Когда они приблизились к Харренхолу, окружающий мир стал выглядеть несколько серее. Они двигались под угольно-серыми небесами вдоль вод, которые казались древними и холодными, словно лист избитого железа. Джейме поймал себя на мысли — не проезжала ли Бриенна этой же дорогой несколько ранее. — «Если она обнаружила, что Санса Старк направилась в Риверран…» — Если б им встретились путники, он бы мог остановить их и расспросить, не попадалась ли им случайно красивая девочка с рыжими волосами или огромная некрасивая с лицом, от которого киснет молоко. Но на дороге не было ни души, кроме волков, а их вой не приносил ответа.

Наконец, за свинцовыми водами озера показались башни того недоразумения, что выстроил Черный Харрен — пять кривых, уродливых, черных каменных пальцев, воткнувшихся в небо. Хотя лордом Харренхола был назван Мизинец, он, кажется, не спешил занять свои владения, поэтому на долю Джейме выпало «разобраться» в делах Харренхола по пути в Риверран.

И он ни капли не сомневался, что разобраться действительно стоит. Грегор Клиган отобрал огромный, мрачный замок из рук Кровавых Скоморохов перед тем, как Серсея вызвала его в Королевскую гавань. Без сомнения люди Горы все еще болтаются внутри этих стен словно высохшие горошины в стручке, однако они отнюдь не были идеальным инструментом для восстановления покоя на Трезубце. Единственный мир, который был способен установить сир Грегор — это кладбищенский покой.

Разведчики сира Аддама сообщили, что ворота Харренхола заперты, и засовы наложены. Джейме выстроил своих людей перед воротами и скомандовал сиру Кенносу из Кайса дуть в черный, изогнутый и окованный золотом рог Херрока.

После того как три протяжных звука отразились от стен, они услышали скрип железных петель и ворота медленно открылись. Стены чудовищного сооружения Черного Харрена были такой толщины, что Джейме пришлось проехать мимо дюжины внутренних бойниц перед тем, как внезапно вырваться на яркий солнечный свет внутреннего двора, в котором он не так давно попрощался с Кровавыми Скоморохами. Сквозь плотно утрамбованную землю пробивались сорняки, и вокруг трупа лошади вился целый рой мух.

Посмотреть, как он спешивается из башен выбралось небольшое количество людей сира Грегора. В большинстве это были суровые люди с безжалостными глазами и упрямыми ртами. — «Именно такие и должны следовать за Горой». — Все, что можно было сказать про них доброго, это то, что они были не столь мерзкими и жестокими как Бравые Ребята.

— Чтоб меня трахнули, это ж Джейме Ланнистер! — Буркнул один из них, бледный и седой солдат. — Это проклятый Цареубийца, ребяты. Чтоб меня копьем трахнули!

— А ты кто такой? — Спросил Джейме.

— Сир обычно звал меня Сраным ртом, если угодно м’лорду. — Он поплевал на ладони и вытер ими щеки, словно от этого он стал выглядеть более представительно.

— Очаровательно. Ты здесь командуешь?

— Я. Вот дерьмо! Нет, м’лорд, проклятое копье мне в жопу! — У Сраного рта в бороде было столько крошек, что можно было накормить целый гарнизон. Джейме это развеселило. А тот принял это за ободрение. — Проклятое копье мне в жопу! — Снова повторил он, и заржал.

— Ты слышал? — Обратился Джейме к Илину Пейну. — Разыщи хорошее длинное копье и воткни ему в зад.

У сира Илина копья не было, но Безбородый Джон Биттли был тут как тут и подал ему свое. Пьяное ржание Сраного рта мгновенно оборвалось.

— Держи эту проклятую штуковину от меня подальше.

— Прочисть мозги. — Сказал ему Джейме. — Кто здесь командует? Кого сир Грегор назначил кастеляном?

— Полливера. — Ответил собеседник. — Только Пес убил его, м’лорд. Его и Щекотуна, и малыша Сарсфильда вместе с ними.

«И снова Пес».

— Вы знаете, где Сандор? Вы его видели?

— Не знаем, м’лорд. Нам сказал хозяин таверны.

