— Я вынужден был выдворить его с совещания! — гордо сказал Эйворсен. — Точнее, это сделал Торо. Мы заперли Фенелка в вагончике.

— А мы его освободили, — буркнул Блисс.

— Вот как! — Эйворсен бросил на продюсера взгляд, полный презрения. — Теперь понятно, почему у нас появился второй труп! Вот что значит не принимать всерьез то, что я говорю!

— Так всегда происходит с гениями, — произнес я. — К ним прислушиваются, как правило, после их смерти.

Блисс откашлялся.

— Я должен объяснить кое-что, — сказал он. — После совещания меня задержал Джейсон Кемп, он хотел поговорить насчет работы... Вскоре мы услышали шум — истерика Дру перешла в какую-то вакханалию. Мы пошли к вагончику Дру, боясь, как бы чего не случилось. Я еще никогда не видел своего астролога в таком состоянии. Он барабанил в дверь, крушил мебель, бился о стены... Джейсон взял ключ у мистера Торо и освободил несчастного... Он сразу присмирел...

— Притворился! — безапелляционно заявил Эйворсен. — Он ловкач, этот ваш астролог. Шарлатан, который привык жить за чужой счет, и поэтому умеет притворяться. Шарлатан и параноик!

— Жать, что здесь нет радиопередатчика, мистер Эйворсен! — заметил я. — Вам бы уже внимали тысячи радиослушателей. Продолжайте, мистер Блисс.

— Фенелк стал жаловаться на то, что я его предал. Так ведь и произошло — его оскорбили, над ним насмехались, его вышвырнули и заперли! — Блисс печально улыбнулся. — Дру столько лет служил мне верой и правдой. Он имел право высказать мне все это. Больше всего его взбесило, что он заперт в собственном вагончике. Мы с Кемпом с трудом успокоили Дру. Я пообещал ему, что никто и никогда больше не станет его запирать. Тогда он немного успокоился и затих.

— Это хладнокровный расчет, — пожал плечами коротышка. — Звездочет разыграл тебя и Кемпа как простачков.

Он щелкнул пальцами, и Торо мгновенно подал ему сигару.

— Я хочу от вас услышать одно: вы и в смерти Паркера подозреваете Фенелка? — спросил я.

— Я уже говорил вам, лейтенант! — взвился Эйворсен. — Но если вы пропускаете мои слова мимо своих ушей!..

— Только не те слова, когда сообщаются конкретные факты и доказательства! У вас есть доказательства причастности мистера Фенелка к убийствам Беннинга и Паркера?

— Хм... Вы видели орудие преступления? Нож, которым вскрыли Паркера?

— Конечно.

— И вы видели, что украшает рукоятку ножа?

— Какой-то баран.

— Это один из знаков Зодиака, — снисходительно произнес Эйворсен. — Овен!

— Ну и что? — я не мог понять, куда он клонит.

— Фенелк верит во всю эту чепуху. Верит или притворяется, — впрочем, это не имеет значения. Но он блюдет все эти знаки... Овен — это его знак. Фенелк родился под знаком Овна. Я правильно говорю, Люсьен?

— Все так, — нехотя признал Блисс.

— Это не доказательство, — заперечил я. — Под знаком Овна родилось много людей... Да здесь, в лагере, мы найдем целую дюжину таких счастливчиков.

— Нож с эмблемой Овна принадлежит Фенелку! — победно рявкнул Эйворсен. — Люсьен, подтверди это.

— Когда-то Фенелк помог одному бизнесмену тем, что правильно предсказал изменение курса акций. Тот в благодарность подарил Дру этот нож, — промямлил Блисс. — Это известная история. Дру не раз рассказывал и показывал подарок. Я думаю, многие видели нож.

— Я хочу поговорить с Дру Фенелком, — мне уже начали надоедать эти телевизионщики и их дрязги. Особенно неприятен был Эйворсен.

— Я запер его снова, — самодовольно сказал коротышка. — Я сделал это после того, как нашли мертвого Паркера.

Эйворсен щелкнул пальцами, но на этот раз его ладонь получила не сигару, а ключ. Я поразился проницательности верзилы-телохранителя, умеющего угадывать желания своего хозяина.

— Помните, лейтенант, я говорил вам, что помогу найти убийцу.

— Сделайте одолжение — заткнитесь, — сказал я как можно более спокойно. — Если вы еще раз скажете, что помогаете мне, я лишу вас возможности не только говорить, но и передвигаться!

