«Это я, что ли?! – вскинулся Семен. – Ни хрена ж себе! Шутки шутками, но могут быть и дети!»

– Как же мог указать на меня этот Амма? Пальцем, что ли, ткнул?!

– Что тут непонятного? – пожал плечами жрец. – Ты же бхаллас!

Такой ответ Семену понравился еще меньше, и он пустился в расспросы. Мгатилуш отвечал, но понятнее не становилось или, точнее, изложенные мнимые и истинные события логике не подчинялись. Оставалось только догадываться. Похоже, у них тут жил в неволе медведь, предназначенный в жертву. Когда же его собрались использовать «по назначению», он почему-то обиделся и убежал. Это, конечно, было проявлением воли высших сил, может быть, даже самого Аммы. Охотники-темаги много дней шли по следу, чтобы понять эту самую волю. Шли-шли да и встретили, точнее – увидели… Семена. Вернее, некое существо: полуультхан, полунирут и отчасти даже темаг. («Это что же, они меня сразу после переброски наблюдали?! В цивильной одежде, с рожей, похожей и на кроманьонца, и на неандертальца, да к тому же без бороды?!) Разумеется, всем стало ясно, что это и есть новый настоящий бхаллас.

На этом хилая цепочка догадок обрывалась: почему, с какой стати?! Так ведь ясно же: один исчез, другой появился, точнее – один в другого превратился. («Это я-то в медведя?! Но ведь не похож! А какое это имеет значение? Но доказательства?!») В бою с нирутами погибло ненормально много воинов – это, безусловно, дело рук (точнее – воли) бхалласа, что уж говорить про наводнение.

– Что, и наводнение я сотворил? – постепенно успокаивался Семен. – Какая тут связь?

Оказалось, самая прямая и очевидная: не было Семена, не было и наводнения, появился Семен – и пожалуйста! Кроме того, он не только не отдал голову сильного нирута, а, наоборот, забрал жизнь вожака темагов.

– Да ничего я не забирал! Накостылял ему только, а ваши его зачем-то добили.

– Ты пролил его кровь, – не согласился старик. – Разве этого мало?

– Ну, нос расквасил – подумаешь! От этого не умирают. Я же видел, как ваши сами пускают себе кровь и поливают ею друг друга, – и ничего!

– Что же общего между тем и этим?! Или ты не понимаешь?

Как вскоре выяснилось, Семен действительно совершенно не понимал значения мистической субстанции под названием «кровь». Во-первых, это жизнь, наполняющая живые существа, а во-вторых, это совсем не жидкость, а плотное вязкое вещество, которое приобретает способность «течь» лишь в особых случаях. Например, если зверь решил отдать свою жизнь (предать себя) охотнику или если человек хочет поделиться своей жизнью со старым или слабым. Заставить кровь течь помимо воли ее хозяина может лишь сильное и злобное магическое воздействие («Это когда палкой по носу, да?» – усмехнулся про себя Семен). Спасти человека в этом случае очень трудно, даже если он всего лишь поцарапался колючкой. И неважно, сколько крови он при этом потерял – каплю или литр. Того хьюгга друзья забили, чтобы не мучился и, главное, не передал свою порчу другим – не заразил, значит.

«В общем – сущий бред! Хотя, с другой стороны, – засомневался Семен, – сидит же в нашем подсознании что-то очень древнее и дремучее по этому поводу. Оно угадывается в смысловых оттенках гордой фразы: „Я кровь проливал (за что-то или кого-то)!“ и угрозы: „Кровь пущу!“ Только от этого не легче. Что там у нас осталось непроясненным? Ариаг-ма?»

Семен аж вспотел от напряжения, но понял немного. Ариаг-ма – не то свойство бхалласа, не то его признак, не то он и есть она. В общем, была большая опасность, что на «нечистой» территории она есть, а на нормальной «земле людей» ее нет. Однако все обошлось. Что «все» и как «обошлось»? А вот так… Короче говоря, если крокодил перестал ловиться, а кокос – расти, то это ариаг-ма. Если же крокодилы начали клевать один за другим, а кокос буйно заколосился, то это тоже ариаг-ма. Все понятно? Ох-хо-хо-о… В общем, Семен решил устроить очередной перерыв и пойти подышать воздухом.

