— А что это за обучение? — Кэр присел к костру.

— Несмотря на свою фанатичность, Иерусалим выбрал не самый плохой путь в плане создания собственной армии. Они не гонятся за численностью, им важно качество солдат. А уж как их назвать — инквизиция, полиция или еще как — не важно. Важна суть. Это попытка создать идеального бойца.

— Это же какие ресурсы для этого требуются?

— На первом этапе самые незначительные. Добровольцы. С ними, насколько я понял, проблем не было никогда. Кардинал называет это проверкой веры. Если сказать проще — новобранцы подвергают всевозможным истязаниям, пыткам, как угодно…

— И многие выживают?

— Достаточно.

— Ты сказал про первый этап. Есть другие?

— Есть. Первый этап имел место в самом начале. Потом, да и сейчас, он получил продолжение. Новый Иерусалим не отвергает технологии, как говорят некоторых слухи. Упор делается на фармакологию и генную инженерию. Глаза Кэра расширились.

— Удивительно? Разумеется, им далеко до довоенного уровня, но первые шаги сделаны и они весьма ощутимы.

— Я так понимаю, все это направлено на создание пресловутого идеального бойца… универсального солдата?

— Правильно понимаешь. Члены моей группы продукт второго этапа — фармакологического. Вообще говоря, эта информация засекречена, ты уж извини. Подробностей не скажу. Думаю, ты и сам понимаешь — что откуда.

— Одно дело догадываться… ну да ладно, — Кэр ожесточенно почесал шею. На кончиках пальцев остались кровавые капли.

— Скоро линька? — усмехнувшись, спросил Трэш.

— Со дня на день. А что?

— Да нет. На тебя смотреть больно. Где подцепил чесотку?

— Плавал в запрещенном месте, — нехотя сказал Кэр. — Меня мучит вопрос… наверное, глупый. Почему в качестве транспорта вы выбрали круизеры? Не самые удобные мотоциклы для пересеченной местности.

— Мы выбрали? — засмеялся Трэш. — Я не знаю в чью голову пришла светлая мысль сделать пробную партию мотоциклов, оснащенных новым типом двигателя, именно на круизной базе. Новый Иерусалим только пользуется наработками прошлого. Им просто повезло обнаружить эту партию. Немного усилили раму, защитили двигатель и все.

— Тяжеловат в управлении на плохой дороге.

— Ко всему можно привыкнуть… Интересная у вас группа. Разноплановая. Как только уживаетесь?

— Потихоньку. Притирка уже прошла. Теперь проще. А почему твои люди все время молчат?

— Обет.

— Чего? Зачем? Трэш замолчал. Его взгляд неотрывно следил за тлеющей соломинкой.

— Очередной секрет? — не выдержал Кэр.

— Да не… Они почти все бывшие инквизиторы. Кэр подобрался, рука нащупала лежащую рядом винтовку.

— Не дергайся, — Трэш поднял руки в примирительном жесте. — Я думал, после сегодняшнего они заслуживают доверия. Кэр молчал.

— Хорошо, слушай. Заслать в Иерусалим столько людей, чтобы хватило на целые подразделения инквизиторов — не реально. Приходится действовать осторожно, да и людей в Фениксе мало. Поэтому таких, как я, единицы. Мы проходим все стадии инициации, но остаемся собой. Работа по выявлению лояльности начинается еще в деревнях, продолжается во время испытаний, и не заканчивается никогда. Трое из моих людей — бывшие инквизиторы. Если вы собираетесь продолжить путешествие в нашей компании, вам придется с этим смириться. От них не стоит ждать предательства. Они полностью на стороне Феникса.

— Трое? Вас осталось пятеро, что еще с одним?

— Я его нашел во время одного рейда. Шустрый малый. Думаю, понравится вашей шивере. В одиночку расправился с целой семеркой. Правда, был ранен, но мы помогли, предложили свою компанию.

— Кто же он?

— А ты сам посмотри… Я ему сразу предложил открыть лицо, но он хотел сначала присмотреться к вам. Кэр взглянул в указанном направлении. У соседнего костра в одиночестве сидела Йарика. Со стороны к ней неторопливо приближался инквизитор. Он не таился, шагал нарочито небрежно.

— Что ему надо? — вполголоса спросил Кэр.

— Хочет познакомиться, что же еще?

— Неудачное время…

— Почему?

