому поводу.

В ответ Хасси закивала головой. Она посмотрела на Крошку Вилл, а затем обернулась к Здоровяку.

– Крошка Вилл мысленно сигнализирует о том, что испытывает некоторое неудобство.

Вилли вздохнул и покачал головой:

– Хасси, скажи мне, что она там говорит – ее же словами. Хасси наклонила голову, а затем опять посмотрела вперед.

– Крошка Вилл говорит: «Передай папочке, что я хочу писать».

Они тогда выступали где-то. Остановка в цепи многочисленных странствий, одна из многих, и в то же время особенная. Любая остановка не похожа на другую.