Анайю Рюи, сочинительницу фили-снов, выдернуло из блаженного забвения, точно рыбу гарпуном. Она успела отметить краешком сознания, что, если бы такое вкралось в ее собственное творение, она бы его немедленно отредактировала. Более или менее проснувшись, она догадалась, что этим гарпуном стало мелодичное позвякивание видеофона. Расправив спутанные простыни, женщина перевернулась на другой бок и злобно впилась глазами в мигающий красный огонек. Безмозглый аппарат продолжал надрываться, и Анайя, в глубине души уверенная, что ее любопытство скорее всего будет наказано, а не вознаграждено, повернула к себе экран и прохрипела:

– Отвечай.

Дьявольская штуковина отказалась повиноваться. Пришлось кашлянуть и повторить команду нормальным тоном.

На экране появилось лицо Хельмута Гонзалеса, самого успешного дистрибьютора фили-снов Рио-де-Жанейро – крупного напористого мужчины. Общение с ним до первой утренней чашки кофе было истинным испытанием для Анайи.

– В чем дело? – поинтересовалась она, вложив в интонацию всю возможную нелюбезность.

– Сегодня первое число, Анайя, – ответил Гонзалес, хмурясь в ответ. – Где он?

– У тебя сегодня снова фаза импресарио? – спросила она, начиная атаку с фланга.

– Значит, он еще не закончен… – риторически изрек Гонзалес, расшифровав ее ответ с удручающей точностью. – А подписание контракта для тебя что-либо означает, или это просто развлечение вроде секса?

– У-у, вредина, – вздохнула Анайя. – Как я тоскую по золотым денькам, когда можно было ответить: «Уже отправила! Затерялось на почте!» Мы живем в нецивилизованный век, Хельмут.

Собеседник едва не улыбнулся, но вспомнил о цели разговора и взял себя в руки.

– Но ты его хотя бы начала?

– Да, начала. – Она пожала плечами. – Но потом стерла. Получилась какая-то ерунда.

Лицо собеседника явило зрительный эквивалент выжимания воды из камня.

– Если бы я получил его на текущей неделе, «Триада» принесла бы нам хорошие деньги. Если бы я его получил в прошлом месяце, как и планировал, мы были бы просто богаты. Знаешь, ведь эти задержки дорого обходятся не только мне, но и тебе.

– Ненавижу сериалы. Мне надоедает тема, – уклонилась Анайя.

– Чушь. Как может надоесть романтическая история? – упрямо возразил он. – К тому же ты профессионал – сама об этом разглагольствовала. Вот садись и работай как профессионал. К черту эмоции!

– Но ты же получил «Триаду», – напомнила она.

– А ты получила аванс за ее продолжение, – парировал он, не давая ей увильнуть. – Два месяца задержки – ты нарушила контракт. С сегодняшнего дня я начинаю удерживать все гонорары за «Триаду» в счет погашения аванса и буду делать это до тех пор, пока ты не выполнишь условия договора.

– Капиталистическая свинья!

– Ты мне когда-нибудь еще спасибо скажешь. Когда разбогатеешь. Кое-кому, – он фыркнул, – просто-напросто требуется больше дисциплины, чем прочим. – И решив, что ему хотя бы на этот раз удалось оставить последнее слово за собой, Хельмут отключился.

Анайя натянула простыни до подбородка и угрюмо нахмурилась. В глубине души она понимала, что Гонзалес имел право так с ней разговаривать. Благодаря его педантичности финансовые дела Анайи шли весьма сносно. Весьма полезно иметь под рукой бездушного и приземленного филистимлянина. Кроме того, компания Хельмута выпускала рыночные копии «ощущалок» высочайшего качества. Тем не менее несколько минут она отводила душу, продолжая мысленную перепалку с Гонзалесом.

Расставшись с надеждой снова заснуть, она выбралась из постели и побрела умываться. Зеркало в ванной, которое она привычно игнорировала, отразило хрупкую молодую женщину со скуластым и слегка грубоватым лицом того типа, который воспитанные люди называют необычным. Кожа на лице была мягкой, бледной и знающей о солнечных лучах не больше, чем только что проклюнувшийся шампиньон. Прямые черные волосы окаймляли лицо безжалостной рамкой, но ясные и блестящие темные глаза с лихвой компенсировали неприятный эффект.

