— Довольно, капитан! — возмутился губернатор.

— Но как вы можете осуждать меня за захват английского пирата? Они на берегах Кубы творят что хотят! Грабят небольшие города, вывозят товары, сжигают целые поселения. А совсем недавно Уильям Генри Флеминг захватил галеон, шедший из Мадрида, и выбросил на дно морское письма короля ко всем здешним губернаторам…

— Есть предписания и законы короля Филиппа Пятого, а вы их нарушили! Ну, все, капитан. Мне предстоит сейчас встреча с губернатором Флориды, сеньором Лауреано Торресом. Вы же сами решайте ваши дела. Можете идти!

Де ла Крус в расстроенных чувствах возвратился в дом к Марии и Мигелю. Мария немедленно отвезла капитана к своему отцу, некогда могущественному человеку в Гаване Бартоломе де Арреола Вальдеспино.

Тот подосадовал о случившемся с Педро и подробно рассказал де ла Крусу об обстановке, царившей в тот год в Гаване. Испанские чиновники этой заморской колонии в обход французского консула вели выгодные коммерческие дела через английских пиратов, по сути дела, в большинстве своем преданно служивших английской короне. Однако главной новостью для де ла Круса стало то, что английский пират Дженнингс на своем бриге «Счастливый» был просто партнером губернатора в торговых делах. Де ла Крусу, которого хорошо знали в Гаване, теперь практически не у кого было искать поддержки.

Раздосадованный, Педро оставил гостеприимный дом Вальдеспино и решил прогуляться по набережной. С проспекта Мисьонес он свернул на длинную и узенькую улочку, которая вела к его гостинице. Пройдя несколько кварталов, он оказался у фасада старейшего монастыря Сан-Агустин, построенного в XVII веке. Не успел Педро полюбоваться архитектурой монастыря, как возле него остановилась черная карета святой инквизиции. Из нее вышел сам главный альгвасил — шеф полиции инквизиции, весь укутанный в черную одежду, и произнес:

— Сеньор де ла Крус, не оказывайте сопротивления! Сдайте оружие! Вы арестованы! Приказ губернатора!

На Педро были направлены три солдатские пики. Он повиновался. В ту минуту на его стороне было только время. Сознание пронзила мысль: «Я арестован, и никто из моих друзей не сможет узнать об этой несправедливости, никто не расскажет им, что я в тюрьме».

Впрочем, он ошибался. Как только де ла Крус не явился на следующий день к завтраку, Тетю — славный Девото был занят делами «Каталины» — тут же отправился в дом к Вальдеспино. Там ему все стало ясно, и он немедленно попросил встречи с новым французским консулом. Тот оказался молодым повесой, и помощи от него ждать было глупо. Однако друга надо было найти как можно скорее. Вероятно, он был заточен, но где?

Педро, в свою очередь, у канцеляриста тюрьмы испросил бумаги, перьев и чернил и за ночь написал прошение военно-морскому министру о продлении патента и письмо губернатору с просьбой как можно быстрее отправить прошение в Мадрид. В тот же день, к обеду, секретарь губернатора сообщил, что прошение в Мадрид можно будет отправить лишь только через месяц, когда караван кораблей соберется покинуть порт Гаваны.

Умнее всех, однако, поступила Мария де Амбулоди. Она написала своей подруге Иннес де ла Куэва, графине де Аламеда в Мадрид подробное письмо и успела отправить его с отходившим в тот же день в Испанию конвоем судов.

Когда справа по борту на траверзе «Скорой Надежды» показался мыс Франсес, узкая коса, означавшая собою вход в обширную бухту Сигуанеа, Боб Железная рука отошел подальше от берега, стал на якорь и принялся обдумывать, как найти Каталину и отбить ее у индейцев.

— Если обнаружим поселение и высадимся — разбегутся. И если Каталина с ними, уведут ее с собой. Так ведь, Чарли? — спрашивал Боб старшего помощника.

— Мы осмотрим селение и по какому-либо признаку сможем узнать, в этой ли деревне живет твоя Каталина.

— Это ты дело говоришь. Узнаем, однако что потом? А! Потом мы уйдем, но прежде обследуем местность вокруг. Обождем пару дней, пока индейцы успокоятся, а затем ночью атакуем их с моря и с суши. Им некуда будет податься. А если… — Чарли осекся.

