Эбад достал подзорную трубу и долго всматривался в высокое темное море. Потом молча передал трубу Артии. В течение нескольких долгих минут Артия обозревала океан.

В море было не два корабля, а целых четыре. В подзорную трубу они были хорошо видны, хотя находились еще за много миль. Хорошо были видны и их флаги.

— Неужели это наш «Незваный гость», капитан?! Неужели мы спасены?!

— Увы, мистер Катберт, нет. На одном флаге нарисован слон с кофейником, три других корабля идут под флагами Ангелийского военного флота.

Раздался дружный стон. Он исходил изо всех глоток, кроме четырех (Артии, Эбада, Феликса и Голди). Последнее слово осталось за мистером Зверем.

— Значит, попались. Нам конец. По всей нашей братии плачет веревка.

Феликс Феникс находил капитана военного рейдера «Несравненный» очень приятным человеком. Каждый вечер Феликс ужинал с ним и его офицерами, и все они были одеты в синие мундиры с латунными пуговицами и золотыми медалями на груди. Феликс же надел выданную ему гражданскую одежду — по их словам, ее берегли для гостей.

Итак, Феликс снова превратился в гостя. И всё шло в точности по плану. По тому плану, который он придумал еще мальчиком в работном доме, после того как умер его преждевременно поседевший отец. Команды двух пиратских судов направлялись в Свободную Ангелию, чтобы предстать там перед правосудием, и одной из них была команда «Врага» — точной копии корабля Золотого Голиафа. Ведь не кто иной, как три корабля этого страшного разбойника много лет назад потопили «Странник» — торговое судно Феликсова отца — и погубили его богатство, счастье и жизнь.

Эту часть своей истории — о Голиафе — Феликс не рассказывал никому. Ни Артии, ни ее спутникам. Они не знали, что самым ненавистным из пиратов для Феликса является Голиаф. А его дочь, Голди, была для Феликса самой желанной добычей — он охотно отправил бы ее за решетку вместо покойного Голиафа. Когда Феликс говорил Артии, что ушел бы к Голди, потому что всю жизнь искал ее, он имел в виду не любовь, а ненависть. Он с радостью помог бы заковать ее в кандалы.

Ему было интересно, поняла ли это Артия. И еще он задумывался, действительно ли хочет отправить Голди на виселицу. О том, желает ли он такой же судьбы для Артии и ее спутников, он себя даже не спрашивал. Не желает!

Однако одно дело — мечтать о возмездии, готовить его, постоянно лелеять в мыслях эту мечту, казавшуюся несбыточной, — ведь раньше он и помыслить не мог о том, чтобы отправиться в море, — и совсем другое — столкнуться с желанным возмездием лицом к лицу. Феликс понял, что изменился. Он никогда, сколько ни старался, не испытывал неприязни к пиратам Артии. Теперь он чувствовал себя предателем — таким же, как Черный Хват и Хэркон Бир, потому что он тоже, по-своему, предал своих друзей с «Незваного». А привязавшись к ним всем сердцем, предал память своего отца.

Поначалу Феликса Феникса чуть было не заключили под стражу заодно с остальными пиратами. Это произошло потому, что толстый Кофейный Работодатель и капитан Болт на своем кораблике под идиотским флагом, изображающим слона с кофейником в хоботе, потребовали, чтобы их доставили на берег вместе с военными моряками.

— Там есть еще один преступник! Печально знаменитый разбойник, Джентльмен Джек Кукушка!

Но офицеры лишь расхохотались.

— Не говорите глупостей! Всем известно, что Джентльмен Джек на самом деле женщина — блондинка по имени Долли Муслин.

— Опять женщина?! — взревел капитан Болт. — Да неужели больше ни одно преступление в доброй старой Ангелии не совершается порядочными мужскими руками?

— Кстати, о руках, — у этого молодого человека руки связаны, — заметил один из моряков, спеша на помощь Феликсу.

(Феликсу вспомнилось, что в этот самый миг Артия вышла вперед и заявила: «Он не из наших. Просто невинная жертва. Я взяла его в плен, джентльмены, чтобы получить выкуп. Ради бога, заберите его себе. От него всю дорогу была одна головная боль».)

