– Тише, маленький, не надо плакать! – А когда жадный ротик обхватил сосок и раздалось довольное чмоканье, тихонько добавила; – Вот и молодец, хороший мальчик!

Аманда долго, сосредоточенно следила, как ест ее сын, потом сказала Адаму:

– Он хорошо понимает язык своего отца, верно?

Адаму почему-то стало обидно.

– По-моему, он отвечает не столько на слова, сколько на знакомый голос.

Аманда надолго замолкла, и Адаму ничего не оставалось, как заняться приготовлением собственного ужина, пока Джонатан получал свой.

Стоило закатиться неяркому солнцу, и октябрьский воздух стал буквально ледяным. Он легко проникал сквозь платье Аманды, как будто оно было сделано из бумаги. Даже в сумерках было заметно, как зябко вздрагивают хрупкие плечи, и Адам поспешил подняться и накинуть на нее одеяло. Аманда ответила благодарным взглядом, но не заметила, какой любовью и нежностью светятся его глаза.

Вскоре веки Джонатана отяжелели и закрылись, а губки неохотно выпустили материнскую грудь. Малыш заснул. Аманда ловко поменяла ему пеленки, закутала в одеяло и уложила неподалеку от уютно потрескивавшего костра. Как только она вернулась к огню, Адам подал ей кусок подогретого вяленого мяса и свежезаваренный чай с ромом.

– Это чтобы легче перенести тяжести путешествия, – серьезно заверил он и принялся резать хлеб.

Аманда быстро почувствовала, как по телу растеклось приятное тепло, а веки стали слипаться.

– Ох, Адам, – сонно пробормотала она, – да ты, наверное, решил сделать меня настоящей пьяницей? И что же я буду делать, когда останусь одна?

Судя по голосу, она просто шутила, но Адама все равно неприятно кольнуло напоминание о том, что они по какой-либо причине могут снова расстаться. Впрочем, он понимал, что сейчас не время и не место для серьезных разговоров о будущем, и потому отвечал в такой же шутливой манере:

– Ну что ж, тогда мне ничего не останется, как присматривать за тобой постоянно.

Аманда как-то странно, смущенно покосилась на него и вдруг вскочила со словами:

– Пожалуй, я пойду к ручью и умоюсь, пока совсем не заснула. Ты присмотришь пока за Джонатаном?

Адам утвердительно кивнул, и она ушла, чтобы вскоре вернуться явно посвежевшей. Роскошные волосы, приведенные в порядок и расчесанные, поблескивали в ночной тьме, как отблески лунного света. Адам уже успел убрать остатки ужина и поправить костер и теперь сидел, поджидая ее возвращения.

Аманда растерянно оглянулась и спросила:

– Адам, где ты будешь спать?

– На этом самом месте, где сижу, – последовал спокойный ответ.

– Но где же тогда твое одеяло? – И Аманда снова окинула взглядом поляну, но одеяла нигде не было видно.

– Как видишь, нам снова стало не хватать одеял, Аманда, – грустно улыбнулся он.

Только теперь Аманда сообразила. В одно одеяло был закутан Джонатан, а в другое – она. Аманда рассмеялась.

– Ну что ж, тогда нам снова придется спать под одним одеялом!

Аманда, поеживаясь от холода, быстро расстелила одеяло возле Джонатана, улеглась и промолвила, приподняв один край:

– Скорее, Адам, я уже замерзла!

Адаму показалось, что даже Аманде слышно, как гулко стучит у него сердце, когда он быстро скользнул под одеяло и обнял ее, стараясь закутаться поплотнее. От одного прикосновения к ее телу по коже побежали мурашки, а руки невольно сомкнулись еще сильнее. Как долго он мечтал о том, чтобы снова обнимать ее вот так. Адам передвинулся, и Аманде пришлось положить голову к нему на грудь и прижаться всем телом. Однако теперь в отличие от их первой встречи в лесу Аманда уже не была невинной девочкой и могла заметить возбуждение, охватившее сильного, взрослого мужчину. Она тут же испуганно замерла у Адама в руках.

Через минуту ее уже била нервная дрожь: несдержанность Адама моментально оживила слишком свежие воспоминания о бесконечных ночах с Робертом, о его назойливых ласках, о жадных поцелуях и о диких приступах страсти, заставлявших все ее тело корчиться от ужаса и боли. Еще миг – и Аманда не в силах была сдержать истерику, она рыдала и рыдала без конца, оплакивая долгие месяцы страха и мучений, оплакивая утраченную веру в людей.