— Что «если»? Говори!

— Если в такой ситуации, — Чарли щелкнул пальцами, — чтоб никому она не досталась.

— Чтоб тебя черти живого зажарили! Завтра с рассветом приступим к обследованию побережья. Ты, Чарли, останешься на шхуне за меня. Со мной пойдет большая часть команды.

Осмотр первых двух поселений ничем не порадовал. Обнаруженный в одном из боио умиравший от старости гуанахатабей был без памяти. Чтобы ближе подойти к следующему селению, которое едва просматривалось в подзорную трубу, «Скорой Надежде» предстояло обогнуть довольно широкий риф. Однако солнце уже близилось к закату, и шхуна вынуждена была стать на якорь.

В эту же самую минуту к Каталине, любившей провожать день, сидя на камне почти у самой намывной полосы прибоя, поспешно подошли касик, два жреца и хромоногий таин. Все они были сильно возбуждены. Таин рассказал Каталине о чужеземцах, которые высаживаются на берег, но не грабят и никого не пытаются захватить, видимо, они кого-то ищут.

— Они искать что-то, — таин перевел слова касика, которому, конечно, и в голову не могло прийти, что моряки с этого корабля ищут именно его королеву.

У девушки заколотилось сердце, да так, что ей показалось, будто стук его услышали даже стоявшие с ней рядом индейцы. Она решительно поднялась на ноги.

— Пошли! — приказала она и зашагала в сторону селения, чтобы затем направиться к известковому утесу и священной пещере.

По дороге она лихорадочно размышляла: «Это не может быть Педро. Как ему придет в голову искать меня здесь? А если люди с корабля кого-то ищут, скорее всего, это Боб. Если корабль подойдет ближе, я узнаю „Скорую Надежду“. Если это не его шхуна, надо всем сразу уходить в лес. Никакой вероятности, что Педро зайдет сюда. Разве можно сомневаться, хотя наверняка Педро узнал, что меня Боб увез из Тринидада. Он ищет его! Найдет, и мы встретимся! Если это Боб, как сделать так, чтобы он понял, что я здесь? Вместо Боба сюда может прийти любой другой пират. И тогда… Педро ищет Боба! Я должна быть на его шхуне! Что бы ни случилось со мной, пока Педро меня найдет, лучше всего плавать с Бобом. Раньше он не трогал меня, а сейчас… я намного сильнее. Найду выход сохранить себя для Педро. Мой любимый, где же ты?»

У входа в пещеру Каталина пала на колени. За эти месяцы она хорошо изучила все обряды гуанахатабеев. Туземцы последовали ее примеру. В пещеру она вошла одна. По выходе оттуда Каталина сказала таину:

— Все будет хорошо! — и повела за собой всех в боио касика.

Там Каталина подошла к часам, взяла их в руки, чтобы показать касику, и незаметно для него повернула головку часов. Они пошли. — Все будет хорошо! — повторила она. — Нашему роду беда не грозит.

Касик и жрецы успокоились, а Каталина вернулась на камень. Задул береговой бриз, поднялась небольшая волна. Шелест прибоя ласково сливался с шорохом пальмовых ветвей и шуршанием мясистых листьев пляжного винограда. В ту ночь, кроме детей и стариков, никто не спал.

Рассвет принес весть: к их селению приближался корабль. Еще до того как на воду были спущены шлюпки, Каталина узнала «Скорую Надежду» и тут же через таина сообщила вождю:

— Бог Солнца сегодня не на нашей стороне. Надо срочно уходить! — она опередила намерение касика.

За прошедшую ночь Каталина передумала все возможные варианты, которые могли иметь место в связи с возникшей ситуацией. Она знала, что индейцы при приближении белых непременно, прихватив с собой всевозможный скарб, покинут селение. Именно поэтому ночью Каталина в своем боио, на земляном полу, у циновки, на которой спала, острой рыбьей костью вывела — «Каталина». Боб поймет этот знак и найдет способ забрать ее у индейцев.

На шхуне же происходили интересные события. Как только «Скорая Надежда», обойдя риф, стала приближаться к берегу, Вулкан неожиданно забеспокоился. Когда же начали травить шлюпки, он залился лаем и норовил прыгнуть в одну из них.