— Это произошло в таверне на перекрестке, милорд. — Сказавший это был молодым человеком с копной соломенных волос. У него на шее было ожерелье из монет, которое когда-то принадлежало Варго Хоуту. Монеты были из сотни разных стран, золотые и серебряные, медные и бронзовые, квадратные и круглые, треугольные, кольца и кусочки кости. — Хозяин таверны клялся, что у того человека была обожжена половина лица. Его шлюхи подтвердили эту историю. С Сандором был какой-то мальчишка — крестьянский оборванец. Нам сказали, что они вдвоем изрубили Полли и Щекотуна на куски и ускакали к Трезубцу.

— Вы отправили за ними погоню?

Сраный рот скривился, словно от подобной мысли у него заболели зубы.

— Нет м’лорд, чтоб нас всех трахнули! Мы не стали.

— Когда собака становится бешенной, ей перерезают глотку.

— Что ж, — потеребив губу, ответил бородач. — Мне Полли никогда не нравился. Он — дерьмо, а что до собаки — он был братом господина, поэтому…

— Мы сплоховали, м’лорд. — Прервал его тот, что носил ожерелье. — Однако нужно совсем свихнуться, чтобы решиться сразиться с Псом.

Джейме оглядел его с ног до головы. — «Смелее остальных, и не так пьян, как Сраный рот».

— Ты его боишься.

— Я сказал бы не «боюсь», м’лорд, а оставляю его другим, тем, кто получше нас. Кому-нибудь вроде господина… или вас.

«Мне, когда у меня были две руки». — Джейме не дал ввести себя в заблуждение. Для Сандора он теперь легкая пожива.

— Как твое имя?

— Раффорд, если будет угодно. Большинство зовет меня Рафф.

— Рафф, собери-ка мне весь гарнизон в зале Ста Очагов. И ваших пленников тоже. Я хочу на них взглянуть. Этих шлюх с перекрестка… Ах, да, и Хоута. Я был так разочарован, услышав, что он умер. Я бы хотел взглянуть на его голову.

Когда ее принесли, он обнаружил, что Козлу отрезали губы, впрочем, как и уши вместе с носом. Вороны позаботились о глазах. Но, тем не менее, Хоут все еще был легко узнаваем. Джейме узнал бы его бороденку где угодно — эта глупая косичка двух футов длиной, торчащая с острого подбородка. Помимо этого на черепе Кохорика все еще оставались всего несколько клочков плоти.

— А где же остальное? — спросил он.

Никто не захотел отвечать. Наконец, Сраный рот опустив глаза, пробормотал: — Сгнило сир. И съедено.

— Один пленник постоянно умолял о еде. — Подтвердил Раффорд. — Поэтому сир пообещал ему подать жареной козлятины. Хотя на Кохорике мяса было не много. Сир сперва отрубил ему кисти и ступни, потом руки и ноги.

— Большая часть досталась толстяку, м’лорд. — продолжил Сраный рот, — Однако господин приказал убедиться, что все пленники попробовали. И Хоут тоже. Самого себя. Эт сукин сын весь обслюнявился, пока м’его кормили, и всю свою жидкую б’роденку уделал жиром.

«Оба твоих пса взбесились, отец!» — Пронеслось в голове у Джейме. — Он поймал себя на воспоминаниях о тех рассказах, что он впервые услышал еще ребенком в Бобровом Утесе, о безумной леди Лотстон, которая в этих самых стенах купалась в ванной, наполненной человеческой кровью и устраивала пиры, на которых подавали зажаренную человеческую плоть.

Каким-то образом месть потеряла для него свой вкус.

— Заберите это и выбросьте в озеро. — Он передал голову Хоута Пеку и повернулся к гарнизону. — До тех пор, пока лорд Петир не вступит во владение, Харренхол от имени короны будет охранять сир Бонифер Хасти. Он примет тех из вас, кто решит к нему присоединиться, если захочет. Остальные направятся со мной к Риверрану.

Люди Горы переглянулись между собой.

— Мы давали присягу. — Сказал один из них. — Господин нам пообещал. Он сказал, что будет щедрое вознаграждение.

— Да, это его собственные слова. — Подтвердил Сраный рот: — «Щедрое вознаграждение тем, кто отправится со мной». — Дюжина остальных их поддержали.

Сир Бонифер поднял руку в перчатке.

— Любой, кто останется со мной, получит гайд[5] земли, второй гайд после того, как женится, и третий после рождения первенца.

— Земля, сир? — Сраный рот сплюнул. — Насрать на нее. Если б мы хотели ковыряться в проклятой глине, мы бы с большим проклятым удовольствием остались дома. Прошу прощения, сир. Сир сказал: «щедрое вознаграждение», что значит золото.