— По-моему, он совсем не пустое место! — тут же воскликнул Шалун. — Как по-твоему, он пустое место, Задира?

— Нет, что ты! А по-твоему как, Малыш?

— Конечно нет! А по-твоему, Близнец?

Выяснилось, что ни один из них не считал мистера Дарлинга пустым местом. Мистер Дарлинг почему-то очень обрадовался и сказал, что устроит их всех в гостиной, если они там поместятся.

— Поместимся, сэр! — заверили они его.

— Тогда „делай, как я“! — закричал он весело. — Между нами говоря, я вовсе не уверен, что у нас есть гостиная, но мы делаем вид, что она есть, а это ведь одно и то же. Гоп-ля-ля!

И он отправился, приплясывая, на поиски гостиной, а мальчики закричали „Гоп-ля-ля!“ и побежали, приплясывая, за ним. Не помню, удалось ли им найти гостиную, но место для всех мальчиков нашлось.

Что же до Питера, то перед тем, как вернуться на остров, он повидался с Венди ещё раз. Он не стал вызывать её, но, пролетев мимо окна, словно ненароком задел за стекло, чтобы Венди могла, если захочет, открыть окно и его окликнуть. Так она и сделала.

— Прощай, Венди! — крикнул он.

— Как, разве ты улетаешь?

— Да.

— Питер, — сказала она, запинаясь, — а тебе не хотелось бы поговорить с моими родителями об одной очень приятной вещи?

— Нет.

— Это касается меня, Питер!

— Нет!

Миссис Дарлинг подошла к окну — она теперь глаз не спускала с Венди. Она сказала Питеру, что усыновила остальных мальчиков и будет рада усыновить его.

— А в школу вы меня отдадите? — спросил он хитро.

— Да.

— А потом на службу?

— Вероятно.

— И я скоро стану взрослым?

— Да, очень скоро.

— Не хочу я ходить в школу и учить скучные уроки, — горячился он. — Не хочу я быть взрослым! Подумать только — вдруг я проснусь с бородой!

— Питер, — сказала Венди, всегда готовая утешить его, — борода тебе очень пойдёт.

А миссис Дарлинг протянула к нему руки. Но он оттолкнул ее.

— Назад! Меня никто не поймает! Не буду я взрослым!

— Но где же ты будешь жить?

— Вместе с Динь, в домике, который мы построили для Венди. Феи обещали поднять его на верхушку одного из деревьев, на которых они спят ночью.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула Венди с таким жаром, что миссис Дарлинг покрепче обняла её.

— Я думала, все феи умерли, — сказала миссис Дарлинг.

— Там всё время рождаются новые, — заметила Венди. Она теперь всё знала про фей. — Понимаешь, когда новорождённый засмеётся в первый раз, на острове тут же рождается маленькая фея, так что пока на свете есть новорождённые, будут и маленькие феи. Они живут в гнёздах на верхушках деревьев: феи-девочки белого цвета, а мальчики — сиреневые. А ещё есть голубенькие — это глупыши, которые никак не могут решить, кем они хотят быть: мальчиками или девочками.

— Ну и повеселюсь же я! — воскликнул Питер, следя за Венди краешком глаза.

— Зато по вечерам, — сказала Венди, — тебе будет очень скучно одному у камина.

— Со мной будет Динь!

— Она для тебя палец о палец не ударит, — колко ответила Венди.

— Ябеда! — закричала Динь неизвестно откуда.

— Это не важно, — сказал Питер.

— Ах, Питер, ты же знаешь, что важно.

— Тогда полетим со мной!

— Мама, можно?

— Нет, нельзя. Наконец-то ты со мной, дома, и я никуда тебя не отпущу.

— Ему так нужна мама!

— И тебе тоже, родная.

— Ну и не надо, — сказал Питер, как будто он звал её только из вежливости.

Но миссис Дарлинг увидела, как задрожали у него губы, и сделала великодушное предложение: она будет отпускать Венди на неделю каждый год, чтобы она делала в его доме весеннюю уборку. Венди предпочла бы что-нибудь более определённое, — весна была ещё так далеко! — но Питер улетел довольный. У него не было чувства времени, и думал он только о приключениях, их у него было множество — то, что я тебе рассказал, всего лишь сотая их часть. Венди, должно быть, это понимала, потому что на прощание она сказала жалобно:

— Питер, ты не забудешь обо мне до весны?

