Поле грядущей битвы представляло собой обширную луговину, протянувшуюся с северо-востока на юго-запад вдоль правого берега реки Бозес, на которую опирался левый фланг нашей позиции. Река была глубокой и с довольно сильным течением, мостов отсюда и до самого Гвинбранда не наблюдалось (вернее, один имелся, да мы его предусмотрительно сожгли, когда проходили мимо), так что обхода с этой стороны можно было не опасаться.
На некотором удалении от речного берега начиналась цепочка искусственных прудов, соединенных системой проток и дамб в единую систему. На дальнем конце этой цепочки, среди небольших рощ и покатых холмов живописно раскинулась Риния - относительно многолюдное селение, обитатели которого специализировались на выращивании и засолке рыбы. Окрестные водоёмы, часть из которых благодаря тёплым ключам идеально подходила для разведения мальков, а также близость и легкодоступность (всего пара дней плавания на речной барке) Гвинбранда, где всегда можно приобрести соль и с легкостью сбыть готовую продукцию, причем в неограниченных количествах, весьма способствовали процветанию местных жителей. Потому, несмотря на специфический рыбный запашок, деревенька выглядела весьма основательно и зажиточно. Даже война, бушевавшая в окрестностях уже второй год, до сих пор обходила эти места стороной. По крайней мере, во время рекогносцировки мне не удалось заметить явных следов пожарищ или сильных разрушений.
Впрочем, уровень благосостояния местных аборигенов интересовал нас в последнюю очередь. Гораздо важнее было то, что протянувшаяся на несколько лиг система прудов надежно прикрывала наш правый фланг. Межозёрные дефиле требовали минимум сил для защиты, серьезно осложняя задачу охвата основной позиции. Фактически открытым для атаки оставался лишь сравнительно узкий промежуток между речным берегом и ринийскими прудами. Здесь, на заливных лугах, могли всласть порезвиться и пехотные баталии, и конные эскадроны. Единственным достойным упоминания препятствием служило русло ручья, проложившего свой путь через луговину почти перпендикулярно к течению реки. Но даже эта преграда являла собой скорее условную черту, зримо разделявшую поле боя пополам. Берега безымянного ручейка были пологи, дно песчано, глубина невелика. Русло заполнялось, лишь когда ринийские пейзане спускали воду со своих рыбных садков. Сейчас же в большинстве мест я смог бы перейти эту канаву, даже не замочив колени.
Наш основной лагерь раскинулся на берегу Бозеса примерно в паре лиг к югу от разграничительного ручейка. Оборонительная позиция представляла собой тупой угол, сформированный двумя условно прямыми линиями - руслом ручья и каскадом рыбных прудов. Межозерные дефиле были наспех укреплены и заняты достаточно сильными отрядами с большим количеством стрелков. Главные же силы готовились к фронтальному противостоянию на приречных заливных лугах.
Противник, однако, в атаку отнюдь не рвался. Догнав нас, Великая армия разбила собственный лагерь в нескольких лигах от нашего, вниз по течению реки. После чего простояла целых два дня, не трогаясь с места. Боевые действия с обеих сторон ограничивались рассылкой по окрестностям небольших легкоконных отрядов да вялыми попытками северян прощупать нашу оборону в районе озер. Убедившись, что оборона там в полном порядке, герр Вигбольд встал перед нелегким выбором: попытаться проломить позиции наёмников фронтальным ударом вдоль реки либо постараться осуществить широкий охват правого фланга Серой армии, двинув значительные силы в обход Ринийских прудов.
Оба варианта, как водится, имели свои плюсы и минусы. Лобовой удар сводил риски к минимуму, позволяя держать все силы в кулаке. Но и особых шансов на успех также не сулил. Относительная стесненность пространства не давала в полной мере реализовать существенное численное превосходство северян, особенно заметное в кавалерии. К тому же, даже в случае удачи, такой план приводил лишь к оттеснению наёмников дальше к югу - до следующей удобной позиции.
