– Добрый день, Айгуль. Дома ли твой сын? – приветливо спросила женщина.

– Нет, но скоро вернется. Проходи, Лариса.

– Здравствуйте, тетя Гуля, – пролепетала девочка.

– Здравствуй, здравствуй, Даша. Что это у тебя? – Айгуль показала на шишку.

– Упала, – хныкнула девочка.

– Потому и пришли, – вздохнула ее мать. – Пусть доктор посмотрит.

…Когда Карим вернулся домой, он застал в квартире не только тетю Зину и Ларису с дочкой, но и соседа снизу, так и не объяснившего толком, что же ему надо. Похоже, он просто хотел пообщаться.

Карим вкрутил лампочку в ванной у Зинаиды Михайловны, осмотрел шишку Даши и чем-то ее намазал. Девочка сразу же повеселела: видимо, перестало болеть. Поговорил с соседом о политике. Разошлись глубоко за полночь, уже после того, как выполнивший свою миссию Илья уехал к себе в Москву.

– Станция метро «Театральная». Переход на станции «Площадь Революции» и «Охотный Ряд», – объявил хорошо поставленный голос.

Илья Скоробогатов выпрыгнул из вагона и, быстро глянув на экран мобильного телефона, устремился в переход на Сокольническую линию. Он, как всегда в понедельник утром, задержался, потому что воскресенье провел у родителей. Они жили в Третьем Лихачевском переулке, довольно далеко от метро, а маршрутки с утра набиты под завязку.

С тех пор как Илья развелся – а случилось это ровно три месяца назад, двадцать девятого декабря, – ночевки у «предков» стали регулярными. Это устраивало и его, благо родители перестали пилить любимого сына, что тот совсем не появляется, и самих родителей – чадо накормлено и обстирано, хотя бы и раз в неделю. Они, особенно мама, все еще считали двадцатитрехлетнего отпрыска ребенком.

Илья миновал переход, по дороге уловив краем уха сетования пожилой дамы в шляпке, что из-за последних переделок при подъеме на «Охотный Ряд» на стенах не видно сцен балета. Скоробогатов даже успел удивиться: почему всегда кто-нибудь вспоминает про эти барельефы? Он, например, их не замечает, даже когда идет в обратном направлении – с красной ветки на зеленую.

Поезд «Красная стрела» как раз подходил к станции.

Скоробогатов рванул было к ближайшим дверям, но внезапно остановился. Илья был довольно высокого роста, и через головы заходивших людей увидел в глубине вагона женщину. Он даже не придал значения тому, как она одета, и не смог бы, наверное, описать черты ее лица. Все внимание приковали глаза – они были кроваво-красными. И тут же рядом с этой женщиной он с удивлением увидел четырех мужчин с такими же красными глазами. Но даже не это поразило Скоробогатова больше всего.

Вокруг каждого из них словно дрожал воздух, отчего их фигуры казались окутанными маревом.

С трудом оторвавшись от впечатляющего зрелища, Илья интуитивно двинулся в другой вагон, головной, и вскочил в поезд, когда двери уже закрывались. Уцепившись за поручень, он еще некоторое время смотрел сквозь прозрачную дверь в соседний вагон, потом отвернулся, размышляя, что бы это могло значить.

Его знаний хватало для того, чтобы понять, какого рода существ он встретил, и то, как они выглядели, ему совершенно не понравилось.

Потом Илья спохватился, что все-таки опаздывает на работу, и думать забыл о странных типах. Начал прикидывать, стоит на выходе ловить такси или обойтись маршруткой.

Состав прибыл на следующую станцию. Скоробогатов бросил рассеянный взгляд в окно, и в этот момент вагон тряхнуло так, что Илья, не удержавшись, полетел на пол и врезался головой в смежную с кабиной машиниста дверь. Из окон посыпались стекла, рядом упал еще кто-то.

«Перекрытия тоннеля рухнули», – отстраненно подумал системный администратор.

В вагоне закричали, потом раздался голос машиниста, призывавший выходить из поезда. Илья попытался подняться, цепляясь за разломанное сиденье.

В вагоне висел дым, густой и желтый, голова болела, но еще больше кружилась. Люди в вагоне пытались высадить двери – их заклинило и невозможно было выйти.

