Хьюго наконец-то влился в их ряды.

Проверив глаза (зрачки сужены) и пульс (слишком учащенный), Пилар сильно ударила по лицу брата. Это сработало, он слегка вздрогнул, а потом дёрнулся, слабо сопротивляясь её хватке.

— Хьюго! Хьюи! Это я. Это — Пилар, Хьюи. Всё в порядке.

— Пилар? О, Боже. Боже. Прости. Я не могу остановить это. Я пытался. Клянусь, пытался. Но я не могу остановить это. Сейчас я так глубоко увяз. Мне пришлось. У меня нет выбора. Прости. Не говори Нане.

В тот момент она ощутила лишь жалость. Сожаление и жалость. Поэтому она притянула брата в объятья и обнимала, пока он плакал.

— Окей, бро. Окей. Подвинься. Я отвезу тебя к себе. Нана не увидит этого. — Она толкнула его, и он развалился на многоместном нераздельном переднем сиденье. Когда она забралась за руль, стараясь не думать о том, что сидит на том месте, где обоссался её брат, она вытащила телефон из кармана и набрала Мура.

Он поднял трубку на первом гудке.

— Привет, Кордеро. Закончила бегать с волками?

Она даже не удосужилась оценить его старую шутку.

— Ты мне нужен.

— Я у тебя есть. Скажи, где и как. — Вот таким был её друг… тот, кто сначала спросит, как может помочь, а не в чём проблема. Не было ничего и никого, кто мог бы заставить её отказаться от этого.

— У Хьюго проблемы. Он потерял сознание в грузовике у дома Наны. Я отвезу его к себе и окажу помощь. Но мой байк здесь, и, если она увидит его без меня, она начнёт психовать. Ты поблизости?

Он жил в паре миль, и тоже катал. У него был большой спортивный мотоцикл «Kawasaki».

— Я сижу на диване и убиваю пришельцев. И могу быть там минут через 10.

— Спасибо, бро. Моё снаряжение всё ещё привязано к хвосту. Я оставлю в нём ключ.

— Мои джинсы уже на мне. Увидимся через несколько минут. Эй, ты в порядке?

— Они приняли его.

— Ох, чёрт, Пилар. Я сожалею.

Мур никогда не использовал её имя. И она понимала, почему он воспользовался им сейчас. Потому что это кризис.

— Ага. Позже обсудим.

— Уже за дверью.

Мур поставил байк в гараж, пока она по-прежнему пыталась доставить Хьюго в ванну. Он был полусознательном состоянии, но по-прежнему бормотал бурные извинения и мольбы о прощении. Пилар просто утихомирила его, сняла с него окровавленную грязную одежду и наполнила ванну. Когда она помогала ему залезть в тёплую воду, она услышала, как открылась входная дверь.

Она провела пальцами по волосам брата, которые стали жёсткими от крови и пота.

— Ты просто постараешься расслабиться, Хьюи. А я приготовлю тебе чай. И когда ты вылезешь из ванны, я обработаю твои порезы, ладно?

Он кивнул и положил мочалку на лицо.

Пилар оставила его внутри и пошла на кухню, где Мур достал себе пиво. Когда она вошла, он снова открыл холодильник и протянул ей бутылку.

— Спасибо. — Она повернула крышку и выпила половину бутылки одним махом.

— Итак, расскажи мне.

— Я пока ничего не знаю. Всё, что он делал: плакал и просил прощения, а также говорил, что у него не было выбора и всё такое. Но они снова выбили из него дерьмо, и у него большая пернатая змея прямо — она хлопнула по своей груди — здесь. Он в рядах.

— Рената сойдёт с ума.

Пилар кивнула и посмотрела в пустую чёрную ночь через окно в конце кухни.

— Это её окончательный провал. Вот что она увидит. Это именно то, от чего она пыталась нас увезти… — по мере появления других мыслей, слова Пилар затихли. Она повернулась к Муру. — Бл*дь. Какое сегодня число?

— Эм, двадцать седьмое. А что?

— Боже. Я не подумала. Ох, бл*дь. Нана, почему ты мне ничего не сказала? Чёрт! — она сильно хлопнула себя по лбу, и Мур потянулся и схватил её за руку, оттаскивая в сторону.

— Эй, стой. Что не так? — он продолжал держать её за руку.

— Это двадцатая годовщина смерти нашей матери. И его отца. Я даже не подумала об этом!

— Ты думаешь, что парень из «Убийц»…

— Рауль.