Темный коридор он миновал на ощупь и долго стоял, привыкая к свету. Впрочем, был уже вечер, и задача оказалось не слишком мучительной. А вот то, что он обнаружил на выходе, ему совсем не понравилось. Похоже, его привычный конвой во главе с Тирахом обосновался в жилище, выселив куда-то прежних хозяев. Это неприятность номер раз. А вторая – на тропе, по которой они поднимались к пещере, между двумя уступами был перекинут мостик из двух нетолстых стволов, связанных ремнями. Так вот: сейчас этот мостик был снят и лежал в стороне. «Что это может означать? Опять изоляция, ограничение свободы передвижения, карантин? Ну, собственно, это не подъемный мост к средневековому замку – спуститься или подняться можно и без этих бревен, правда, потребуются дополнительные усилия и некоторая ловкость. Ладно, черт с вами…»

Пока он дышал, привыкал к свету и осматривался, Тирах продолжал сидеть у противоположной стены, полуприкрыв веки – словно дремал. «Что бы такое у него спросить? Может, прямо так – в лоб?»

– Кто такой Мгатилуш? Что он делает?

– Путешествует. Говорит с духами.

– Как же может слепой путешествовать? Что он может видеть?

– Невидимое.

– А-а, потому он и слеп, чтобы видеть это самое невидимое, да?

– Он слеп, чтобы не принести зла.

Такой ответ Семена озадачил, и он попытался прояснить его. Получилось, что человек, поимев доступ к потусторонним явлениям, обретает большую силу и может умышленно или ненароком оказать на окружающих «нехорошее» воздействие. Чтобы как-то обезопаситься, люди лишили его зрения (с его согласия или без оного, неясно). «Чтобы не сглазил, значит! – резюмировал он результаты допроса. – Господи, неужели наши суеверия про „сглаз“ и „дурной глаз“ идут из такой древности?! Из тысячелетних дебрей повседневного волшебства и магии?! И ведь никуда оно не делось – так в нас и сидит! Помнится, у знакомых были проблемы с ребенком: он все время болел и попадал в какие-то дурацкие несчастные случаи – в общем-то, все как у всех, но в несколько раз чаще. Кто-то проконсультировался у специалиста, и тот поставил диагноз: ребенка сглазили. Поправить дело можно, но… В общем, спустя некоторое время все наладилось. Вот только не удалось выяснить (не хотели говорить!), само по себе это произошло или благодаря высоко оплаченным усилиям мага-колдуна. А собственно, как это проверишь – он помог или само рассосалось?»

У Семена возникли кое-какие ассоциации, он задал вопрос и попал в точку: левой руки у этого «путешественника» нет по той же причине, что и глаз, – дабы не навредил людям. «Блин, как же мы недалеко ушли, а? Ведь знаем же, что это чистой воды условность, и тем не менее все „левое“ кажется нам сомнительным, вроде „левого“ товара, „левых“ заработков и так далее. Даже сексуально неудовлетворенный муж гуляет от жены не куда-нибудь, а именно налево! Да и дьявол, по христианской версии, подстерегает каждого, находясь за левым плечом. Кстати, по данным науки, неандертальцы были, как и мы, преимущественно „правшами“».

Больше ничего путного из собеседника Семен вытянуть не сумел. Понял только, что ему предстоит находиться здесь так долго, как того пожелает Мгатилуш. В конце концов Семен горько вздохнул, матерно выругался, набрал полную грудь воздуха и… полез обратно в пещеру.

– Послушай, старик! Уж не знаю, как вы тут понимаете время, но я довольно долго жил в будущем – среди тех, кто еще не родился здесь. Может быть, это будущее и не ваше, но оно явно имеет к вам отношение.

Слепец резко вскинул голову:

– Ты говоришь, что оно есть?! Что Окончание не состоялось?!

– Нет, я этого не говорю, – усмехнулся Семен. – Для тебя все начала и концы связаны с темагами – теми, кого вы понимаете как людей. А нирутов за людей не считаете, как, впрочем, и они вас. Я – человек из будущего – говорю тебе: это неправильно. Вы извращаете волю и замысел великого Аммы. Минуют десятки тысяч лет, и на этой земле не будет ни темагов, ни нирутов. Твоя рука видела мое лицо – разве я тот или этот?

– Ты ни тот и ни этот. Что стало с темагами?