– А согласовать с моим руководством? - спросил удивленный Горлов, не распоряжавшийся прежде такими деньгами.

– Некогда, через полчаса надо нести на подпись. Закончишь, не теряя времени, иди в секретный отдел заполнять бумаги - вопрос решен: будешь в министерском резерве на выдвижение.

Однако в полчаса Горлов не уложился. Пришлось созваниваться с Ленинградом, уточнять фамилии и должности участников разработки. Дойдя до Цветкова, Горлов ухмыльнулся и написал против его фамилии: "1000 (одна тысяча) рублей" - ровно столько тот дал ему в качестве аванса за работу в кооперативе.

"Пусть делает свои бабки, а у меня есть дела поважнее. Да, как в песне: есть у нас поважнее дела!", - со злорадством подумал Горлов.

Дважды перечиркав список, он остался доволен. На круг выходило рублей по семьсот, а ведущим сотрудникам, тем, на ком держалась разработка, выходило от полутора до тысячи рублей. Никто из начальства в список не попал. "Пусть сами о себе заботятся", - подумал Горлов. В последний момент он вспомнил Рубашкина, недавно ушедшего из их отдела в многотиражку, издаваемую в Объединении. Несмотря на это, Петя помог написать множество пояснительных записок, справок, отчетов и прочую бумажную дребедень, без которой не обойтись при подготовке конструкторской документации.

"Надежный человек Петруша, запишем ему восемьсот", - решил Горлов и на всякий случай указал его прежнюю должность. Вряд ли в министерстве поймут, за что надо премировать какого-то корреспондента!

* * *

"Почему гэбэшники такие зануды? Нельзя ответить просто: "Нет", или "Не был". Обязательно полностью: к уголовной и иной ответственности не привлекался, государственных наград не имею, под судом и следствием состоял. Или вот: откуда я знаю, на каком участке какого кладбища похоронены дедушки с бабушками, - тоскливо думал Горлов, слушая пояснения сотрудника спецотдела, помогавшего отвечать на бесчисленные вопросы восьмистраничной спецанкеты и трех различных форм кадрового учета. Потом он вспомнил для чего это нужно, представил, как приезжает к себе в Объединение начальником Челябинского КБ - крупнейшего в отрасли, как на равных, нет - чуть свысока говорит с генеральным директором, и ему стало приятно.

– Видите, Борис Петрович, стоит втянуться и само пойдет, скоро закончим, - подбодрил сотрудник, вдруг показавшийся милым и симпатичным. "Почему же я на него взъелся? Нормальный, в сущности, мужик", - решил Горлов, заполняя последнюю страницу.

К концу рабочего дня он зашел в секретариат. Приказ о премировании был уже подписан, Горлов догадался зайти в машбюро и в обмен на шоколадку получил черновик. Замминистра не поскупился: записал ему три тысячи рублей.

– Это же половина "Жигулей"! - обрадовался Горлов и тут же пригласил двух знакомых в ресторан. Один из них, Саша Нестеренко до перевода в министерство работал в Смоленске и как-то во время очередной командировки уговорил Горлова поехать на охоту. Она запомнилась жуткой, пронизывающей стужей в заснеженном по пояс лесу и последовавшей затем беспробудной пьянкой. Вторым был Лев Валерьевич Рабкин, курировавший ленинградские предприятия их главка. Он был всего на несколько лет старше Горлова, но выглядел пожилым и всегда уставшим.

– Нельзя ехать наобум, ведь, никуда не попадем и весь вечер испортим, - рассудительно сказал он.

К счастью одна из Сашиных сотрудниц взялась все организовать. Она тут же позвонила, и ей обещали оставить столик в "Праге" - пришлось пригласить и ее. Поначалу решили дойти до Арбата пешком, но Нестеренко возмутился: "Чтобы я, заместитель начальника главка пешком ходил? Зачем тогда служебная машина?

Доехали быстро, но на столпившихся у входа в ресторан черная "Волга" с министерскими номерами впечатления не произвела - никто и не подумал пропустить их к дверям. Нестеренко попробовал привлечь внимание швейцара, но тот либо не увидел, либо сделал вид.

