— Давайте сюда! Переждем в тепле! Сегодня и без того много проехали! — крикнул Кэр, держа входную дверь открытой. Сам он успел порядком промокнуть.

— Как ты думаешь, где пережидают дождь инквизиторы? — услышал он в ответ спокойный голос Трэша. Его мотоцикл замер как раз напротив Кэра. Сквозь шелест тугих струй слова звучали приглушенно.

— Где?

— А прямо в дороге. Там, где застала стихия. Не переживайте за нас, мы будем снаружи.

— Что?! — глаза Кэра полезли на лоб. — Под таким ливнем?!

— Чтобы проникнуть в ряды инквизиции, мало большого желания. Приходится пройти их подготовку. А это, знаешь, закаляет тело. Сумрак улицы озарился молнией. Лицо Трэша было бело и напоминало обтянутый кожей череп.

— Как знаете… — Кэр захлопнул дверь, ошарашенно уставился на Марну.

— А я предлагал их убить, — прошипел Кларк. — Это же не люди! Не удивлюсь, если у них вместо сердца насос, а по венам течет машинное масло или какая другая дрянь!

— По венам у них течет самая обычная кровь, — усмехнулась шивера. — Если бы кое-кто не обмочил штаны, то смог бы это проверить собственноручно.

— Что, сука, уже перепихнулась с кем-то из них?! Защищаешь как родных! Рурк вовремя заслонил собой Кларка, не дав Йарике тут же наказать наглеца за слова. Кэр с Гракхом дернулись почти одновременно. В их руках показались "энергетические кулаки".

— Что мне тебе, рот поганой тряпкой заткнуть что ли?! — не выдержала Марна. — Кто за язык-то тянет все время?! Чем недоволен?!

— Давайте! Защищайте тварь рогатую! — Кларк бросил винтовку на пол, дернул за ворот комбинезона, намереваясь его порвать. — А что? Пустите мне кровь, раз всем мешаю! Давайте! Что я вам… Внезапно взбешенный взгляд Кларка потускнел, язык начал заплетаться.

— Я вам… Мужчина рухнул навзничь.

— Сдох, чтоб я сдох! — растерянно проговорил Гракх. Марна метнулась к распростертому телу, руки легли на запястье.

— Сдох?! — выдохнул Гракх.

— С ним все в порядке, — у стены зашевелилась Дезире. — Он спит. Извините, мне очень больно от всех этих криков. Он был так зол… я просто использовала его злость против него самого.

— Что же нам с ним делать? — подняла взор Марна. — Способ хороший, не спорю, но как бы не дошло до срыва. У него нервы на пределе.

— У меня тоже, — из-за спины Рурка прозвучал голос Йарики. — Некоторые умирали за меньшее. Почему ему такие привилегии?

— Он свой!

— Только на словах. Причем на твоих!

— Это не обсуждается, Йарика. Пойми, для нас важен и ценен каждый.

— Даже такое дерьмо?

— Не обсуждается…

— Хорошо, — голос шиверы стал холодным, слова хлестали, словно налились обжигающим металлом. — Надеюсь, вы сможете его защитить. Больше никаких поблажек. Он, — она кивнула на Кэра, — расскажет правила! Рекомендую их запомнить.

— Йарика, — рыкнул Рурк.

— Черта пройдена! — отрезала шивера. — Уговор больше не действует! Внезапно когти на ее руках удлинились. Лицо побледнело, однако ни звука не сорвалось с губ.

Дезире даже отшатнулась. Она одна в полной мере ощутила боль, какую испытала в тот момент Йарика. Скрежет когтей по металлу, и на гладкой поверхности стены появились четыре глубокие царапины. Когти вновь приняли свой первоначальный вид. На этот раз Йарика не сумела скрыть пронзившей ее боли.

— Ай-ай-ай, — поднялся со своего места Хилки. — Браксус боится. Нельзя ругаться. Ругаться — плохо. Хилки поможет, да! Путаясь в одеяниях, старик добрался до лежащего Кларка.

— Он не будет задираться. Хилки положил руки на его голову, закрыл глаза.

— Плохо. Очень много злости. Трудно погасить. Но Хилки постарается. Да. В таком положении, не двигаясь, он просидел несколько минут, потом с громким вздохом отполз в сторону, облокотился о стену.

— И? — не выдержал молчания Гракх. — Теперь-то он сдох?