— А ты сам посмотри… Между тем, инквизитор остановился в шаге от шиверы, что-то ей сказал. Слов не разобрать. Йарика никак не отреагировала на услышанное. Инквизитор отбросил капюшон, сорвал маску. Кэр не смог скрыть удивления. Это был шивер: бледно-серая кожа, короткие черные волосы, голубые глаза и, разумеется, три рога. Правда, центральный сломан примерно в по середине.

— Его зовут Диэм, — сказал Трэш. Шивер присел рядом с Йарикой на корточки, заговорил. До Кэра долетали лишь отдельные слова, из которых он понял, что потенциальных ухажер представился, что-то рассказал о своем клане. На вопросы Йарика не отвечала. Больше того, со стороны казалось, что разговор ее раздражает.

— Неудачное время, — повторил Кэр. Почти следом за его словами Йарика вскочила и, не раздумывая, все так же молча, с силой пнула шивера. Тот извернулся змеей, чтобы не упасть в огонь, потом несколько раз ударил по одежде, сбивая искры. Но Йарика этого уже не видела, направляясь к тягачу.

— Серьезная самка, — пряча улыбку от Диэма, сказал Трэш.

— Серьезная! — снова почесал шею Кэр. — Надеюсь, мы сможем избежать конфликтов.

— Без вопросов. Никто никого принуждать не станет. Раз самка не хочет, он настаивать не станет.

— Надеюсь…

— Ну и денек сегодня, — сказал Кэр. Он сидел за Дезире, а она прижалась к его груди спиной. Кроме них, в жилом отсеке тягача никого не было.

— И все же, что это за знак? — спросил Кэр, откинув волосы девушки в сторону и рассматривая похожее на татуировку клеймо на ее скуле: небольшая спираль, крест-накрест перечеркнутая парой волнистых линий. Клеймо было у Дезире с самого детства, но за все годы черные границы рисунка не расползлись, не потеряли цвета.

— Не знаю, — Дезире неопределенно мотнула головой. — Папа никогда не говорил о нем. Отшучивался. Я спрашивала много раз, а потом смирилась. Только однажды мне почти удалось разговорить его. Это было незадолго до его смерти. Может быть, он уже чувствовал…

— И что ты узнала? — осторожно спросил эрсати.

— Он упоминал маму. Я же ее почти не помню. Так, смутный образ. Ее судьба для меня еще большая загадка. Так вот, он сказал, что она участвовала в каких-то очень важных экспериментах. И очень секретных… Знаешь, сейчас я думаю и мне кажется — он просто боялся обо всем этом упоминать. Их отношения с мамой были с самого начала очень сложными. Но я всегда думала, что дело только в ваших внутренних правилах и запретах — она же была эрсати. Как они могли познакомиться?..

— Ты полна загадок, — губы Кэра коснулись странного знака. Девушка вздрогнула и перевела разговор в другое русло.

— А с Кларком действительно что-то случилось. Вскоре после того как вы ушли, запрыгнул сюда — всполошенный, что-то кричит. Оказалось — Свельса сказала ему, что у Стефана открылась рана.

— А это не так?

— Так-так, но такого энтузиазма от Кларка я не видела… да никогда не видела.

— А где они сейчас?

— Стефан и Мария?

— Да.

— Марна распорядилась гулять им.

— Гулять?! — удивился Кэр.

— Ну, сидеть на свежем воздухе. Знаешь, я начинаю забывать — как это, просто гулять, — голос Дезире стал грустным. — Я стараюсь думать, что вокруг просто ночь. Пусть только для меня. А раз это ночь, то когда-нибудь настанет утро.

— Я уверен, что настанет… Девушка чуть заметно улыбнулась.

— Кстати, насчет твоего разговора с Трэшем… Извини, но для меня он чист.

— За что извинить? Тем лучше для всех нас. С таким кортежем мы доберемся до Феникса за несколько дней. Кэр обнял Дезире. Та не отстранилась. Напротив, прильнула к нему. Эрсати чувствовала под руками податливое тело, пальцы скользнули по пуговицам рубашки, выуживая их из петель. Девушка охнула, когда он коснулся ее груди, закусила губу, запрокинула голову. В голове загудело. Кэр, словно умирающий от жажды, впился в ее губы — такие близкие и такие желанные. Он пил ее желание, наслаждался томительными мгновениями ожидания. Тело рвалось прочь из тесных оков одежды. Взведенная граната, нависшая над пропастью лавина — сосредоточение еле сдерживаемой страсти. За дверью послышались голоса. Кэр с сожалением прервал поцелуй, запахнул рубашку Дезире.