Из этого анализа стиля и иконографии пиктской скульптуры становится очевидно, что, с точки зрения автора этой книги, пиктская скульптура никоим образом не представляет собой позднего или провинциального отражения основных тенденций ирландско-англосаксонского искусства. Скорее оно было творчеством художников, которые свободно принимали участие в эволюции этого стиля и создали едва ли не самые смелые и величественные его памятники.

Перед тем как окончательно завершить этот обзор пиктского искусства, следует хотя бы кратко коснуться трудного вопроса о значении символов на пиктских камнях. Чрезвычайно жаль, что мы не знаем, что же, собственно, означает этот ряд рисунков, которые использовались в течение целого исторического периода. Не хотелось бы проявлять излишнего пессимизма, однако трудно сказать, что у нас есть какая-то надежда понять эту систему символов во всех подробностях, если только нас не ждет какое-то невероятное открытие: например, письменное свидетельство того времени или же обнаружение скульптуры, на которой будут показаны ясные эквиваленты символов. Искусствовед чувствует поистине танталовы муки, осознавая, что Адамнан должен был знать, по крайней мере в общих чертах, что же означали пиктские символы… Но это лишь одно из многих упущений этого автора, о которых исследователь пиктов может лишь сожалеть.

Данные о татуировке у пиктов уже были рассмотрены выше. Некоторые исследователи предполагали, что те «изображения разных зверей» и «разноцветные рисунки», которые, как сообщает Геродиан[67], украшали тела пиктов, на самом деле и есть наши символы. Далее, утверждение Изидора Севильского, что эти знаки отражали личный статус человека, дает ответ на вопрос об их значении. Однако факт остается фактом: хотя гипотеза о соотношении между татуировками и символами действительно очень интересна, связь между этими позднеантичными свидетельствами и известными нам камнями доказать невозможно. Рисунки татуировок могли выглядеть очень по-разному. Более того, у этой гипотезы есть и слабое место: сама традиция, которая лежит в основе античных источников, сомнительна. Конечно, эта гипотеза имеет право на существование, однако развивать ее дальше вряд ли стоит, поскольку в самой основе аргументации лежит недоказуемый факт. Единственной прочной основой для дискуссии является язык самих символов, таких, какими мы их знаем, то есть камней и других связанных с ними памятников. В связи с этим можно сделать несколько замечаний.

Маловероятно, что символы отражают христианские концепции, как иногда считалось. В символах заключалось значение, не зависевшее от креста, однако никак не противоречившее присутствию креста, и у символов и креста было нечто общее, что позволяло изображать их бок о бок. В противном случае пикты могли бы создать два независимых ряда памятников: плиты с крестами и камни с символами.

Серебряные ювелирные изделия и камни с надписями, содержащими личные имена, заставляют предполагать, что у символов было личное значение. Менее вероятно, что эти камни отмечали места знаменитых битв или границы участков. В связи с серебряными цепями, видимо, стоит заметить, что, согласно одному средневековому источнику, до кончины Родри Великого (ум. 877) короли Уэльса носили вместо корон серебряные цепи. Эти цепи назывались «hual», что само по себе означает «оковы, узы, кандалы» и весьма подходит к массивным пиктским цепям (фото 18). Однако приписывать характеристики валлийского общества пиктам не более оправдано, чем приписывать им черты общества ирландского.

То, что пиктские камни постоянно использовались как надгробные, еще нуждается в доказательстве. Несколько погребений было обнаружено в явной связи с камнями, но есть и другие примеры, где тщательный осмотр окружающего участка не показал такой связи.