– Я сейчас позвоню Валерику, он договорится, чтобы нас встретили. Есть у кого-нибудь двушка? - решительно спросила Танечка. Ей ссыпали несколько двухкопеечных монет, и она побежала искать телефон-автомат. Прошло минут десять. За это время несколько человек проникли внутрь, Горлов так и не смог определить, по каким признакам отличал их швейцар. Потом вернулась Таня.

– Сейчас нас пропустят, - запыхавшись, сказала она.

И вправду, следом за швейцаром из распахнувшихся дверей вышли еще двое и рассекли толпу, оставив проход. Никто из ожидавших не возразил.

– Извините, что не разглядел. Пожалуйста, Татьяна Андреевна, - швейцар услужливо поклонился и, глядя в сторону, спросил: "Эти товарищи с вами?"

– Получается, не она с нами, а мы при ней. Интересных ты, Саша, девушек держишь! - тихо сказал Горлов, пока они поднимались по лестнице.

– У нее брат в МУРе. Потому и держу. Она всюду пройдет и, что хочешь, достанет, - так же тихо ответил Нестеренко. - У тебя, кстати, билет есть?

– Секретариат обеспечил на ноль-двадцать, можно не торопиться - ответил Горлов.

Услышав последнюю фразу Таня обернулась, загадочно улыбаясь:

– Ходят слухи, что вы, Борис Петрович, скоро будете только на "Стреле" ездить. Да, скоро, в самом недалеком будущем. Не забудете меня с собой пригласить?.

– Сама не забудь, как муж на это посмотрит, - хмуро сказал Нестеренко.

– Муж наестся груш! А ты, никак, ревнуешь? - беспечно засмеялась Таня. Горлов решил, что между ними есть отношения, и Нестеренко рассказал подчиненной о предстоящем назначении.

– Скоро все узнают, - подумал Горлов, вдруг почувствовав, как отходит тревога, возникшая после разговора с замминистра. Стало легко и весело. Тем временем их провели в небольшой угловой зал. Там, за сдвинутыми столами уже расположилась кампания, человек двадцать, еще три столика пустовали.

– Одна минуточка, сейчас накроем, - просительно улыбаясь, склонился перед ними пожилой официант. - Мужчинам, думаю, водочка, а даме - коньячку с шампанским? Холодненькое: рыбка, карбонатик и колбаску "Московскую" твердого копчения утром завезли. А икорка не дождалась, вся кончилась, уже неделю нет. Горячее после выберем?

– Грузи, папаша, по полной, не обидим, - махнул рукой Нестеренко. - Повод есть, гулять надо!

– Всем шампанское, - вставил молчавший до тех пор Рабкин.

Пока носили на стол, разговор не клеился. Потом официант тихо щелкнул пробкой и ловко разлил вино по бокалам.

– Не звенит! Дожили, что в лучшем ресторане шампанское в стекло разливают. Прав тот депутат, помните на съезде сказал, что мы летим в самолете, но никто не знает куда, и где аэродром. - Рабкин грустно покачал головой.

– Опять вы, Лев Валерьевич, про политику! Целый месяц только и слышу: Сахаров сказал, Горбачев прервал, Ельцин смолчал - тьфу! Единственный, кого можно послушать, это Собчак. Он хоть говорит красиво. Надоело, давайте наконец выпьем, - Таня капризно прищурилась, прерывая Рабкина.

Горлов потянулся к водке, но Нестеренко его удержал.

– Правильно, давайте выпьем. По такому случаю надо этого, с пузырьками. Большому кораблю стакан в руки. За здоровье нашего именинника! Успехов тебе, Боря! Больших успехов! - он со значением поглядел на Горлова.

– За ракеты и самолеты, которые без нас не взлетают! - чокаясь, сказал Горлов.

– А я за то, чтобы, когда Борис Петрович станет большим начальником, мы бы так же встретились… Я так рада, так рада! Можно я вас просто поцелую? - Таня наклонилась и звонко чмокнула его в щеку.

И тут кольнуло, ему показалось, что сердце куда-то проваливается, пропуская положенные удары - Горлов увидел и узнал ее сразу. Она сидела боком к нему, всего в нескольких метрах среди оживленной компании. Там что-то праздновали.

– Да, конечно, - невпопад согласился Горлов. Забыв, о чем говорили, он налил водку в большой фужер и машинально выпил.