— Ай-ай, — скорбно проговорил Хилки. — Злой мир. Что? Да-да, я об этом же. Хилки и Пушистик всегда думают одинаково.

— Вот уж не сомневаюсь! — хохотнул зарккан.

— Хилки, что ты с ним сделал? — Марна указала на Кларка.

— Мы помогли, — старик с блаженной улыбкой гладил шкурку хорька. — Он проснется и будет хорошим. Мы не смогли прогнать злобу, но смогли спрятать ее. Заточить в глубокие, сырые подвалы, — он хихикнул. — Да, в подвалы… Он говорил что-то еще, но дальнейшие слова сделались неразборчивыми, а вскоре старик и вовсе уснул.

— Дурдом! — выдохнул Кэр.

Дождь шел всю ночь и стих лишь ближе к утру. Марна несколько раз выглядывала в окна и каждый раз видела одно и то же: замершие в свете молний черные фигуры на мотоциклах. От этого зрелища становилось не по себе. Женщине казалось, что она смотрит на выходцев из могил, которым нет дела до дождя и холода. Волей-неволей закрадывались сомнения на предмет человечности спутников. И пусть они до сих пор не давали повода усомниться в своей честности, неприятное ощущение от этого меньше не становилось. А если они все же люди, то какие испытания должны были перенести, чтобы превратиться в бездушные, лишенные элементарных чувств машины? Несмотря на бегающий по коже холодок, Марна предпочитала, чтобы эти самые спутники продолжали сопровождать общину вот так: в открытую, помогая, находясь на виду. Иметь такого противника за спиной — удовольствие для самоубийцы.

Первые ощутимые трудности возникли в городке Тьенвиль. Судя по всему, некогда он стал местом ожесточенных уличных боев. Тягач, сопровождаемый мотоциклами, которые больше не уезжали вперед, медленно ехал среди руин; противотанковых "ежей", сваренных из кусков рельсов; среди окопов, сгоревшей бронетехники. Оружие держали наготове. Следы указывали, что со времени боев прошли годы, но опасность нарваться на местных обитателей сохранялась. Наиболее защищенным в прошлом, но наиболее разрушенным теперь оказался район, примыкающий к местному водоканалу. Вся береговая линия была завалена искореженным металлоломом и кусками бетона, которые когда-то представляли собой непрерывные фортификационные сооружения.

— Клянусь серыми домнами! — воскликнул Гракх, когда бампер тягача уперся в кусок искусанного пулями блока. — Неплохо здесь погуляли! Приехали! Не опуская оружия, путники осторожно вышли из машины. Взгляды цеплялись за каждый камень, за каждое возможное укрытие.

— Ты уверен, что мы сможем здесь проехать? — спросил Кэр у Трэша.

— Раньше можно было. Надеюсь, платформа еще жива.

— Надеешься?

— Ты же не думал, что я проведу вас по свободным проспектам.

— Знаешь, на миг… да, была такая мысль.

— Посмотри вокруг — ничто не вечно.

— Только не надо философской лабуды, хорошо? Трэш ухмыльнулся, заглушил мотоцикл. В десятке метров дальше по дороге виднелся кусок моста. В этом месте когда-то переплелись три вида сообщения: железнодорожное, автомобильное и судоходное. Теперь переплетение превратилось в непроходимые завалы.

— А до нас ты кого-нибудь здесь водил?

— Да, было две группы, но пешие. Вы первые на такой махине.

— Тогда показывай свой понтон. А то мы здесь как на ладони.

— Расслабься, опасности нет.

— Откуда такая уверенность?

— Просто поверь, — пожал плечами Трэш. — У инквизиции есть свои весьма полезные секреты.

— У меня голова болит, — захныкала Ани.

— Почему? Что такое, сестренка? — обняла ее Дезире.

— Не знаю, болит и все!

— Ну, на улице станет лучше. Просто здесь очень душно, вот головка и разболелась.

— Нет, мне приснился плохой сон. Мне было страшно и больно.

— Милая…

— Да, страшно! — произнесла девочка с нажимом. — Я хотела убежать, но он не пускал. Что-то спрашивал. Но я ничего не сказала!

— Кто он, милая?

— Он плохой, — кивнула Ани.

— Это всего лишь сон. Ну же, улыбнись, — Дезире провела пальцами по щеке девочки. — Теперь мы вместе, и бояться больше не надо. Правда же?