При первой же попытке сделать шаг к кровати Крюк натолкнулся на препятствие. Это была дверь. Оказывается, она не доходила до дверного проема, и все, что Крюку удалось до сих пор рассмотреть, он созерцал сквозь щель. Щеколда на двери была расположена низко, и Крюку, сжатому стволом дерева, было до нее не достать. Он заскрипел зубами от злости. Неужели и на этот раз враг его останется невредим?

Но что это? Красный злой огонек в его глазах высветил лекарство Питера, которое стояло на краю стола. До него было легко дотянуться, потому что рука Крюка проходила в щель между проемом и дверью. Он понял, что спящий в его власти.

Чтобы не попасть в руки врага живым. Крюк всегда носил с собой в пузыречке отраву, которую он составил сам из всех ядов, когда-либо попадавших ему в руки. Это была желтоватая жидкость, неизвестная науке, самая смертоносная из всех ядов на свете.

Он накапал пять капель в чашку с лекарством. Рука его дрожала. Скорее от возбуждения, чем от стыда. Затем он бросил злорадный взгляд на спящего Питера и ужом выполз из дерева наверх. Вид у него был такой, точно сам дух зла покидает преисподнюю. Он надвинул шляпу на глаза, обернулся плащом, точно стараясь отгородиться от ночи, и, бормоча какие-то странные слова, осторожными шагами углубился в лес.

Питер продолжал спать. Было, должно быть, не меньше десяти часов по крокодильскому времени, когда он вдруг резко сел на кровати. Что-то его разбудило, но он не знал что. Это было мягкое, тихое постукивание в дверь.

— Кто там?

Долго не было ответа. Потом опять раздался стук.

— Я не открою, пока мне не скажут, кто стучит. Тогда в ответ послышался нежный звон колокольчика.

— Открой мне, Питер.

Это была Динь. Он быстренько отпер дверь. Она влетела в комнату. Лицо ее было красное, платьице в грязи.

— Что случилось?

— Ты ни за что не догадаешься.

— Говори немедленно, — приказал Питер. Одним предложением, длинным, как лента фокусника, которую он вынимает у себя изо рта, Динь поведала о том, как пираты захватили в плен Венди и всех мальчишек.

Сердце у Питера обрывалось и подскакивало, пока он слушал Динь.

— Я спасу ее! — крикнул он, бросаясь к своему оружию.

Пока он вооружался, он подумал, что может сделать приятную для Венди вещь. Принять лекарство! Его рука потянулась к чашке.

— Нет! — взвизгнула Динь-Динь, которая слышала, как Крюк бормотал, что он отравил лекарство.

— Почему — нет?

— Оно отравлено.

— Отравлено? Кто бы это мог его отравить?

— Крюк.

— Не говори глупостей! Как бы это Крюк мог умудриться сюда попасть?

Увы, Динь-Динь не могла этого объяснить, потому что она не знала мрачного секрета Малышкино-го дерева. Однако слова Крюка не оставляли ни малейших сомнений. В чашке был яд.

— Кроме того, — сказал Питер, уверенный в том, что говорит правду, — я ни на минуту не смыкал глаз.

Он поднес чашку ко рту. Времени для объяснений не было. Надо было действовать. Динь молнией метнулась между его губами и краями чашки и так же молниеносно осушила ее.

— Динь, как ты смела выпить мою микстуру? Но она не ответила. Она падала, переворачиваясь в воздухе.

— Что с тобой, Динь? — испугался Питер.

— Оно было отравлено, Питер, — сказала она ему ласково. — И теперь я умру.

— Динь, ты выпила яд, чтобы спасти меня?

— Да.

— Но почему, Динь?

Крылья почти уже не держали ее. Но она собрала силы и тихонечко коснулась его подбородка. Она прошептала ему на ухо.

— Дурачок ты.

Потом еле-еле добралась до своей комнатки и упала на свою кровать. Огонек ее угасал. Она что-то шептала, Питер с трудом разобрал ее шепот. Она говорила, что ей, может быть, могло бы помочь, если бы много ребят сказали, что они верят в фей.

Питер широко раскинул руки. Что делать? На острове нет ребят, но он обратился к тем, кто в этот момент видел остров Нетинебудет во сне и поэтому находился к нему гораздо ближе, чем вы думаете. В этот момент сна девочки и мальчики в ночных рубашечках в своих кроватях и голенькие индейские ребятишки в своих корзинках — все оказались на деревьях острова.