Кое-как поднявшись, Скоробогатов ринулся было на помощь, но в это время толпа наконец справилась с дверями и вынесла его на перрон. Там оказался все тот же желтый дым, пахло жженым пластиком. Все произошло так быстро, что системный администратор не успел даже испугаться.

Добравшись до мраморной опоры, Илья сел прямо на пол, прислонившись к ней спиной. Когда через несколько минут – а может быть, мгновений, он не решился бы утверждать – дым рассеялся, Скоробогатов увидел лежавших возле искореженного вагона людей.

Другие пассажиры, менее пострадавшие, помогали раненым подняться, но многие просто глазели, снимая происходящее на камеры в телефонах. И тут он вспомнил о женщине с красными глазами и ее спутниках и сразу все понял.

Или ему казалось, что понял.

Сделав усилие, Илья встал сначала на четвереньки, потом, не без труда, на ноги и медленно двинулся к пострадавшему вагону. Увидев вблизи трупы и даже окровавленные куски тел, Скоробогатов никак на это не отреагировал: казалось, все происходит не здесь, не с ним, а далеко, словно через пелену.

Мысль о Пелене подтолкнула его к действию – он сделал последний шаг и наконец увидел то, что осталось от странной женщины.

Рассеянно шаря взглядом вокруг, Илья пытался обнаружить хоть какие-то следы ее сопровождающих, но всюду были лишь тела других погибших. Возможно, Скоробогатов просто не распознал спутников красноглазой, а может быть, после взрыва от них совсем ничего не осталось.

Он тяжело повернулся и зашагал прочь, к эскалатору: что-то говорила диспетчер, кажется, советовала добираться наземным транспортом; люди вокруг уже не кричали, не толкались, они молча проходили на лестницу; у некоторых были окровавлены лица, разорваны куртки, исцарапаны руки, таких пропускали вперед.

Илья тоже посторонился было, но какая-то старушка потянула его за рукав со словами: «Молодой человек, что вы, что вы, проходите скорее, у вас же кровь! Поднимайтесь наверх». Он узнал в этой женщине ценительницу театральных барельефов и неожиданно обрадовался, что она жива. Машинально приложил руку к макушке, это место больше всего болело. Ладонь оказалась вся в крови.

Женщина поспешно протянула носовой платок, он поблагодарил и взял, приложил его к ране.

Наверху, на станции, навстречу шли люди, с удивлением поглядывали на раненых, многие останавливались, спрашивали, что случилось. Кто-то возвращался назад, но кто-то спускался невзирая на заверения дежурной, что поезда ходить не будут.

Мимо Ильи пробежал милиционер, потом еще один. Скоробогатов не помнил, как одолел подземный переход. Он ужасно устал, кроме того, его начало подташнивать. Мелькнула мысль о легком сотрясении мозга.

Выйдя к Лубянской площади, Илья увидел подъезжающую «скорую помощь». Вдалеке слышался нарастающий гул еще нескольких сирен. Он отошел в сторону, завернул за угол и остановился. Ему совершенно не хотелось сталкиваться с врачами, терять время. Он не знал, известно ли уже средствам массовой информации о происшествии. А если да – его родители, а возможно, и не только они, сейчас сходят с ума. Илья достал телефон. Тот был цел и даже не полностью разрядился, но связь отсутствовала. Необходимо было срочно сделать две вещи, но Скоробогатов чувствовал, что ему хватит энергии только на одну.

Поразмыслив с полминуты и придя к заключению, что с момента взрыва прошло еще очень мало времени, телевидение вряд ли в курсе, а Интернету родители все равно не поверят, Илья сунул телефон в карман и сосредоточился на себе. Карим, травматолог по профессии, научил его одному заклинанию, с помощью которого можно было быстро восстановить силы, снять головную боль.

Заклинаний существовало множество: общеизвестных и уникальных, боевых и защитных, вербальных и невербальных, долгоиграющих и мгновенных, простых и сложных, и даже медицинских. Но арсенал Скоробогатова был не таким уж и большим, и по разным причинам.

Оба родителя Ильи являлись магами, и магами неплохими, так что Илья с детства сталкивался с заклинаниями и магическими обрядами. Но с малых лет он был гораздо больше занят компьютерами, поэтому остальной мир, в том числе и мир за Пеленой, существовал для него очень выборочно, преломляясь через призму виртуальности. Способности Ильи проявлялись преимущественно в одной узкой сфере – он был непревзойденным хакером.