Питер, конечно, обещал, а потом улетел. Он унёс с собой поцелуй миссис Дарлинг. Тот самый поцелуй, который прятался в уголке её рта и никому не давался, Питеру дался без труда. Странно, правда? Но миссис Дарлинг, судя по всему, была этому рада.

Мальчиков, само собой, отдали в школу. Всех их приняли прямо в третий класс, только Малыша отправили сначала в четвёртый, а потом в пятый (самый старший класс в этой школе — первый). Не прошло и недели, как они поняли, какими они были ослами, что не остались на острове, но было уже поздно: мало-помалу они привыкли и стали такими же обыкновенными, как ты и я или младший Дженкинс. И знаешь, что всего грустнее? Понемногу они разучились летать.

Поначалу Нэна привязывала их за ноги к кроватям, чтобы они не улетели во сне, а днём они любили притворяться, будто падают на ходу с омнибуса, но вскоре они перестали рваться с постелей по ночам и обнаружили, что, падая с омнибуса, расшибают себе носы. Прошло немного времени, и они уже не могли догнать собственную шапку, если она слетала вдруг с головы. Они объясняли это отсутствием практики: но, говоря по правде, дело было в том, что они больше не верили в Нигдешний остров.

Дольше других верил Майкл, хотя мальчики и смеялись над ним, вот почему весной, когда Питер прилетел за Венди, он видел, как она улетела. Она отправилась в путь в платье, которое соткала себе на острове из листьев и ягод. Она боялась только одного: как бы Питер не заметил, что платье стало ей коротко, но он был так занят рассказами о себе, что ничего не заметил.

Она думала, что они будут наперебой вспоминать старые времена, но новые приключения вытеснили из его памяти всё, что было прежде.

— Кто это Крюк? — спросил он с интересом, когда она заговорила о его заклятом враге.

— Неужели ты не помнишь? — изумилась она. — Ты ещё убил его и спас нам жизнь.

— Убитых я забываю, — бросил он небрежно.

Когда Венди робко выразила надежду, что Динь ей обрадуется, он спросил:

— А кто такая Динь?

— Ах, Питер! — вскричала Венди с ужасом.

Она рассказала ему про Динь, но он всё равно её не вспомнил.

— Их тут так много, — сказал он. — Может, она умерла?

Должно быть, он был прав, ведь феи долго не живут, но они такие маленькие, что и короткая жизнь кажется им достаточной.

Венди горько было услышать, что год для него промелькнул словно день. А ей он показался таким долгим! Но Питер был всё так же мил, и они устроили чудесную весеннюю уборку в маленьком домике на верхушке дерева.

На следующий год Питер не прилетел. Она ждала его в новом платье — в старое она уже просто не влезала, но он так и не появился.

— Может, он болен? — сказал Майкл.

— Он никогда не болеет, ты ведь знаешь!

Майкл подошёл к ней поближе и прошептал испуганно:

— А может, его никогда и не было, Венди?!

И если бы Майкл не заплакал, Венди заплакала бы сама.

Питер прилетел на следующую весну, и самое странное было то, что он и не подозревал, что пропустил целый год.

Больше в детстве Венди его не видела. Ещё какое-то время она старалась не расти — ради него! А когда в школе ей вручали награду за прилежание, ей казалось, что она изменяет ему. Годы шли, а этот ветрогон так и не появлялся, и, когда наконец они встретились, Венди была уже замужем, и Питер для неё был всё равно что пыль на дне старой коробки, в которой когда-то лежали её игрушки. Венди выросла. Не надо жалеть её. Она была из тех, кто любит расти. Под конец она даже обогнала других девочек на один день — и всё по собственному желанию!

Мальчики все тоже выросли, песенка их спета, так что не стоит больше о них говорить. Вон, видишь, Близнецы, Задавака и Задира идут на службу? В одной руке у каждого портфель, а в другой — зонтик, и так они ходят каждый день. Майкл стал машинистом. Малыш женился на знатной даме, и теперь он у нас лорд. А видишь судью в парике, который выходит вон из той двери, обитой железом? Когда-то его звали Шалун. А вон тот бородатый, который даже сказки не может рассказать своим детям, был когда-то Джоном.