Возвратившись с «того света», я открыла это отделение шкафа из любопытства, а там вечернее платье оказалось, черное, бархатное, длинное, по фигуре пошитое и туфли бархатные на каблуках с жемчужной пряжечкой, и еще коробочка рядом…а в ней- ожерелье из крупных жемчужин и браслет такой же.

Несмотря на усталость захотелось примерить. Красивое платье, черт возьми- фигуру облегает и кожу оттеняет, только декольте уж больно глубокое, неудобно даже…такое впечатление, что платье вот-вот само с плеч соскользнет.

Ну, все, купаться и спать.

Скинула платье и вошла в купальню, вот уж удовольствие- вода теплая, бархатная и мягкая. Я закрыла глаза и тут же аромат и звуки будто унесли меня, я замечталась- и передо мной вход в какой-то полуразрушенный дом возник с садом запущенным, в котором растут странные цветы- с крупными розовыми и белыми лепестками и аромат такой же как у лепестков в воде плавающих. Стоп, может это демовэйв какой-то шальной? А может, просто сознание рисует мне место где растут цветы лепестки которых здесь плавают? Валентин предупреждал меня, что демовэйвы бывают разных видов: локальные - целенаправленные, доставляющие игрока в конкретно обозначенное место внутри Демонета - те самые, частоту которых я плохо переношу, а есть шальные, свободно витающие- они везде есть, во всех мирах: если чем-то увлечься сильно, забыть себя на мгновенье, а рядом такой шальной окажется, то он подхватит и унесет - как тогда с Женей это впервые получилось, случайно, когда мы оба забылись- каждый сидя у себя дома перед компьютером. Вообще надо бы разобраться как это работает и научиться ими управлять.Ух, как здорово когда есть чему учиться и все интересно! Валентин говорил, что важно распознавать момент когда демовэйв близко и усилием воли заставить себя вернуться к реальности, хотя что есть реальность? Интересно, а как называются игроки родившиеся в реале: реалоиды, реальцы, может реаляне. Тут тут нас называют «игреалы»- это специфичекое обозначение- уроженца реала, спроецировавшегося в Демонет. Мммм, как хорошо в воде! Э нет , надо вылезать, а то я усну прямо здесь, - глаза слипаются. А я еще собиралась чай на балконе пить и рассветом любоваться.. Нет, не смогу уже. Спать…

Дверь на балкон открыта, занавеска окрашенная рассветным солнцем колышется на ветру, даже нет сил стянуть с себя купальный халат. Черт бы побрал этот запах из сада, цветы какие-то распустились на кустах под моим окном, бледно-фиолетовые, даже не знаю как они называются, но аромат их раздражает меня- слишком сладкий, и цвет этот тоже, ну что это за цвет? Красные цветы- красиво, белые, желтые, голубые - тоже, а вот светло-фиолетовые- нет! Терпеть не могу такой цвет! Он мне и не идет, к тому же.

Одеяло на себя уже в полусне натянула, глаза закрыла и передо мной возник наш обратный путь мимо зеленого фосфорицирующего болота, по лесной чаще, к берегу, где лодка на привязи была. Вспоминала как мы плыли ночью: мерные движения весел, всплески воды, свежесть речная, ворот его сорочки растегнут, темные пряди падают на лоб,- я могу протянуть руку, откинуть волосы с его лба и вытереть пот, но я этого не делаю. Я могу коснуться его сильных рук и плеч… ощутить как работают мышцы, задержать руку, потом коснуться шеи и щеки, но я этого не делаю. Он молчит, а ведь считывает наверно с фуэрзы мое желание его коснуться, но молчит. Мне кажется, он немножко затягивал момент соприкосновения когда подавал мне руку и помогал войти в лодку. Его присутствие меня волнует, это правда. Все, сплю.

***

Когда Дэниэл ушел, Хьюз вдруг предложим немного задержаться и поужинать вместе:

- Тебе следует компенсация за доставленные неудобства - небольшой стриптиз во дворе, но должен заметить, что несмотря на всю серьезность ситуации, я все же получил эстетическое удовольствие. Итак, Полина, ресторан или кафе по-твоему выбору, любое.

Но я отказалась: неудобно мне это в реале, в моем грайоне, вечером, с мужчиной ужинать в ресторане- не могу. Реал- это реал.

