Он покраснел, пока произносил речь, так как Хью, Пейре Видаль и Понс дружно уставились на него, как на некую диковинку.

– Дитя, – промолвил Пейре Видаль, теребя кончик своей короткой бородки, – вы определенно найдете Святой Грааль[150], ибо вы чисты сердцем. Ги де Лузиньян король Иерусалима только номинально. Его притязания основываются на правах, полученных путем брака с Сибиллой, сестрой последнего короля Балдуина Прокаженного[151], умершего шесть лет назад. Но существует и другой претендент – единокровная сестра Сибиллы, Изабелла, которая вышла замуж за Хамфри Торонского. До сих пор Хамфри оставался верен Ги. Но я слышал, будто многие знатные рыцари в тех местах хотели бы, чтобы Ги лишился короны. Он никогда не сможет возглавить войска Англии и Франции – он даже не сможет усидеть на троне Иерусалима без сильной поддержки.

– Да, а по логике вещей Ричард окажет ему помощь, – вставил Хью. – Лузиньяны родом из Пуату. Можно сказать, что формально Ги является вассалом Ричарда.

– Боюсь, мне никогда не понять всех этих… этих интриг, – вздохнул Артур. – Я думал, что мы просто идем сражаться с неверными. И я не вижу причины, почему бы нам всего лишь не отправиться туда, напасть на них и разбить, и не важно, кто держит власть или кто возглавляет армию.

Пейре засмеялся, а Понс начал говорить:

– Вы невинны, точно…

Дени прервал его.

– Вы, как всегда, совершенно правы, Артур, – резко сказал он, поднимаясь на ноги. – Было бы гораздо лучше для всех нас, если бы мы помнили, что мы пилигримы, которые намерены спасти Гроб Господень. Боюсь, кое-кто из нас думает только о собственной выгоде.

– Дружище, – запротестовал Хью, – не нужно так сердиться. Мы все очень любим Артура. Боже милостивый, да мы жили последние две недели за его счет. Мы не собирались его оскорблять. Но ты знаешь не хуже нас, что война – это вовсе не подвиги странствующего рыцаря. Спасение Гроба Господня? Полная брехня! И наверняка ты сам не намерен повернуть назад, не имея ничего после всех невзгод, кроме отличительного знака пилигрима. Ты будешь им хвастаться, а?

Настала очередь Дени покраснеть.

– Не в том суть, – огрызнулся он. – Суть в том… Да к черту все! Только оставьте его в покое. Он прав. И он стоит большего, чем все мы, вместе взятые.

Засунув руки за пояс, он свирепо посмотрел на них.

– Успокойся, Дени, – с улыбкой промолвил Понс. – Никто из нас не станет спорить. Он действительно стоит гораздо большего, чем мы.

– Правда… Я говорю… – пробормотал Артур.

– Ох, ладно, Артур, – поворачиваясь, сказал Дени. Он понял двусмысленность замечания Понса и осознал тщету дальнейших разговоров. – Пойдемте погуляем. Я хочу поговорить с вами.

Они вдвоем миновали палатки и вышли из лагеря, медленно направившись к берегу. За их спинами вздымались ввысь крутые, изрезанные складками горы, окаймленные рядами домов, серых, белых и ярко-розовых, с красными или коричневыми крышами. Перед ними расстилалось бирюзовое море, без устали бившееся о скалы. Оно швыряло брызги, сверкавшие, как драгоценные камни, и хлопья перламутровой пены к ногам грубых рыбаков. Сотни чаек, точно клочки обуглившейся по краям бумаги, вились над качающимися мачтами кораблей, стоявших на якоре.

Некоторое время они просто стояли и любовались видом. Дени бросал в воду один за другим обточенные морем камешки. Артур, усевшись верхом на просоленную корягу, откинулся назад и отрешенно всматривался в золотистую дымку, застилавшую ему и море, и небо.

– Похоже, я утратил связь с живым миром, – заговорил наконец Дени.

– Ох, не знаю, – сказал Артур.

– Вы, должно быть, беспокоились обо мне. Наверное, я бродил, словно во сне.

– Вы и в самом деле казались слегка потерянным. У вас… э-э… все в порядке?

– Все замечательно. Видите ли, я сочинял стихи. – Он искоса взглянул на друга. – Это правда, то, что сказал Хью?

