Ромбо нахмурился, и Харкер сказал:

— Не хочу никого обидеть, джентльмены. Сам я не читаю по-испански, да и по-французски тоже.

Далее последовал небольшой спор, который я опущу. Я положил ему конец, спросив о содержании писем.

— Насколько я понимаю, там говорилось, что мы собираемся напасть на Маракайбо. Кто-то проболтался, и слухи дошли до какого-то испанца в Веракрусе. Гослинг сообщил об этом капитану Берту при встрече, и капитан Берт собрал всех нас — я имею в виду, всех, находившихся там. Он рассказал нам про письма и спросил, кто из нас готов довершить начатое дело. Я был готов. — Харкер пожал плечами. — Остальные — нет. Сейчас испанцы перевозят на кораблях серебро из Портобело — серебряные слитки, поскольку монетный двор в Мехико не успевает перечеканивать все в монету. Люди хотели захватить серебро, и капитан Кокс подружился с одним племенем на побережье. Они проведут нас к городу со стороны суши, говорит он, поскольку залив охраняется крепостью.

— И капитан Берт решил напасть на Портобело? — спросила Новия.

На лице Харкера отразилось сомнение.

— Да за него всё решили, если вы понимаете, о чем я, мадам. Добкин и я приняли его сторону, присутствующих здесь капитанов там не было и капитана Лесажа тоже. Остальные выступили против, все до единого. Если бы он настаивал на своем плане, они бы отправились в Портобело самостоятельно, а у него не хватило бы людей для налета на Маракайбо.

— Понятно, — кивнула Новия.

— Поэтому он послал меня сюда, — продолжил Харкер. — Я должен поговорить с вами и капитаном Ромбо, а также с капитаном Лесажем и отправить вас к Портобело — вернее к Жемчужным островам, где мы встречаемся.

— На другой стороне Москитового залива?

— Так точно, капитан. Вы должны отправиться туда безотлагательно, коли вам это удобно. Мне надлежит ждать здесь капитана Лесажа. Мы последуем за вами сразу, как только он появится. Надо полагать, вы не слышали никаких новостей о нем?

Я не слышал, но спросил, как называется его корабль. Он назывался «Бретань», как я и думал.

Коммунистическое правительство пало! А если еще не пало, то скоро падет. До нас доходят крайне путаные слухи, и никто из отважных американских журналистов недостаточно отважен, чтобы отправиться на Кубу и увидеть все своими глазами. Я подумывал о том, чтобы поехать туда. Я мог бы нанять в Майами катер до Кубы, но такая поездка наверняка мне не по карману. Я мог бы также украсть катер, и, честно говоря, меня так и подмывает сделать это.

Но нет. Монастырь Девы Марии Вифлеемской явно еще не открылся снова. На Кубе мне пришлось бы ждать. А я вполне могу подождать здесь — и, возможно, принести какую-нибудь пользу людям.

Пока не восстановится воздушное сообщение с Кубой, я останусь тут.

Должно быть, за время пути от Лонг-Бей к Жемчужным островам произошло много разных событий, но я живо помню только одно: Новия и Азука не на шутку подрались и попытались убить друг друга. Мы разняли женщин и сказали, что по прибытии к островам мы высадим их на берег с любым орудием, какое они выберут.

Думаю, я пообещал предоставить женщинам выяснить отношения, как только мы достигнем точки рандеву, но капитан Берт хотел увидеться со мной сразу по нашем прибытии, л потому на встречу с ним я отправился с Новией. Такое произошло впервые.

У меня были две причины поступить так, обе веские. Во-первых, Новия фактически являлась моим заместителем, и к тому времени все уже знали это. Чтобы захватить Портобело, нам придется сойти на берег и совершить переход по джунглям, и я собирался оставить Новию на «Сабине» присматривать за порядком. Поэтому ее надлежало по возможности основательнее ввести в курс дела.

Вторая причина вполне очевидна: я боялся, что они с Азукой снова сцепятся и команда разделится на сторонников одной и другой. Серьезная междоусобная драка, с четырьмя-пятью убитыми и пятнадцатью — двадцатью ранеными, нам была решительно ни к чему.

Я объяснил первую причину (но не вторую) капитану Берту, который улыбнулся, сделал Новии несколько комплиментов и налил вина всем троим. Потом, когда мы удобно уселись в его каюте, он отрывисто спросил:

— Мы можем доверять вам, сеньора?