Артия, как всегда, держала марку, была великодушной до самого конца. Но конец ее еще не настал.

Феликс задумался, что он может сделать, чтобы спасти ее от виселицы. Выходило — ничего. Совсем ничего! Но разве не этого он хотел?

Корабли, направляясь к мысу Доброй Надежды, держались в непосредственной видимости друг от друга. Всего кораблей было шесть, и это тоже оказалось неожиданностью. Ни «Незваный гость», ни «Враг» не затонули. Взбесившееся море вышвырнуло их в открытый океан, где на них и наткнулись корабли ангелийцев — оба судна лежали в дрейфе с оборванными якорными цепями. Ангелийские моряки тут же объявили их собственностью республики. И вот теперь под управлением верных закону военных они возвращались на родину. (Капитан Болт пытался оспорить это решение — ведь когда-то «Незваный гость», называвшийся «Слоном», принадлежал ему. «Вашу жалобу рассмотрят в суде», — ответили ему офицеры.)

Иногда корабли сходились совсем близко. В один из таких дней Феликс Феникс увидел пленников, прогуливавшихся по палубе. Видимо, военные моряки хотели доставить пиратов на расправу ангелийскому правосудию живыми и здоровыми.

Две пиратские команды разместили на разных кораблях. Феликс заметил, что Голди успела подружиться с капитаном «Бесстрашного». Она — со свободными руками! — прогуливалась по палубе и очаровательно смеялась его остроумным шуткам. Ее хрустальный смех далеко разносился над водой. Остальная команда «Врага» была далеко не так весела — их всех заковали в кандалы.

Актеры-пираты, по наблюдениям Феликса, тоже содержались под стражей, но их связали веревками, а не заковали в железо.

А еще Феликс видел Свина и Планкветта. Пес стал любимцем всей команды, а попугай восседал на снастях, будто разноцветный флаг.

Курочек-несушек с «Незваного гостя» военные тоже забрали себе.

Артию он видел лишь изредка, мельком.

Запястья у нее были стянуты веревкой, но в остальном она была свободна и расхаживала по палубе «Неуязвимого», гордо подняв голову. Она улыбалась и раскланивалась со своей командой и с попадавшимися ей навстречу морскими офицерами, будто королевская особа, принимающая комплименты. Они весело смеялись над ее шутками.

У Феликса заныло сердце.

Оно болело так сильно, что он потерял сон, и вкусный обед за капитанским столом не лез ему в горло, так что офицеры встревожились за него и стали носить ему из кладовой всяческие вкусности.

Сердце болело так же, как после смерти отца. Хотя — не совсем так.

По правде говоря, с ней обращались совсем неплохо. Капитан военного фрегата «Неуязвимый» в первую же минуту поговорил с Артией:

— Приветствую вас, мадемуазель. Поскольку вы женщина, я не стану запирать вас в трюме с вашими людьми. Можете занять свободную каюту под полубаком. Вас будут содержать под замком, но в помещении не станут связывать руки.

Артия поблагодарила его. Точно так же, как поблагодарила бы Молли (в спектакле). Потом сказала:

— Но, кроме того, сэр, я прошу вас обращаться с моими людьми вежливо.

— Они пираты, мадемуазель! Вы пиратская команда! Известия о ваших бесчинствах в Дальних Морях гремят по всей Ангелии!

— Моя команда не убила ни одного человека, не потопила ни одного корабля!

Капитан удивленно взглянул на нее. Он был немолод, обветренное лицо не лишено привлекательности.

— Гм, — с сомнением протянул он.

— Сэр, хочу также напомнить вам, что я и вся моя команда являемся актерами. — Она решила не исключать из этого списка и Глэда Катберта. — Мы сделали себе имя много лет назад в популярном спектакле. Моей матерью, сэр, была Молли Фейт… — Артия хотела пояснить, кто такая Молли, но тут же поняла, что в этом нет нужды:

— О, тысяча дельфинов!… Ваша мать — знаменитая Молли Фейт?!

—  Да, капитан. Пиратика.