– Что? Я не понимаю, что вы имеете в виду?

– Вы совершенно не умеете лгать. Вы знаете, о чем я. Они все это время жили за ваш счет?

– Ну, нет, не совсем, – смущенно сказал Артур. – Только, поймите, у Понса не было денег. Казалось, что и у Пейре Видаля их нет, а после того, как Хью потерял все, поспорив с кем-то, что выкинет три раза подряд орла…

– А я находился в полном оцепенении. И потому вы платили за все. Это так?

Артур прямо посмотрел ему в лицо.

– Разве я мог допустить, чтобы вы все голодали?

Дени фыркнул.

– Возвращаемся в лагерь, – неожиданно заявил он.

– Что вы намерены делать?

– Я намерен навестить моего сеньора и покровителя, короля, – сказал Дени. – Возможно, он захочет послушать песнь.

Он сел на коня и поехал к замку, где жил Ричард. По дороге он репетировал свою речь, бормоча себе под нос: «Милорд, вы обещали, что я буду получать восемь пенсов в день… Подарка в пятнадцать серебряных марок хватило ненадолго… Не расточителен… Обещать и не исполнять… Расходы, лошади, струны для арфы.., » Все его доводы звучали не очень убедительно. Хотел бы он знать, куда на самом деле ушли деньги? Похоже, они текут сквозь его пальцы, словно тонкий песок. Чем ближе он подъезжал к замку, тем все меньше оставалось у него уверенности. К тому времени, когда он достиг цели, он желал более всего на свете найти какой-нибудь благовидный предлог, чтобы повернуть назад.

Он отдал поводья конюху и только начал подниматься по лестнице, как из дома вышел Ричард, одетый в короткую зеленую охотничью тунику, отороченную горностаем и с воротником из такого же меха. Кожаная шапка, завязанная под подбородком, скрывала его рыжевато-каштановые волосы. Он похлопывал по колену перчатками, которые держал в руках, и над чем-то смеялся вместе с полудюжиной рыцарей, сопровождавших его.

Дени отступил назад, испытывая огромное облегчение, поскольку явно не стоило обращаться к королю, когда тот собрался уезжать. Но Ричард заметил его и подозвал. Дени приблизился и низко поклонился.

– Так-так, мой дорогой Райньер, я не видел тебя много недель, не так ли? – сказал Ричард. – А как поживает твой проклятый менестрель, тот самый, который не мог не протянуть рук к чужому добру?

Дени пробормотал, что выпорол Гираута за его грехи.

– Уверен, тебе, должно быть, хорошо жилось последний месяц благодаря его воровству, – весело заметил Ричард. – Как вам это понравится, господа? Он сделал своего менестреля ручной обезьяной-воровкой! Тебе стоило бы купить малого, Лестер. Это ведь одного из твоих парней я повесил за воровство? Тем не менее отдадим должное мошеннику, он поет как ангел. Какие новые песни ты приготовил для меня, Дени? Неважно… Я услышу их вечером. Едем с нами, мы собираемся покататься.

Широко шагая, он двинулся дальше, а Дени, не знавший, то ли ему радоваться этому знаку благоволения, то ли опасаться злоречия Ричарда, присоединился к свите. Кое с кем он был знаком достаточно близко и, когда все сели на коней, поехал вместе с Балдуином де Каррео, молодым человеком с открытым, жизнерадостным лицом и кудрявыми светлыми усиками. Хотя тот едва вышел из юношеского возраста, но уже стяжал себе славу, отправившись в одиночку в Испанию сражаться под знаменами Кастилии против грозного Юсуфа Альмансора[152]. Он был посвящен в рыцари на поле брани королем Альфонсо[153] и возвратился, чтобы служить Ричарду; богатые трофеи, которые он привез домой, вполне обеспечивали ему образ жизни, подобающий рыцарю. Он был наделен невероятной силой, имел кулаки величиной с палицу и был так же добродушен, как и глуп.

Ему весьма польстило, что Дени составил ему компанию, и он как мог поддерживал беседу. С удовольствием глядя на Дени голубыми, чуть навыкате глазами, он спрашивал:

– Э-э… а… трудно сочинять песни? Сколько нужно времени, чтобы написать одну? Э-э… а… однако как вы придумываете рифмы к словам?