Охват, напротив, манил сияющими перспективами. Успешное обходное движение не только способствовало реализации полуторного перевеса Великой армии в численности, но и приводило к окружению наших основных сил, что, в свою очередь, сулило быстрый и эффектный финал кампании. Оборотной стороной этих преимуществ был возрастающий риск, поскольку столь масштабный марш-маневр неизбежно приводил к растягиванию боевых порядков северян. А это не только затрудняло и без того архисложную задачу управления в бою столь колоссальной военной машиной, но и таило в себе угрозу поражения по частям.
Неудивительно, что Виги понадобилось аж двое суток, чтобы как следует взвесить все "за" и "против". Но тянуть до бесконечности, отдавая инициативу в руки противника - тоже не лучшее решение. Особенно, когда у тебя аж 31000 пехоты и 13000 конницы против 24000 и 6000 соответственно. Как говорится, если сомневаешься - атакуй. И к вечеру второго дня "стояния на безымянном ручье" ле Бьёрг всё же решился.
Глава XCVI
Началось всё с аккуратного нажима на передовые посты наёмников, охранявшие подходы к дамбам. Причем атаковавшие отряды были не слишком велики - как раз такой численности, чтобы гарантированно смять оборону наших tete de pont* и ни солдатом больше. Для прорыва через дамбы выделенных Вигбольдом сил явно не хватало. Собственно, они и не пытались. Как только части прикрытия Серой армии почти без боя откатились на главную линию обороны за водным рубежом, противник тут же остановился, занявшись расчисткой наших заграждений и установкой собственных. Межозерные дефиле и дамбы, таким образом, превратились в ничейную зону, с обеих сторон простреливаемую арбалетчиками.
Смысл такого маневра был кристально ясен. Пока дамбы оставались под нашим контролем, мы всегда могли их открыть, мигом превратив полусухой ручей в бурный поток. То есть имели возможность на время обезопасить себя от любых вражеских атак с этой стороны. Теперь же, когда дамбы оказались на нейтральной полосе, такая возможность исчезла.
Само по себе, однако, такое поведение северян еще ничего не значило. Поскольку лишить нас столь важного козыря им следовало в любом случае, какой бы способ наступления они не избрали. Такие, по выражению Бенно, "предварительные ласки" просто сигнализировали о том, что Виги таки решился на что-то конкретное и "скоро начнется". Зато вывод крупных сил из лагеря, начавшийся ещё до полуночи, был уже вполне конкретным шагом.
Обход Ринийских озер требовал немало времени, а многотысячная армия наёмников - не тот противник, которого можно надеяться опрокинуть одним ударом. Летний день длинен, но даже его может не хватить на всё, если начать обходной марш-манёвр только с рассветом. С другой стороны, ночь достаточно светла - на небе ни облачка, большая луна только начала убывать и заливает землю серебристым сиянием, кроваво-красное Илагоново Око** вносит в это освещение мрачноватые багровые нотки. Темновато, чтобы сражаться, но вполне достаточно для марша по относительно ровной и неплохо разведанной местности. Так что попытка развернуть силы затемно, чтобы с рассветом атаковать наш правый фланг - вполне логичный и, как следствие, ожидаемый ход, который, в отличие от захвата предмостных плацдармов, абсолютно недвусмысленно указывал на замысел герра Вигбольда. Теперь дело было за нами.
Впрочем, наёмники не слишком торопились с ответом. Главный лагерь Серой армии мирно спал, за исключением усиленных караулов и передовых пикетов. Стороннему наблюдателю такое поведение могло бы показаться излишне беспечным, но на деле всё упиралось в необходимость дождаться, когда начатый северянами охватывающий маневр достигнет нужной стадии и силы противника окажутся в достаточной мере рассредоточены. План Хассо был весьма рискован, помимо прочего, еще и потому, что требовал идеально точного расчета времени для выбора оптимального момента перехода к активным действиям. Пока же этот момент не наступил, войска могли спокойно спать, переваривая плотный ужин с двойной порцией мяса и греясь у тлеющих бивачных костров. Когда придет пора, наши солдаты пойдут в бой сытыми и отдохнувшими, а их противниками будут измотанные ночным маршем, не выспавшиеся и в лучшем случае наспех перекусившие, причем перед самым сражением, бойцы. Вроде бы мелочь, но кто знает, как сильно это, в конечном счете, скажется на стойкости и боевом духе тех и других...