Адам сразу же догадался о причине ее испуга, но не разжал объятий, а ласково зашептал на ухо:

– Аманда, ты ведь знаешь, что меня тебе нечего бояться. Неужели ты считаешь меня хуже последней скотины и боишься, что я возьму тебя силой? – Он нежно взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. На миг у Адама перехватило дыхание – такая трогательная мольба читалась в ее милых синих глазах. На пушистых темных ресницах, обрамлявших эти бездонные озера, дрожали прозрачные слезинки. Он осторожно погладил бледную нежную щеку, мокрую от слез. – Не бойся меня, Аманда. Ты всегда могла доверять мне, и я никогда в жизни не обману это доверие. Закрой глаза. Тебе нужно выспаться, потому что на рассвете мы сразу же отправимся назад, в форт Эдуард.

Адам заметил, как помрачнело ее лицо при упоминании о форте Эдуард. Что ж, это и неудивительно. Ей пришлось немало терпеть от тамошних обитателей, считавших себя добропорядочными людьми. Но Адам знал, что может рассчитывать на помощь Бетти Митчелл – до тех пор, пока Аманда не оправится окончательно и в ее сердце не найдется место для новой любви. И уж на этот раз он позаботится, чтобы у него не появился соперник!

Аманда послушно закрыла глаза и затихла, хотя Адам чувствовал, что она еще долго лежала без сна.

Он проснулся рано, с первыми птичьими трелями, приветствовавшими утро. Небеса еще не успели очиститься от ночной тьмы. Адаму казалось, что он сам вознесся до небес от блаженства, прижимая к себе дивное, неземное создание, чьи роскошные волосы немного растрепались во сне, а розовые губы слегка приоткрылись, так и маня отведать своей дивной свежести. Адам почувствовал, как по телу прокатилась волна возбуждения, и порадовался тому, что Аманда еще спит: хотя он и был способен отвечать за свои поступки, но сильная, молодая страсть слишком откровенно требовала удовлетворения, а в данный момент это было вовсе ни к чему. Терпение – вот что сейчас главное. Он вовсе не собирался уподобляться Роберту. Этот одержимый любовью бедолага так ошалел, что умудрился окончательно убить добрые чувства, которые Аманда питала к нему, и теперь для нее Роберт был еще больше мертвецом, чем Чингу. Она относилась к нему исключительно со страхом и отвращением. Вряд ли кому-то удалось бы преодолеть такие препятствия, добиваясь ее любви.

«Терпи, парень!» – сказал себе Адам и чуть не расхохотался. Ну кто бы мог подумать? Это он, Адам Карстерс, любимец женщин, множества женщин… всех женщин! Тот, кого считали заправским волокитой, соблазнителем молоденьких жен и слишком любопытных юных девиц! Тот, перед чьим мужественным обликом и ласковой, мягкой улыбкой не могло устоять ни одно женское сердце! Извольте полюбоваться, v до чего он дошел! Лежит рядом с красавицей, перед которой не смог устоять сам, и боится шелохнуться, потому что все его обаяние, все улыбки здесь бессильны! И вынужден учиться новой, непривычной тактике в любовной игре – терпению. Наконец, обратив взор к небесам, он с отчаянной гримасой прошептал:

– Боже, дай мне силы! – Но тут же его жадный взгляд вновь упал на трогательное юное создание у него в руках, губы скривились в горькой улыбке, и он добавил, сокрушенно качая головой: – А их мне понадобится немало…

Ему давно уже расхотелось спать. Он желал как можно дольше пролежать вот так, прижимая Аманду к себе, потому что знал, какой нелегкий им предстоит путь и как не скоро ему снова удастся держать ее в объятиях. Она шевельнулась во сне, и он не устоял: быстро наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. Желание вспыхнуло в нем с такой неистовой силой, что он едва заставил себя отодвинуться, дрожа всем телом. К счастью, в эту минуту солнечные лучи разбудили Джонатана, он заплакал и на какое-то время полностью отвлек внимание Аманды. Адам поспешно вскочил и скрылся в кустах. Он пошел к ручью и искупался в ледяной воде. Это освежило и успокоило его. Возвратившись, он ласково улыбнулся Аманде, прижимавшей к груди жадно чмокавшего сына.