Она небрежно оделась, заказала на пульте большую кружку кофе и уселась за рабочий стол. Взгляд скользнул за окно, успокаиваясь на геометрических изломах лабиринта зданий, обрезанного вдали сверкающим на солнце морским простором. Это зрелище напомнило ей, что за вид из окна с нее берут дополнительную плату, поэтому она ненадолго отвлеклась, вызвав на экран фона справку о своем финансовом положении. Как выяснилось, некоторые цифры еще можно подправить, но гнетущий итог это не изменит. Денег осталось в обрез.

– М-да-а-а… – протянула она на манер заклинания и изгнала призрака безденежья взмахом руки. – Пора браться за работу.

Она поудобнее расположилась в кресле и вытянула пару проводов, подключенных к очень дорогому синтезатору снов – аккуратной черной коробочке, похожей на антикварную книгу в мягкой обложке. Пять лет она билась над созданием фили-снов, чтобы расплатиться за столь дорогое и сложное устройство – исключительно за счет денег, заработанных с его же помощью. Этот факт был предметом ее особой гордости, тем самым она начислила себе еще одно очко в заочном состязании с бывшим женихом, тетушкой-хранительницей и прочими скептиками из ее прошлого. Анайя вставила в синтезатор чистый мастер-картридж и подключила провода к вживленным в кожу на висках металлическим кружочкам. Потом закрыла глаза и сосредоточилась.

Ее дыхание постепенно замедлилось и стало очень ровным. Со стороны она могла показаться спящей в кресле, если бы не напряженность позы, наводящая на мысль о трансе, чарах или экстатических видениях.

Принявшись за работу, она начала создавать сцену, увиденную глазами героини. Анайя тщательно подобрала ее эмоции при виде любимого: преданность, восхищение и страх. В комнату вошел герой – в костюме для верховой езды, высокий, бронзовый мускулистый красавец с ровными белыми зубами. От него исходил неотразимый мужской аромат хорошего одеколона, свежего ветра, кожи и лошадей. Его окружала ошеломляющая сексуальная аура, подобная электрическому заряду и дополнительно усиленная тем, что он пребывал в ярости.

– Итак, – произнес он звучным сочным басом, – вот как ты оправдала мое доверие!

– Я… тебя не понимаю, – пробормотала героиня, чье сердце трепетало от вины и смущения. В висках ее стучало, а откуда-то из середины тела волнами расходился жар. Пластины тесного корсета затрудняли дыхание.

– Ты ослица, а он осел! – Голос Анайи разбил сцену на осколки, подобно приговору, вынесенному человечеству в судный день. – Сдавайся! Вы явно созданы друг для друга.

Изумленного героя смыл поток вонючей навозной жижи. Анайя вздохнула, выпрямилась и потерла глаза.

– Зануда паршивый, – пробормотала она. – Сама не знаю, зачем я тебя вообще выдумала. – Она стерла запись и восстановила начало. – Дубль второй. Попробуем изменить диалоги.

Преисполненная решимости, она вновь принялась за дело. Звякнул фон. Анайя раздраженно отозвалась. На экране возник незнакомец с маслянистыми черными волосами и выдающейся вперед челюстью.

– Мисс Рюи? – любезно начал он. – Меня зовут Рудольф Кинси. Не могли бы мы договориться о встрече? У меня к вам важное деловое предложение.

– Важное? – переспросила Анайя и подозрительно добавила: – А вы, часом, не из страховой компании?

– О нет-нет. – Он отверг ее предположение, как-то по-акульи улыбнувшись. Возможно, подобный эффект возникал из-за того, что улыбались лишь его губы, а глаза оставались холодными. Возможно, причиной тому был подбородок. – Я имел в виду личную встречу. Гм… это деликатный вопрос.

Анайя обдумала его предложение. На поклонника или журналиста он не походил. В его манерах чувствовалось нечто скользкое, как у профессионального шантажиста или сутенера. Быстрая ревизия совести не выявила скандальных грехов; самым сенсационным в жизни Анайи было ее собственное воображение, которое она не только не прятала, но и выставляла на продажу в разбавленной и обузданной форме «ощущалок». Анайя с некоторым сожалением рассталась с этим довольно романтичным предположением (она не отказалась бы пообщаться с настоящим шантажистом, чтобы разобраться в психологии подобных типов) и пришла к выводу, что Кинси, вероятнее всего, хочет заказать ей частную «ощущалку», причем из некоей пакостной категории.