Команда растерялась. Уже темнело, и стрелять по плывущим было бессмысленно, поэтому старались только ловить отставших и заталкивать их в трюм. В общей сложности смогли поймать десятка два человек. Возможно, Хейсу удалось бы сохранить по крайней мере этот остаток живого груза, но, на его беду, островитяне за последние годы многому научились. На берегу еще оставалась шлюпка с «Атлантика», а в ней помощник Хейса и несколько матросов. Они набирали пресную воду. Узнав от пленников, что спастись удалось не всем, вождь племени приказал захватить шлюпку.
Услышав крики с берега и выстрел, Хейс понял, что часть команды подверглась нападению. Рассвирепев, он спрыгнул в стоявшую у борта пустую лодку и, держа в каждой руке по револьверу, приказал матросу грести к берегу. Но вождь проявил тактическое чутье, стараясь при этом не нарушить обещания, данного миссионеру, который наблюдал за развитием действий с веранды своего дома. Навстречу лодке, в которой возвышался исторгавший проклятия пират, вождь послал другую, которая врезалась в лодку Хейса у берега. Хейс в этот момент целился в вождя и не заметил опасности. От толчка лодка перевернулась, и Хейс оказался в воде. Тут же островитяне навалились на него, и, прежде чем они вытащили его на песок, он успел нахлебаться соленой воды.
Так Хейс попал в плен. Его поместили в доме миссионера и послали гонца к английскому консулу на остров Тутуила с просьбой забрать пленника. Как консул ни отнекивался, делать было нечего — пришлось Хейса арестовать и отправить в Апию. Дело уже получило огласку, и даже в английском парламенте раздавались речи о том, что действия пиратов наносят непоправимый ущерб интересам Британской империи.
В Апии, куда прибыл арестованный Хейс, не было тюрьмы для европейцев, и, что с ним делать дальше, было неясно. Правда, существовал уже официальный доклад консула Тутуилы о том, что семеро из захваченных рабов умерли от жестокого обращения, а остальные находятся в плохом состоянии. Замолчать этот доклад, заверенный миссионером, было нельзя. Значит, следовало отправить Хейса в Сидней, где его ждало обвинение еще в нескольких преступлениях. И, конечно, Хейс не был заинтересован в том, чтобы возвращаться в Австралию.
Так шли недели. Чтобы оправдаться в случае будущих упреков, консул отправил командиру английского патрульного судна письмо с просьбой заглянуть в Апию и забрать арестованного. А арестованный тем временем жил в собственном доме со своей третьей (или четвертой) женой, ходил в гости к соседям, принимал у себя консула и был принят у него. Правда, возможное появление английского военного судна беспокоило Хейса, и он принял меры, разослав по соседним островам с верными людьми письма. Ответ на них пришел весьма быстро.
«В Понапе после пира в честь окончания удачного похода за головами, — писала одна австралийская газета, — пират Пиз узнал, что его друг пират Хейс попал в тюрьму в Апии. Подняв на мачте американский флаг, Пиз ворвался в гавань Апии. Он бросился к тюрьме, сопровождаемый своими головорезами, перебил охрану и освободил Хейса».
История красивая, но действительность, хотя и была не столь картинна, немногим уступает ей.
Пиз в самом деле отмечал в Понапе, где у него был дом, успех экспедиции. Экспедиция же была необычна даже для тех времен.
Подойдя к одному из Соломоновых островов, Пиз бросил якорь у деревни. Подождав, пока корабль окружат лодки со смеющимися островитянами, Пиз приказал команде кидать заранее заготовленные тяжелые камни. Камни пробивали днища лодок, а оказавшихся в воде людей вытаскивали и тут же рубили им головы. Когда набралось более ста голов, трофеи были положены на солнце для просушки. Затем Пиз начал торговлю с вождями других островов, которые в обмен на головы отдавали ему «добровольных» рабов. Эта история докатилась до Англии и вызвала довольно жаркие дебаты в парламенте. В палате лордов лорд Карнарвон выразил глубокое сожаление по поводу того, что встречаются европейцы, которые, «для того чтобы способствовать своей законной деятельности, потакают ужасным и зверским обычаям туземцев». Другие члены палаты говорили о том же. Защищаясь от их нападок, министр по делам колоний заявил, стараясь не задеть интересов плантаторов: «Мы должны напомнить благородным лордам, что целью законов по упорядочению вербовки туземцев было не запрещение вербовки вообще и что мы достигнем наших целей лучше всего, если заставим каждое судно получать специальную лицензию». И корабли королевского флота получили указание следить, чтобы «туземцев» по возможности не убивали и не торговали их головами.