Если оставить в стороне татуировку, то предположение о том, что символы были связаны с личным статусом или профессией человека, встречается в литературе чаще всего. Однако удивительная многосторонность пиктов плохо согласуется с такой гипотезой. Конечно, некоторых пиктов помнили из-за какого-то одного личного качества или достижения. Но у нас нет данных о существовании у пиктов различных общественных классов, которым могли бы быть свойственны определенные символы. Хотя с этнологической точки зрения предположение о существовании у пиктов верховного короля и местных королей выглядит правдоподобно, оно основано на единственном источнике XII века, который, по крайней мере по мнению автора этой книги, был существенно переоценен. Единственный официальный пиктский титул, упомянутый в ранних пиктских источниках, — это королевские exactatores[68], которые погибли, сражаясь бок о бок с Нехтоном в 728 году.

Возможно, наиболее интересный из множества аспектов пиктских памятников — это их огромное количество, и, возможно, некогда их было еще больше. Каково бы ни было значение этих памятников, они представляют собой важный, хотя и достаточно обычный аспект жизни (или смерти) пиктов.

Очень привлекательной кажется точка зрения, согласно которой пиктские символы, каково бы ни было их значение, к концу своего существования превратились в нечто вроде национального флага. Большие, четко нарисованные символы на таких камнях, как камень у дороги в Аберлемно, в церковном дворе в Розмарки и Девичий камень, вполне согласуются с такой интерпретацией. Исчезновение символов в камнях класса III весьма и весьма красноречиво.

Несомненно, ореол таинственности, окружающий пиктов, в большой степени обязан своим появлением отсутствию собственно пиктских источников. Тот факт, что у народа не было письменных памятников, говорит о его неграмотности и общей культурной отсталости. Почему же пиктские источники представлены только списком королей?

Я полагаю, мы можем беспрепятственно отбросить предположение, будто у пиктов вообще не было никаких письменных записей. В зарубежных источниках того времени нет сведений, позволявших бы предположить, что у пиктов не было обычных монастырских скрипториев или что там не велись записи. В «Церковной истории» Беды, например, есть определенное упоминание о том, что пасхальные таблицы переписывались в пиктских монастырях.

Пиктские источники могли дойти до нас в двух формах. Могли сохраниться рукописи самих записей, созданных в 850 году и ранее. Действительно, существуют такие ранние рукописи, которые содержат важный материал по ранней истории Ирландии и Англии, однако большинство источников по истории этих стран обнаруживается в рукописях гораздо более позднего периода. Конечно, нам очень не повезло в том, что у нас нет ни одной пиктской рукописи того времени, но в этом нет ничего особенно удивительного.

Что действительно удивляет, так это почему пиктские источники не дошли до нас в другой форме — как копии в более поздних рукописях. Следовательно, главный вопрос не в том, почему нет ранних источников по истории пиктов, а в том, почему в более поздние периоды пиктские источники не копировались.

Несомненно, что исчезновение пиктского языка как официального под властью скоттов объясняет утрату некоторых источников. Шло время, и источники на пиктском языке становились непонятными; падала и вероятность того, что их перепишут. Однако это не объясняет того факта, что не были скопированы пиктские источники на латинском языке. Более того, должна была быть какая-то административная преемственность в церковных и светских делах во время перехода власти от пиктов к скоттам, и отсутствие пиктских источников нельзя удовлетворительно объяснить маловероятным предположением, что, дескать, все пиктское внезапно исчезло после вступления на трон Кеннета. Мы могли бы ожидать найти копии гойделизированных (на ирландском/ шотландском языке) вариантов пиктского материала. В случае с одной версией пиктского королевского списка они у нас есть. Конечно, исчезновение некоторых типов источников, например пиктских законов, было обусловлено объективными причинами. Сборники англосаксонских законов сохранились лишь потому, что в XII веке внезапно возник интерес к англосаксонскому законодательству. Только аналогичный интерес скоттов к пиктским делам в более поздние периоды мог привести к сохранению таких материалов. А в более поздние периоды историей пиктов интересовались лишь постольку, поскольку с помощью всяческих манипуляций она могла помочь «удревнить» шотландскую королевскую династию. Для такой цели список королей был особенно полезен, что вполне объясняет то, почему именно эти местные источники дошли до нас.