— Скорее всего. В общем, маг врёт, происходит либо осуществление вранья, либо вот такие повреждения. У этого рогатого, правда, половину, не меньше, покорёжило.

— Так, погоди. Мне Маринка, дроу из Зеленюков рассказывала, что маги — лжецы. И тратят переработанную небывальщину на воплощение обмана.

— Есть такая теория, — согласно помотала ушами Зелёнка. — Но не лжецы, а фантазёры. Маги воображают и тратят эфир на воплощение. А слова — другое. Наверное, можно и словами магичить. Но там КПД выходит совершенно дурацкое. Кстати, может, эти повреждения получаются от резкого оттока… Не уверена, Кащей. Но этот Роман либо постоянно врал вслух, либо что-то совсем лживое сказал и на этом настаивал. Иначе таких повреждений не могло бы быть.

— Ну и хрен с ним, — заключил я. — Но вообще — интересно, спасибо.

— Не за что, дурацкий Кащей, — выдала приступившая к матерению доски Зелёнка.

И через полчасика мы просто поехали в сторону мёртвого города, расположенного в пятнадцати километрах от Горюново. В пяти километрах от окраин Ленка взлетела, подготовила рогатку. И я потихоньку, уже на колёсах, покатил. Оглядываясь и вчувствуясь, на тему «а чего это у нас тут такое».

По приближении к городу был и «частный сектор», правда нахрен выгоревший, большей частью. Буйства «жизни против смерти», как в Мёртвом Городе под столицей — не наблюдалось.

Да и вообще с нечистиками на подходе к городу было «никак», очевидно — не приближались. А вот сам город не столько фонил некросом, хотя и некрос был, естественно. Но гораздо больше было… вот сложно сказать, жажды наверное. Голода, в плане «разорвать-уничтожить», не поглотить даже. Не знаю, совершенно безумное желание, и небывальщину явно колбасило.

Так что в придурошности местной нечисти и нежити ничего странного нет, факт. Сидя в дурке, нормальным не будешь, психиатры демонстрируют это, хех.

А вот дома, в основном пятиэтажки, не горели. То ли домовые постарались, то ли ещё что. Массово, в смысле. И никаких границ и «злостного внимания» не было — точек «злобного и безумного пыринья» по приближении к городу дохрена, но вот ощущения «целостности злобного центра» — не было.

— Очень слабое психическое воздействие, Кащей, — оттекстила и Ленка.

— Чую, Лен. Но много домовых. Совершенно безумных. Нежить есть, но мало.

— Не только домовых. Межевеки, — подсветила Ленка для меня точки. — Луговой, — ещё одна точка. — Но они, вроде бы, тебя боятся, отходят.

— Ну и хрен с ними, — логично заключил я.

И поехал по растрескавшейся дороге. Нежить чувствовалась, но тоже не лезла, точнее… на Ленку, похоже, дёргалась, а от меня шарахалась. Я аж призадумался — ну что за хрень, раньше меня нечисть и нежить за человека принимала. А потом заржал, начав в себе разбираться.

— Чего смешного? — поинтересовалась Зелёнка.

— Да я тут задумался, чего это от меня нечисть шарахается, — озвучил я.

— Так. Ты в сети очень активен. А что с тобой? Колдуешь?

— Нет, Лен. Это тросы, причём сами. Видно, реагируют на повышенный фон. Я даже не замечал, рефлекс видимо.

— Понятно. Но для них ты — сильная, очень, нечисть. Это несмотря ни на какую чувствительность видно.

Ну и ладно, хотя, конечно, слишком много у меня «рефлекторного» выходит. И не страшно, вроде. Но с собой разбираться надо, а то бардак. Хотя бы знать, а чего енто мой многосоставной организм творит. И интересно, не без этого.

И вот, еду я еду, Ленка сверху летит-летит. На пару километров уже углубились, домовых и прочего всё меньше, а вот нежить «на периметре чувствительности» что-то закопошилась.

— Вурдалаки, собираются в группу, — подсветила Ленка фигуры. — Видимо, будут атаковать. Отработать по ним?

— Не стоит, Лен. Опасности нет, а я… ну, подзаправлюсь, — не слишком охотно пробормотал я.

— Ясно. Приятного аппетита:-0

— Вот спасибо.

— Пожалуйста 0:-)

— Рога забыла, вредина.