— Рауль. Думаешь, он думал об этом? И умышленно принял сегодня Хьюго?

— Да. Он такой поэтичный. И он был близок с нашими обоими отцами.

— Господи, Кордеро. Это плохо.

Это было настолько плохо, насколько она могла себе представить. Но и для Хьюго это плохо. Дорога, что он выбрал. Не её, не бабушки. Его. Теперь он был потерян для них обеих.

— Ага. Но это его вина. Я больше не могу расплачиваться за его хуйню.

— Хотел бы я, чтобы тебе не пришлось.

Пилар повернулась на слабый звук голоса Хьюго. Он стоял в дверном проеме с завязанным полотенцем вокруг талии.

— Привет, Кайл.

— Хьюго. Плохо выглядишь, бро.

— Ага. Эй, сестренка. Я чувствую себя лучше. Но я не хочу надевать эту одежду снова. У тебя тут есть что-нибудь, что мне подойдет?

— Пара твоих треников, которые попали в мои вещи, когда я в последний раз стирала у Наны. И… я могу одолжить тебе одну из футболок Коннора.

При упоминании Коннора у него на лице промелькнул странное, взволнованное выражение, но оно быстро сошло на нет. Пилар решила, что всё это часть одной и той же проблемы: её брат теперь стал «Убийцей».

— Не думаю, что это подойдет.

— Все будет хорошо. Это просто чёрная футболка. Я принесу. — Она пошла и взяла одежду. Когда она вернулась на кухню, ни Хьюго, ни Мур не сдвинулись с места.

— Ох… я же говорила, что приготовлю чай и обработаю тебя. Присаживайся.

Он взял одежду и сбросил полотенце, чтобы надеть её.

— Не-а. Я просто хочу уйти. Я в форме. Я могу вести машину.

— Хьюи, тебе нужно отоспаться.

— Нет, мне нужно идти.

— Нет, тебе нужно остаться. У меня твои ключи, и я не могу позволить тебе уехать в твоём состоянии. Ты можешь кому-нибудь навредить. Себе или кому-нибудь ещё.

— Я в порядке. Говорю тебе.

— Это не произойдёт, бро.

Без предупреждения он так сильно нанёс ей удар тыльной стороной руки, что у Пилар подкосились ноги и она упала на пол.

— Я СКАЗАЛ, ЧТО МНЕ НУЖНО ИДТИ!

И тогда Мур схватил его за горло и прижал к стене.

— Дотронься до неё ещё раз и потеряешь свои грёбаные руки.

Вытирая кровь изо рта и носа, Пилар встала и выудила ключи из кармана. Она бросила их на пол у ног брата.

— Возьми их и убирайся на хрен!

Мур бросил взгляд на неё через плечо.

— Кордеро…

— Я хочу, чтобы он ушёл. Из моей жизни. С этого момента.

Мур отпустила брата. Хьюго поднял ключи и поспешил за дверь — вон из ее жизни.

Пилар просто смотрела. Когда входная дверь закрылась, она развернулась к своему лучшему другу.

— Мы должны последовать за ним и хотя бы убедиться, что он не навредит Нане. Я отвезу тебя обратно к твоему байку. Спасибо за всё.

Он крепко обнял её.

— Я прикрою твою спину, ты же знаешь. Ты уверена, что хочешь, чтобы Рената увидела, что он сделал с твоим лицом?

Она быстро отклонилась в сторону и проверила своё отражение в тостере из нержавеющей стали. Её правая щека уже раскрашивалась в интересные оттенки фиолетового.

— Ага. Она должна это увидеть. И я должна с ней увидеться сегодня. Не могу поверить, что, бл*дь, забыла, что сегодня был за день. Давай. Мы должны убедиться, что сегодня он будет держаться от неё подальше.

Большая часть следующей смены была тихой, и это хорошо, потому что Пилар ощущала себя вялой и напряженной. Она провела ночь у бабушки. Нана горевала одна, одновременно счастливая и грустная из-за того, что Пилар забыла про такую важную дату: счастливая, потому что это означало, что Пилар действительно ушла от той жизни, а грустная, потому что это также означало, что она осталась в одиночестве сама с собой в своей потери. Пилар обнаружила её сидящей в семейной комнате, перебирающей вещи дочери в коробке… просто в случайной коробке, в которой нет ничего важного. Но всё было важно.

Она провела остаток вечера сидя и позволяя женщине, которая вырастила, любила, учила её быть такой, какая она есть, рассказывать старые, знакомые истории о женщине, которая сама хотела всё это сделать для неё.