Вопрос о стойкости был отнюдь не праздным. Фактически от ответа на него и зависел исход всей битвы. Замысел ле Трайда, максимально упрощая, сводился к нехитрому принципу: совершающий обход неизбежно растягивает свои порядки, что позволяет обороняющимся создать локальный перевес в силах и попытаться прорвать вражескую линию в наиболее тонком месте. Главное, сделать это достаточно быстро, пока заходящая с тыла группировка противника не сломила сопротивление сдерживающих её движение заслонов. Звучит достаточно банально, но на деле всё куда сложнее.
Основная трудность заключается в том, что у северян просто-напросто больше войск. Даже если они пошлют в обход примерно половину своей армады, оставшаяся часть окажется практически равной той группировке, которую мы сможем собрать для контрудара. То есть сможет противостоять нашим атакам достаточно долго, чтобы дождаться того светлого момента, когда нам в тыл ударит другая половина Великой армии.
Вторая трудность стала видна с рассветом, когда удалось рассмотреть флаги и значки над колоннами Лиги, выходившими из лагеря и неспешно строившимися на поле за безымянным ручьем. Если верить штандартам, для обороны ключевого дефиле между Ринийскими озерами и берегом Бозеса ле Бьёрг оставил свои лучшие части - валланские пехотные полки и большую часть шеволежеров - элиту Великой армии. Не то чтобы мы не предполагали такого варианта, но всё же оставалась некоторая надежда на то, что хотя бы некоторые ударные части будут выделены в состав обходящей колонны. Увы, Виги, будучи по натуре достаточно осторожным человеком, предпочел подстраховаться и, принимая относительно рискованный план сражения на окружение, всё же придержал в резерве наиболее надёжные и верные войска. Так что теперь нам предстояло помериться силами с его собственными соотечественниками - теми самыми, что еще два года назад, в самом начале этой войны, прославились своей невиданной стойкостью и непревзойденным умением держать удар. Неприятная перспектива, что и говорить. Хотя это уже неважно - отступать всё равно никто не собирается.
Хассо, выслушав последний доклад, лишь мрачно усмехнулся, после чего резко взмахнул рукой, давая знак стоящим наготове сигнальщикам.
"И мановением руки, он посылал на смерть полки". Так, наверное, об этом моменте напишут будущие летописцы. Если, конечно, мы сегодня победим. В противном случае все пафосные фразы достанутся проклятому валланцу. Хотя не будем о грустном. Пока что всё идет как надо, а дальше - посмотрим. И это не фигура речи. Согласно диспозиции мне надлежит быть наблюдателем от главнокомандующего при ударной колонне - этакий представитель ставки с особыми полномочиями. Так что, дождавшись, когда штабной горнист закончит дудеть, а его собратья по ремеслу - дублировать сигнал, я молча отсалютовал расположившемуся на небольшом бугорке маршалу, взгромоздился на свою верную кобылку и, свистнув эскорту, отправился вслед за двинувшимися вперед колоннами.
Слава Эйбрен, я нынче уже не в тех чинах, чтобы рубиться в первом ряду баталии, как в старые добрые времена, но всё же, всё же... Без всякой видимой причины вдруг зачесался шрам на боку - прощальный "подарок" покойного сира Лориана. Неглубокая рана заросла на диво быстро и чисто, оставив лишь тонкий белый рубец, как деликатное напоминание о том, что удача штука переменчивая, а сам я - ни разу не бессмертный. Забывать об этом и вправду не стоит, но вот именно сейчас оно как-то совсем не ко времени, если честно. Да и почесаться через кирасу - та ещё задачка... К счастью, мы довольно быстро догоняем хвост марширующей колонны "мертвецов" и посторонние мысли тут же выветриваются из башки, уступая место куда более насущным проблемам.
Я ведь уже говорил, что наш план сражения довольно рискованный, если не сказать авантюрный? Так вот, глядя на огромные колонны серой пехоты, головы которых теряются в туманной дымке, висящей над руслом ручья, такого в жизни не подумаешь. Один лишь вид этих закованных в сталь и ощетинившихся остриями пик людских масс навевает несокрушимую уверенность в благополучном исходе любого столкновения. Четкость и мерность движений внушают почти благоговейный восторг, создавая иллюзию непобедимости. Столь гигантская и идеально отлаженная махина не может проиграть! Она сомнет и растопчет любого, кто встанет у неё на пути, потому что по-другому просто не может быть!