— Вы верите, что феи существуют? — крикнул им Питер.

Динь приподнялась на кроватке, ожидая приговора.

— Если верите, хлопайте в ладоши! Хлопайте, не дайте Динь умереть!

Раздалось много хлопков. Некоторые не хлопали. Некоторые негодяи даже зашикали.

Вдруг аплодисменты прекратились. Точно тысячи матерей в один и тот же момент бросились к своим детям узнать, что с ними в конце-то концов происходит. Но Динь уже была спасена.

Сначала понемногу окреп ее голосок. Потом она выпрыгнула из кровати. Ее огонек заметался по комнате, более веселый и дерзкий, чем прежде.

— Теперь надо спасти Венди! — воскликнул Питер.

Луна плыла в облаках, когда Питер выбрался наверх, весь опоясанный оружием. Он хотел было полететь низко над землей, но его тень, которой пришлось бы продираться через кроны деревьев, могла переполошить птиц, а это дало бы знать врагам, что он жив и действует. Легкий снежок, который выпал недавно, запорошил все следы.

Питер научил ребят кое-какой лесной премудрости, которую сам перенял от Тигровой Лилии и Динь-Динь. Он знал, что Малышка, если б мог, оставил бы зарубки на деревьях, а Кудряш накидал бы камешков. Возможно, что Венди кинула бы носовой платок где-нибудь на видном месте. Но чтобы обнаружить все это, пришлось бы дожидаться рассвета, а он не мог терять времени.

Питер произнес страшную клятву:

— На этот раз — или Крюк, или я!

Он шел, пригибаясь к земле, невидимый и неслышный. Потом распрямился и побежал, придерживая рукой обнаженный кинжал.

Крошечный зеленый огонек, поблескивавший недалеко от устья реки, показывал, где находится пиратский корабль «Веселый Роджер». Это было ободранное судно, низко сидящее в воде, отвратительное до последней мачты. Это был мерзкий морской людоед, которому не нужны были никакие сторожевые вахты. К нему все равно не подошло бы никакое морское судно, в ужасе от одного только имени этого корабля.

Ночь окутывала его плотным одеялом. На берег не доносилось с него ни единого звука. Да и вряд ли эти звуки могли быть приятными, кроме разве что жужжания швейной машинки, за которой сидел Сми. Воплощение обычности и серости, он был даже чем-то трогателен, этот Сми.

Кое-кто из пиратов, облокотившись о фальшборт, распивал джин, другие растянулись возле бочек, играя в карты и в кости. Те четверо, что несли домик, валялись на палубе, измученные тяжелой ношей, и спали. Но даже во сне они не забывали откатиться подальше от Крюка, чтобы он ненароком не всадил в них свой железный коготь.

Крюк вышагивал по палубе, погруженный в свои мысли. Это был час его торжества. Питер наконец-то был навсегда устранен с его пути. Все остальные мальчишки были на бриге, и скоро их ожидала планка. Это была доска, нависшая над морской пучиной. Когда человек доходил до ее конца, временно закрепленный другой ее конец освобождался — и несчастный летел в воду на съедение акулам.

Крюк шагал твердо, но радости не чувствовалось в его поступи. Крюк был подавлен. Им часто овладевало такое настроение, когда он оставался наедине с собой в ночной тишине. Он был в общем-то очень одиноким человеком. Пираты, верные собаки, не были его друзьями.

Крюк было его прозвище, а не настоящее имя. Он был из хорошей семьи и окончил когда-то привилегированную школу. Кое-что из ее традиций все еще оставалось в нем. И в особенности забота о том, чтобы быть всегда в хорошей форме.

В хорошей ли форме он сейчас? Вот над чем размышлял мрачный Крюк.

Его вдруг посетило предчувствие скорого конца. Точно страшная клятва Питера достигла в этот момент корабля. Потом его ошеломила мысль: «Меня всегда не любили дети». Странно, что он подумал о том, что никогда в жизни его не заботило. Швейная машинка, что ли, нагоняла на него меланхолию? Да, дети его всегда боялись. Вот Сми-то они почему-то не боятся! Он им даже вроде бы нравится. Чем же он им нравится? Может, тем, что он в форме? Боцман всегда был в хорошей форме, хотя сам не догадывался об этом. А не догадываться — это и есть лучшая форма! Крюк уже занес свой коготь над Сми, но остановился. Ударить человека за то, что он в форме? Что это должно было означать? То, что ты сам — в плохой форме!