Торо выскочил вперед и рыкнул:

— Вы все поняли, лейтенант? — ухмыльнулся Эйворсен. — Я человек...

— ... с большими возможностями, — прервал я его. — Это я уже слышал. Но погоны на плечах у меня, а не у вас, мистер. И вопросы здесь задаю я. Кто подходил к трупу, кроме Мэвис Зейдлиц?

— Все мы, — ответил Блисс. — Паркер кричал, когда... Ну, я думаю, что прежде чем умереть, он кричал. Это был страшный вопль. Таких звуков я никогда не слышал. Вот мы и пошли посмотреть, кто так кричит.

— Вы тоже? — я повернулся к Эйворсену.

— Разумеется.

— Да! — в бешенстве выкрикнуло это коротконогое ничтожество. — И долго вы будете задавать свои дурацкие вопросы вместо того, чтобы допрашивать убийцу?!

— Сколько нужно, столько и буду задавать... А вам я приказал заткнуться. Как вы докажете, что были в вагончике? С вами находился кто-то?

Эйворсен дернулся всем телом:

— Торо.

— Вы подтверждаете его слова? — я задрал голову и посмотрел на человека-гору.

— Э... у...

— Он был со мной.

— Я хочу услышать это от самого мистера Торо. Членораздельно и внятно, — отрезал я.

— Вы хотите невозможного, — вздохнул коротышка. — Он не будет говорить.

— Еще посмотрим! Пусть выбирает: отвечать на мои вопросы или на вопросы шерифа. Мне придется отвезти его к нему.

— Вы не поняли, лейтенант. Мистер Торо ничего не сможет сказать даже самому господу Богу. У него нет языка.

Тишина на мгновение натянулась, как струна. Я почувствовал, как загорелись кончики моих ушей.

— Извините, — буркнул я.

— Ничего особенного, — развеселился Эйворсен. — Торо привык обходиться без трепотни. Ему ведь не было и двадцати, когда произошла эта история...

— Какая? — с любопытством поинтересовался Блисс.

— Мистер Торо был осведомителем и преуспел в этом деле. Он мог далеко пойти... Но каким-то образом человек, на которого он донес, узнал об этом милом поступке очень быстро и, прежде чем проститься со свободой, успел собрать своих людишек. Они поймали бедного Торо... — Эйворсен оглядел присутствующих, — и вырвали ему язык с корнем.

— У... а... о...

Верзила возбудился: он открыл широко рот и даже наклонился, чтобы показать нам пустую пасть — вместилище своего греха.

Я с отвращением отвернулся.

Я пошел к вагончику Фенелка, остальные потянулись следом. Ключ провернулся в замке без труда, и я открыл дверь. Блисс тотчас просунул в нее свою большую лохматую голову.

— Дру, — сказал он, — лейтенант Уиллер хочет задать тебе пару вопросов.

Фенелк сидел на кровати в позе мученика. Его классически правильные черты лица были искажены гримасой страдания. На меня он посмотрел без радости и даже без интереса.

— Задать мне... вопросы... И все? — голос Фенелка задрожал. — Он не будет меня бить? Пытать? А потом что? Опять запрет в этом аду?

Блисс с тревогой взглянул на меня и развел руками. Я вошел в вагончик и сел на стул. Блисс стоял рядом.

— У вас имеется нож, украшенный знаком Овна? — спросил я астролога. — Отвечайте.

— Да! Это моя любимая вещь. Я так был счастлив!.. Кому мог понадобиться этот нож, не понимаю, — Фенелк едва не заплакал.

— Объясните, что произошло.

— Нож кто-то украл сегодня ночью. Что происходит, лейтенант? — он повернул ко мне свое измученное лицо. — Что со мной? Или дело не во мне, а в каком-то массовом помешательстве? Звезды всегда и все мне объясняли, но то, что творится вокруг меня за эти последние сутки, не может объяснить ни одна моя карта!

— Я хочу послушать вас. Говорите спокойно. Итак, что было за эти сутки?

Мои слова подействовали на Фенелка, да еще как! Если бы я знал, что попаду в этот словесный водоворот, то не стал бы так опрометчиво предлагать полупомешанному астрологу облегчить свою душу. Я с тоской вспомнил Мэвис Зейдлиц. Женщине все же простительно говорить так много. Но у Фенелка отсутствовали отличительные женские признаки, кроме одного — болтливости.