Такие же или весьма похожие мысли наверняка шевелились в мозгах валланцев, когда наши исполинские штурмовые колонны, словно чудовищные дикобразы, вынырнули из туманной завесы и двинулись на их боевые порядки. Враг всегда кажется сильнее и многочисленнее, даже если ты точно знаешь, что это не так. А когда видишь бесконечные ряды безликих, одинаково-серых фигур, неумолимо наступающих на тебя из предрассветной мглы, словно ночные кошмары, внезапно обрётшие плоть... В такие моменты чувство собственного бессилия и страха должно возрастать многократно. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.
Когда ле Трайд впервые высказал на военном совете общий план предстоящего сражения, сразу несколько старших командиров тут же указали на очевидную слабость замысла. Относительная узость доступного для наступления участка на берегу Бозеса позволит противнику создать там плотную и глубоко эшелонированную оборону, даже уступая нашей группировке в численности. А ведь план требовал добиться успеха быстро и по возможности малой кровью, чтобы успеть парировать обходное движение левого крыла северян... Уповать только на прекрасные боевые качества наёмных полков было бы слишком самонадеянно. Тем более что, положа руку на сердце, далеко не все наши части действительно превосходили регуляров Лиги. Вот тут-то и влез Бенно со своим предложением.
Идея возникла в беспокойной голове моего лучшего товарища позапрошлой зимой, которую "мертвецы" провели в только что захваченном Леймаргене. Тогда полк впервые длительное время квартировал в одном месте, что естественным образом толкало пытливый ум ле Кройфа к различным экспериментам в области тактической подготовки своего любимого детища. Помимо прочего, для улучшения взаимодействия различных подразделений в порядке эксперимента отрабатывалось движение трёх баталий единой фалангой - плечом к плечу, либо колонной - в затылок друг другу. По итогам учений опыт был признан удачным, хотя дальнейшего развития и не получил. До поры до времени.
О зимних экспериментах вспомнили спустя полгода, когда в эпическом сражении у Фоллингдейла войска Лиги помножили на ноль имперскую армию ле Дейна. Пытаясь вырваться из намечавшегося окружения, один из коронных полков империи выстроил все 3 свои баталии одной огромной штурмовой колонной и пошел напролом. Его с немалым трудом остановили, атаковав с обоих флангов, а затем добили повторяющимися атаками пехоты и конницы со всех четырех сторон. Общий итог сражения, ставшего самым жестоким разгромом за всю историю империи Рейнар, затмил этот достаточно незначительный эпизод, но кое-кто всё же обратил внимание на то, что изолированный и окруженный со всех сторон полк регуляров продержался на удивление долго против явно превосходящих сил неприятеля.
Дальше - больше. Из опроса пленных и перебежчиков, благо ни в тех, ни в других недостатка не было, выяснилось, что имперцы еще в предвоенное время экспериментировали с большими баталиями и даже отрабатывали такие построения на учениях. Чему явно способствовали наличие огромного по численности, в сравнении с любой из армий северных королевств, контингента панцирной пехоты и зацикленность тогдашних руководителей на дисциплине и строевой подготовке. Считалось, что крупные боевые формации будут обладать большей ударной мощью и устойчивостью к вражеским атакам. Оборотной стороной были меньшая маневренность на поле боя, худшая управляемость, большая чувствительность к рельефу и повышенные требования к подготовке командного и рядового состава. Когда дошло до дела, то выяснилось, что бои, как правило, происходят на довольно-таки пересеченной местности, а не на тренировочном плацу. К тому же большое количество стандартных баталий позволяет куда более гибко реагировать на изменения обстановки и неизбежные в любой битве случайности. Потому-то нововведение, казавшееся довоенным теоретикам весьма перспективным, с началом активных действий так и не нашло широкого применения. Большинство командиров Лиги вообще склонно было считать столь масштабную задумку простой блажью выживших из ума от длительного безделья паркетных генералов.