В первый момент я испугался, что Новия вспылит, но она осталась спокойной, как штилевое море.

— Если вы действительно друг Крисофоро, капитан, можете доверять мне до гроба и за гробом. Если вы предадите его, я прикажу вас повесить или сама убью вас.

— Капитан Берт не предаст меня, — сказал я.

Он испустил смешок и отложил пистолет, который смазывал маслом.

— Она имела право сказать то, что сказала, Крис. В конце концов, этот разговор начал я.

Он повернулся к Новии, снова посерьезнев:

— Вы испанка, сеньора? Вы не отрицали этого.

— Да. Испанцем был и мой муж, человек дурной и жестокий. И мой отец, который отправил меня к нему и не обращал внимания на мои синяки и унижение. Будь я тогда такой, какой стала сейчас, капитан Берт, я бы убила мужа собственными руками. Но тогда я была не столь решительна — всего лишь глупая девчонка, считавшая себя женщиной. Теперь я другая.

— Вы убьете его, коли встретитесь с ним, сеньора?

— Моего мужа уже нет в живых, капитан. Я не убивала его, и Крисофоро не убивал, но мы видели, как он погиб.

— Я сказал Новии, что вы могли бы сочетать нас браком, капитан, — промолвил я. — Но мы обсудили вопрос и решили, что пусть лучше нас обвенчает священник в церкви. Я сказал ей, что вы нас поймете, и я уверен, вы нас понимаете.

— Конечно. Я понимаю также, что испанка — красивая, образованная испанка — может оказаться очень полезной нам. Вы поможете нам, сеньора? В случае необходимости?

— Если Крисофоро желает этого, — кивнула Новия. — Нет, даже если он не желает. Он не хочет, чтобы я рисковала жизнью. Спросите у него, кто первым поднялся на борт «Сан-Винсент де Сарагоса».

— Особа, которую мы нашли лежащей без чувств на палубе, с двумя разряженными пистолями, — сказал я капитану Берту.

— И мой кинжал был в крови. Об этом тоже надо упомянуть.

— По самую гарду, — кивнул я.

— Вы поняли, капитан Берт?

— О, конечно, сеньора. — Он одарил Новию сердечнейшей улыбкой. — Не все, что красиво, представляет ценность, но все сокровища прекрасны. Вы настоящее сокровище.

— В таком случае позвольте мне, настоящему сокровищу задать вам вопрос. Мы прибыли сюда, а не в Маракайбо, поскольку кто-то предупредил испанцев там. Я не предупреждала. Вы подозревали меня?

Он едва заметно кивнул:

— Я должен был рассматривать такую вероятность, сеньора. Только дурак не сделал бы этого. Допускаю ли я сейчас такую мысль? Нет, сеньора, не допускаю.

Нервное напряжение начало отпускать меня. Возможно, подействовало вино, однако мне кажется, дело было главным образом в последних словах капитана Берта.

— Позвольте мне собраться с мыслями, прежде чем высказать следующее предположение, — сказал я. — Мы держали на борту пленницу с целью получить за нее выкуп, испанскую даму по имени Пилар. Выкуп заплатили — перед нашим уходом я отдам вам вашу долю и значительную сумму сверх нее. Я передал Пилар Джону Боуэну, который собрал выкуп для нас, и, полагаю, он передал ее родственникам.

— Понятно. — Капитан Берт смотрел на меня совершенно бесстрастно.

— Возникает ряд вопросов. Могла ли она слышать о Маракайбо, пока находилась у нас. Да, такое не исклю…

— Эта дура? — Новия презрительно скривилась, словно собираясь сплюнуть. — Да она могла сто раз слышать и ничего не понять.

— Такое не исключено, хотя и маловероятно, — продолжил я. — Я точно никому не пробалтывался. Но про Маракайбо знали мои офицеры — Ромбо и Бутон. Я взял с них слово хранить молчание — но кто знает?

Капитан Берт кивнул.

— Я тоже держала язык за зубами, Крисофоро.

— Верно. Новия тоже никому ничего не говорила. Следующий вопрос: могла ли Пилар добраться до Веракруса вовремя, чтобы рассказать о наших планах кому-нибудь там, кто написал предупредительное письмо и отправил в Маракайбо. На корабле, впоследствии захваченном капитаном Гослингом, который и доложил вам про письмо? И… ах да: еще должно было остаться время, чтобы вы успели встретиться с вашими капитанами, сообщить о положении дел и отправить Харкера к нам.