Отпраздновав свою удачу, Пиз взял курс на Самоа, вошел в гавань и встал на якорь. Конечно, и речи быть не могло о штурме тюрьмы, хотя бы потому, что ее не существовало. Хейс просто явился к консулу и попросил у него официального разрешения отправиться на корабль своего старого друга, чтобы наладить хронометр. Консул немедленно согласился. Хейс на глазах всей Апии попрощался с женой и уехал на шлюпке к Пизу. Через два часа Пиз поднял паруса и взял курс в открытое море. Правда, консулу не удалось убедить командира пришедшего вскоре в гавань английского патрульного судна, который намеревался отвезти Хейса в Сидней, в том, что он не был в сговоре с пиратами. Он был уволен с консульской службы, и всем членам его семейства впредь было запрещено занимать консульские должности.
После этих событий след Хейса на несколько месяцев теряется. Известно лишь, что они с Пизом некоторое время кружили в тех местах, совершая мелкие мошенничества. Например, на Ниуэ Пиз подделал документы и получил на триста фунтов стерлингов чужой копры, а на другом острове купил у английского торговца три тысячи клубней ямса и отплыл, не расплатившись. Том Данбабин пишет в книге «Работорговцы Южных морей», что вскоре после этого Пиз был арестован за убийство торговца Купера и отдан под суд в Шанхае. Пиз был оправдан, но к тому времени, если верны дошедшие до нас слухи, Хейс уже ушел на его корабле. Какой-то купец предложил ему доставить в Гонконг (Сянган) груз риса. Хейс рис погрузил, но торговца «забыл» на берегу. Затем он продал рис в Гонконге и исчез.
Встретились ли пираты снова, мы не знаем. Смерть Пиза описывают по-разному. Данбабин сообщает, что в 1881 году Пиз плавал на «Лотосе» у Маршалловых островов: «Когда „Лотос“ возвращался с Джалуиты на Эбон, команда, состоявшая из полинезийцев, взбунтовалась и выбросила Пиза за борт — видимо, не без веских на то причин. Шхуна шла медленно, и Пиз поплыл ей вслед, крича, чтобы канаки подобрали его. Тогда матросы выбросили за борт сундук Пиза и посоветовали возвратиться на Джалуиту на нем».
Иная версия изложена в статье, опубликованной в газете «Дейли Миррор» в 1958 году. В ней говорится, что в октябре 1874 года на берег острова Понапе была выброшена волнами измазанная запекшейся кровью пирога, в которой лежали шляпа и ржавое ружье. Островитяне, нашедшие пирогу, сразу узнали эти вещи — Пиз подолгу жил на острове.
Итак, когда, где и как погиб Пиз, неизвестно. Известно лишь наверняка, что уже в 1872 году хозяином его брига был Хейс, который переименовал его в «Леонору» (в честь одной из своих дочерей) и даже осмеливался появляться на нем в Апии, правда, только под американским флагом. Американский крейсер задержал «Леонору», и после трех дней расследования в вахтенном журнале крейсера появилась запись: «21 февраля 1872 года. Расследование дела брига „Леонора“ завершено. Капитану Хейсу разрешено возобновить свои обязанности в качестве ее капитана и владельца». На этом мы снова на время расстанемся с Хейсом.
Всего за каких-нибудь десять лет жадность плантаторов, жестокость пиратов, лицемерие миссионеров и торговцев изменили отношение жителей Южных морей к европейцам. И если вождь Паго-Паго сумел одолеть Хейса без пролития крови, то для большинства других островитян этот путь был закрыт. Да и не намеревались они к нему обращаться, когда речь шла о смерти их братьев и о собственной судьбе.
Капитаны английских и американских военных кораблей, которые должны были патрулировать Южные моря, чтобы прекратить незаконную вербовку, вели двойственную политику. Ведь о происшедших конфликтах они знали обычно со слов европейцев — миссионеров торговцев, консулов, плантаторов. И какими бы вескими ни были доводы в пользу беззащитных островитян, в решающий момент пушки военных кораблей оборачивались против них, а пираты безнаказанно продолжали свою деятельность.
