Кинг в очередной раз удивил Эдди. Он поднялся с кровати.

— Забросили роман?

— Да. «Темную башню», так он назывался. Должен был стать моим «Властелином колец», моим «Горменгастом»,[84] моим как ни назови. Когда тебе двадцать два, амбиций у тебя, хоть отбавляй. Но потребовалось не так уж много времени, чтобы понять, что это слишком большая задача для моего маленького мозга. Слишком… ну, не знаю… неподъемная. Полагаю, это слово не хуже других. А потом, — добавил он, — я потерял конспект романа.

— Потеряли?

— Отдает безумием, не так ли? Но писательство — занятие безумцев. Вы знаете, что однажды Эрнест Хемингуэй оставил в поезде сборник коротких рассказов?

— Правда?

— Правда. У него не было ни второго экземпляра, ни третьего, ни копирок. Только первый, он и потерялся. Что-то подобное произошло и со мной. Как-то крепко выпив, а может, закинувшись мескалином, я написал схематичный план фантастической саги на пять или десять тысяч страниц. Думаю, конспект получился отличный. И по форме. И по стилистике. А потом я его потерял. Возможно, конспект сдуло с багажника моего мотоцикла, когда я возвращался из какого-нибудь гребаного бара. Никогда раньше такого со мной не случалось. Я всегда бережно отношусь к своей работе, чего не могу сказать об остальном.

— Понятно, — кивнул Эдди и у него возникло желание спросить: «А не крутились ли поблизости люди в кричащих одеждам, аккурат в те дни, когда ты потерял конспект. Такие люди, что любят ездить на больших автомобилях? „Низкие люди“, если давать им общую характеристику. А может, рядом вертелся кто-нибудь с красной отметиной на лбу? Которая выглядела, как кровавый круг? Короче, нет ли у тебя ощущений, что кто-то украл твой конспект? Может, этот кто-то очень не хотел, чтобы ты дописал „Темную Башню“ до конца?»

— Пойдемте на кухню. Нам нужно посовещаться, — Эдди очень бы хотелось знать, а о чем, собственно, им нужно посовещаться. Но в любом случае, тему им следовало найти правильную идею, потому что это был реальный мир, не допускающий повторов.

Роланд понятия не имел, как снарядить, а потом включить стоящую на столике у плиты кофеварку, но зато нашел на одной из полок старый, помятый кофейник, практически ничем не отличающийся от того, что в стародавние времена вез с собой Ален Джонс, когда трое мальчишек отправились в Меджис считать скот. Плита сэя Кинга работала на электричестве, но даже ребенок сообразил бы, как включаются горелки. Когда Эдди и Кинг спустились на кухню, вода уже закипала.

— Я не пью кофе, — Кинг направился к холодильнику, обходя Роланда по широкой дуге. — И обычно я не пью пива до пяти часов, но, пожалуй, сегодня сделаю исключение. Мистер Дин?

— Кофе меня устроит.

— Мистер Гилеад?

— Дискейн, сэй Кинг. Я тоже выпью кофе и говорю, спасибо тебе.

Писатель открыл банку, дернув за встроенное в крышку кольцо (Роланд решил, что это потрясающе умно, но при этом чистое расточительство). Послышалось шипение, потом кухню наполнил приятный запах

(каммала — кам — кам)

Дрожжей и хмеля. Кинг в один присест осушил как минимум полбанки, вытер пену с усов, поставил банку рядом с кофеваркой. Бледность с лица не сошла, но он вроде бы уже полностью пришел в себя. Стрелок полагал, что держится писатель очень достойно, во всяком случае, пока. А может, на каком-то глубоком уровне рассудка и сердца Кинг ожидал этого визита? Знал, что они придут?

— У вас жена и дети, — нарушил молчание Роланд. — Где они?

— Родители Тэбби живут на севере, около Бангора. Моя дочь последнюю неделю была у бабушки с дедушкой. Тэбби взяла нашего младшего, Оуэна, он еще младенец, и уехала к ним час тому назад. Я должен забрать моего второго сына, Джо, через… — он взглянул на часы… — примерно через час. Хотел поработать, поэтому на этот раз мы решили поехать на двух автомобилях.

Роланд обдумал его слова. Похоже на правду. Кинг, несомненно, говорил им, если с ним что-нибудь случится, его скоро хватятся.

— Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Надеюсь, я вас не рассердил? В любом случае, видеть, как оживает написанная тобой история, это сильное потрясение.

— Например, «Салемс-Лот», — предположил Эдди. Кинг приподнял брови.

— Так вы об этом знаете? Там, откуда вы пришли, есть Литературная гильдия? — он допил пиво. Роланд подумал, что Кинг — большой любитель этого напитка. — Пару часов тому назад на той стороне озера выли сирены, там же поднимался столб черного дыма. Я видел его из моего кабинета. Тогда подумал, что горит трава, в Харрисоне или Стоунэме, но теперь засомневался. Без вас не обошлось? Не обошлось, не так ли?

— Он об этом пишет, Роланд, — вставил Эдди. — Или писал. Говорит, что перестал. Но называлось его сочинение «Темная Башня». Так что он знает.

Кинг улыбнулся, но Роланд подумал, что хозяин дома впервые по-настоящему испугался. Если не считать момента встречи, когда он вышел из-за угла и увидел их. Свое творение.

«Так мне следует себя называть? Его творением?»

С одной стороны, да, с другой, вроде бы нет. От этих мыслей у Роланда разболелась голова, к горлу вновь подкатила тошнота.

— Он знает, — повторил Кинг. — Мне это не нравится, парни. Когда в истории кто-то говорит: «Он знает», следующей обычно стоит фраза: «Мы должны его убить».

— Поверь мне, когда я это говорю, — по голосу Роланда чувствовалось, что он придает большое значение своим словам. — Убить тебя — самое последнее, что может прийти нам в голову, сэй Кинг. Твои враги — наши враги, а те, кто помогают тебе на твоем пути, наши друзья.

— Аминь, — подвел черту Эдди.

Кинг открыл холодильник, достал новую банку пива. Роланд заметил, что банок там полным полно, больше, чем чего-то еще. Он стояли на полках, как шеренги солдат.

— В таком случае зовите меня Стив.

— Расскажи нам историю, в которой есть я, — попросил Роланд.

Кинг прислонился к столику у плиты, и солнечный луч упал ему на макушку. Он глотнул пива и задумался над вопросом Роланда. И вот тут Эдди увидел это в первый раз, очень смутно, возможно, благодаря контрасту с солнечным лучом. Дымчатый, черный ореол, который окружал писателя. Тусклый. Едва заметный. Но он был. Как чернота, которая пряталась за всем, что они видели, когда попадали куда-либо посредством Прыжка. Неужто та же чернота? Эдди так не думал.

Ореол едва просматривался. Но он был.

— Вы знаете, — начал Кинг, — истории я рассказываю плохо. Звучит, как парадокс, но это так. В этом причина того, что я предпочитаю их записывать.

«Он говорит, как Роланд?» — задался вопросом Эдди. Этого он сказать не мог. Гораздо позже до него дошло, что Кинг говорил, как они все, даже Роза Мунос, домоправительница отца Каллагэна в Кэлле.

Внезапно писатель просиял.

— Вот что я вам скажу. А почему бы мне не поискать рукопись? У меня четыре или пять коробок с историями, которые я забраковал. «Темная Башня» наверняка в одной из них, — забраковал. Бракованные истории. Слова не имели для Эдди ровно никакого значения. — Вы сможете почитать ее, пока я съезжу за своим маленьким мальчиком, — он улыбнулся, продемонстрировав большие, неровные зубы. — А когда я вернусь, вы, возможно, уйдете, и я даже сумею убедить себя, что вас не было вовсе.

Эдди посмотрел на Роланда, тот чуть качнул головой. На плите закипел кофейник.

— Сэй Кинг… — Эдди повернулся к писателю.

— Стив.

— Хорошо, Стив. Мы должны заняться нашим делом немедленно. Даже если отбросить вопрос о доверии, мы очень торопимся.

— Конечно, конечно, понятное дело, бежите наперегонки со временем, — Кинг рассмеялся. Очаровательно-добродушно. Эдди заподозрил, что пиво начало действовать, и задался вопрос, а не алкоголик ли писатель? С уверенностью утверждать он не мог, слишком недавно они познакомились, на некоторые признаки Эдди отмечал. Запас знаний по английскому языку и литературе он вынес из школы небольшой, но хорошо помнил, как кто-то из учителей сказал, что многие писатели большие любители выпить. Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд, автор «Ворона».[85] Да, писателю любили выпить.