— Они в уме, злодей:-р

Ну а пока мы получатились-полуговорили, неторопливо двигаясь, вурдалаков набралось полсотни рыл примерно. Видно, этого им показалось достаточно, ну а концентрация «шизы небывальщины» их на атаку толкала. Да и жизнь во мне есть, немного на общем фоне, не говоря о Ленке.

— Лен, не приближайся, — озвучил я.

Дело в том, что вурдалачня не кинулась в атаку, а заложила полукруг, взбираясь на пятиэтажку дальше по дороге, нычась на крыше. Видно, не совсем уж тупые, засада.

— Кащей, пятьдесят метров!

— А мне — спокойнее!

— Хорошо, папа Кащей.

— Выпор… кхм.

— Хи:-р

— Что нибудь злодейское и страшное всё равно придумаю, — посулил я. — Трепещи!

— Трепещу, — разумно согласилась Ленка.

И покатил я потихоньку к «засадному домику». Кстати, правильно я Ленке сказал не приближаться — вурдалаки с крыши сиганули, когда я метрах в тридцати был. И допрыгнули, молодцы такие, принял я «первую партию» на тросы. Жала тросов я сознательно усиливал, что сделал верно — твёрдые, сволочи. Провал пяток, одного стал рассматривать в растянутом времени.

Нетипичный, точнее — вурдалаки-одиночки, которые в столичных местах встречались… ну на гниловатых людей похожи. А тут — явные звери, кроме одной детали. Лица вполне человеческие, даже цвета нормального. А вот тело — перекорёжено до предела. Длинные тощие руки, с двумя когтями от локтей — это предплечья «разошлись». Шея в полметра, гибкая. Ноги длиннющие и мускулистые, с когтищами, и всё это полугнилое-полузасохшее мясо без кожи. Красавчик, блин. А рожа — видно, легендарное «в окна заглядывать и родных звать».

Тем временем вторая партия «пошла», без перерыва с третьей. И если души как души, хорошо, но мало, то вот некоторую… странность я почуял. Оттенок крови в небывальщине, этакий еле уловимый привкус на фоне голода, некроса и безумия.

— Упырей поблизости нет? — уточнил я.

— Не вижу, а что?

— Да похоже эти не сами кинулись. Чувствовалось от них… что-то кровавое. И последние прыгнувшие. Они тупые и злобные, но не настолько. Опасались до атаки, а я почти всех перебил. Не стали бы после первых прыгать.

— Безумные, могли и прыгнуть. Но не вижу, чувствительности не хватает. А судя по помехам там Ктулху с Йог-Сотхотом танго пляшет.

— Экие они затейники, — оценил я. — Ладно, Лен, двигаемся. Я чую, а ты ищи упырей. Вроде кроме них некому тут кровью фонить.

— Видимо да, буду приглядывать.

Выдвинулись дальше, достигли района, где пара фур исчезла. И, вроде бы, ничего особенного. Нет, звиздицома, конечно, но она тут везде. А ни каких-то особо злостных нечистиков, ничего такого не ощущается.

— Так, четыре улицы, — прикинул я. — объезжаю и к центру. Может, что-то почую.

— И я, может, что увижу, — согласилась Зелёнка.

В общем, даже не поехал я, а пополз по улочкам. Мертвечина ощущалась, как и одинокие домовые, уже не больше одного безумного рыла на многоэтажку, и то не каждую.

Но вурдалака полтора на грани чувствительности мелькнуло, не больше. «Общий фон» показывал, что их в округе побольше, чем на въезде, но не появлялись.

Правда, нежить таки «нанесла ответный удар». Бессмысленный им, энергополезный мне. И стоивший бы мне тонны нервных клеток! Если бы нервы у меня не были бы из стальных канатов, да. Но напрягся, факт.

В общем, чешем мы по улицам, Ленка надо мной, как вдруг шибает некросом из домика впереди. Ну, он и так там был, так что скорее, его колебанием. И к Ленке самым наглым образом чешут призрачные нави! Несколько десятков, более «плотные», чем мне встречались. То есть, на свету «исходят призрачным дымком», но чешут нагло!

— Лен!

— Вижу, нестрашно.

— Спускайся ко мне, — предложил я.

— Я и сама справиться могу.

— Быстро? — ехидно поинтересовался я.

— Спускаюсь, папа Кащей:-р

Вредина зелёная, усмехнулся я. Спустилась, окружённая этакой сферой протоплазмы. Нави тоже поехавшие — солнце, от сферы-защиты они на глазах развеиваются, а всё равно рвутся к живому.