Он понимающе кивнул и сказал:

-Когда-нибудь я приглашу тебя на ужин в лучший ресторан в любом из миров Голденгейта, а сейчас позволь угостить тебя чаем достойным фуэнсена - лучших сортов, собранных с самых знаменитых цейлонских плантаций,- и отправился на кухню, а я за ним.

На кухне у него чистота была стерильная: я увидела множество своих отражений в сверкающих электроприборах и белом плиточном полу. По кухне бесшумно скользили две женщины, почти одинаковые, в странных нарядах, - лица у них были славные, с мелкими чертами лица, незапоминающиеся, они улыбались, но в глаза не смотрели. Хьюз заметив, что я наблюдаю за ними, сказал, что они- проекции в реал из другого мира, неведомого мне пока.

Я сидела на стуле и смотрела как они хлопотали: чай заваривали, каких-то специй туда досыпали,- я уловила аромат апельсиновых корочек.

Они двигались легко и воздушно. Одна из них отнесла в гостиную на подносе чайный сервиз из тончайшего, почти прозрачного фарфора с золотой росписью. Другая застелила столик в гостиной белой кружевной скатертью и уставила его яствами: тарелочками с печеньем, тонко нарезанным сыром, ломтиками паштета, блюдцем с лимоном и вазочку с мармеладом из гуавы. Хьюз сказал, что все куплено в магазине деликатесов, который я сама ему когда-то рекомендовала. Мне было приятно, что он пользуется моими профессиональными советами.

Женщины прислуживали так ненавязчиво, что совершенно не мешали нам разговаривать, их присутствие ощущалось не более чем скользящих лунных лучиков по полу.

Джефф рассказал как демоны плакали и причитали, жалуясь на перфиду - мое предательство, обнаружив однажды утром, что не могут приблизиться к нашему медицинскому центру ближе чем двести метров. А когда они объединили силы и пытались прорваться сквозь окружавшее меня защитное поле, - их выбросило оттуда, да так, что они надолго потеряли управление; некоторые долго бились в конвульсиях и Ахху потребовалось много реального времени на их восстановление. Это было неслыханное по силе и плотности поле, к тому же невиданной доселе конструкции, которое по всей вероятности было активировано в тот самый момент когда я впервые примерила Женин подарок. Возможно я была орудием в тестировании нового оружия против зла, - последние слова Хьюз произнес с насмешкой.

После этого, защитное поле стало понемногу разрастаться, правда, неравномерно и достигло почти двух миль в радиусе. Причем, при прямом воздействии на него, то есть когда демоны или Ахх пытались прорваться сквозь толщу заслона - оно только укреплялось и радиус его увеличивался. В следствие всего этого- Ахх запретил демонам и Хьюзу приближаться ко мне, по крайней мере, временно и велел избегать всяческих контактов. Они стали бояться меня как казадоров. Демоны вообще очень боятся казадоров, потому что у тех есть мощные парализующие средства, заставляющие подчиняться и служить казадорским намерениям. А уж по подстраиванию перфид - равных казадорам во всех мирах Голденгейта не сыщешь. Интересно, что поле укреплялось так же когда вирусы гриппа и коньюктивита в него пытались недавно просочиться, а так же парочка недобрых пожеланий в мой адрес.

Кто же мои недоброжелатели? Неужели опять наша администраторши Линн? А может это- сосед по прозвищу Плохиш, который ненавидит моего кота Феншуя?

Потом разговор переключился на бывших коллег и пациентов, я рассказала Хьюзу о том, что телефон не умолкает, и что пациенты его разыскивают и как пусто без него стало.

Чай и вправду был отменный- душистый, бодрящий, а пока мы разговаривали, снег вдруг пошел, - первый снег в этом году. Я подбежала к окну полюбоваться и слышала краем уха, что служанки спрашивали у Хьюза с каким ароматом пену готовить в ванной для дамы и в какой из спален постель взбить: в розовой, «той самой» или с амапольскими зеркалами, а он им ответил, что нет, этого не потребуется, уверенно так сказал, меня задело это немножко. Я ведь привыкла к тому, что он меня всегда хотел, а сейчас - вроде бы больше нет, а мог бы и у меня поинтересоваться вначале не хочу ли я у него остаться, а если-да, то в какой спальне. Я бы не захотела, конечно, надо очень! Тут же реал, тут- мораль и совесть и здравый смысл, а еще и страх, да и не люблю я его, -но это был бы мой собственный выбор, а тут он сам за меня решил.