— В наше время это норма — пожал я плечами.

— Ну да… но тут упор был на пункт связи и, похоже, еще и на резервный центр наведения.

— Наведения на что?

— На цель.

— Столп?

— Да.

— Стоп. Но ведь постройка стационарна. Откуда они могли знать в какую именно область прибудет Столп? Или подобные здания были разбросаны по всей планете?

— Нет. Таких зданий относительно немного и почти все они были сгруппированы именно в этом регионе.

— Я понял — медленно кивнул я, возвращая опустевшую кружку и жестом прося добавки — Вы упомянули, что его заманили сюда. Чем?

— Жратвой! — буркнул Борисович, чье необычное имя я с трудом удерживал в памяти — Вот чем!

— Едой — подтвердил Михаил Борисович, опять наполняя мою кружку почти черным напитком — Нами. По имеющимся у нас сведениям именно в этом достаточно большом регионе было максимальное скопление не столь уже великой популяции здешней цивилизации. Здесь существовала особая зона, представляющая собой обширные лесные угодья с очень частыми вкраплениями скажем так тесных и почти переполненных населением городов. В то время как остальное население было тоненьким слоем размазано по остальным участкам планеты. Между собой мы называем эту ныне вымершую зону Заповедным Мегаполисом. Или просто Приманкой. Удивительное сочетание максимальной скученности населения при обширных лесных угодиях, где тоже процветала жизнь во всех ее животных видах. Обладай ты особым зрением… как бы ты увидел эту планету из космоса, Охотник?

— Хм… что-то вроде невероятно вкусно светящегося пятна на земляном шарике и миллион крохотных частых искорок в остальных его частях?

— Да. Вот как они заманили космическое чудище. Они выступили в качестве приманки. И монстр прибыл на трапезу.

— Но получается, что мы… люди…

— Мы всего лишь подножный корм этого монстра. Да. Мы считаем себя светочем разума, а для этого невероятного создания мы всего лишь подкормка в его космических странствиях. И если он и породил нас — существует и такая гипотеза — то скорее не породил, а развел на свои нужды, как фермер выращивает цыплят и свиней. Мы не муравьи. Мы мясо. И энергия, насколько мы можем судить.

— То есть…

— Продолжай слушать.

— Хорошо.

— За часы или даже минуты до прибытия твари — а они, обладая развитыми технологиями, засекли его приближение заранее — жители гигантской зоны Мегаполиса получили сигнал и приступили к спешной эвакуации. Она представляла собой простенькую процедуру, по которой группы организовано спускались в закрепленные за ними подземные защищенные бункеры, созданные лишь для прикрытия на короткое время, но не для отсидки в них — разве что в аварийных ситуациях. На самом же деле бункеры представляли то, что ты обнаружил в своих странствиях.

— Телепортационные залы.

— В точку. Монстр спускается с небес, а жители в бомбоубежища. Чудище вытягивает щупальца — а жители уже телепортировались, отправившись в безопасные зоны за сотни километров отсюда. И тут же по чудовищу следует сильнейший удар из всех орудий. Он в агонии падает, возможно, умирает. А если нет — его удержат любой ценой, приковав к ледяной цепи навеки. Таков был план. И его воплотили в жизнь почти без накладок.

— Не считая то бомбоубежище полное мертвых замороженных тел…

— Уверен, что оно не одно такое, Охотник. Идеальных планов не существует. Я слышал, что сейчас такое называют неизбежным побочным ущербом. Насаживая червя на крючок, ты уже убиваешь его — рыба лишь обрывает агонию и за свое милосердие тоже попадает на крючок, не так ли? Хотя я отклонился в сторону. Повторю — их план сработал. Мы сами свидетели этому.

— Не спорю.

— Хорошо. Ну… отдохнули. Пора, пожалуй, двигаться дальше, время поджимает.

Я машинально взялся за шест, уперся им в стену трубы, отталкивая нос лодки и направляя его навстречу течению. Через пару минут мы уже двигались дальше, с легким плеском опуская шесты в позванивающую и шуршащую мелким льдом воду. О корму разбился кусок сосульки, разлетевшись о линзу фонаря с рычагом.

— Их план сработал, но кое-что они не могли предвидеть. Я сейчас говорю о их непереносимости к ментальному воздействию Столпа. Здешняя цивилизация имеет почти нулевой порог устойчивости к тому, что мы называем «шепотом».

— Я знаю.

— Да? Значит в своих изысканиях ты продвинулся куда дальше, чем мы ожидали.

— Они сходят с ума и попадают под прямое воздействие Столпа. Становятся его марионетками.

— Да.

— Но такое случается и у людей.

— У некоторых — да. Думаю, у каждого из нас свой индивидуальный порог ментальной стойкости. Но если взять всю нашу земную цивилизацию, то я бы сказал, что на шкале устойчивости мы занимаем почетное второе место.

— А кто на первом?

— Всему свое время. Так вот… изначально они этого не знали и с радостной готовностью и решимостью, кои пестовали многие века, ожидая этого часа, они направили к замерзающему космическому страннику десятки исследовательских экспедиции. Сюда были брошены сотни ученых и солдат. И все они горели готовностью умереть ради благого дела. Они спешили сделать все необходимое, чтобы отыскать слабые места веками страшившего их чудовища и либо уничтожить его, либо обезопасить на веки вечные. Повторюсь — они были готовы умереть. Мы отыскали и воспроизвели немало того, что ты бы назвал видеодневниками. На них молодые люди в не слишком хорошо сидящей на них военной форме обращаются сами к себе и к родным, уверенно заявляя, что готовы умереть на этой войне всех против одного. Они обещают, что не отступят, не сдадутся ни перед какими трудностями и помогут обезопасить родной мир навсегда. Да… эти произнесенные еще ломающими юношескими голосами пылкие речи трогают до глубины души. Да… — сделав паузу в нужном месте, Михаил Данилович глянул на Борисовича, но тот качнул меховой шапкой, давая понять, что не намерен продолжать. Откашлявшись, рассказчик продолжил — Они были готовы сгореть заживо или замерзнуть. Готовы были шагать под пулями, буде такие тут засвистят. Но к чему они не были готовы так это к безумной скорости мутации здешней фауны и кое-какой флоры.

— Суслики превратились в медведей, а черви в летающих плотоядных змеев…

— О да. Вот оно настоящее буйство эволюции. То, что источает Столп, нельзя назвать радиацией, но это именно она в своем роде. Хотя я бы назвал его чистой воды катализатором жизни. Своего рода кипятильник. Так и вижу, как некогда Столп посетил нашу Землю, пробыл посреди гигантского единого материка некоторое время, распыляя скажем споры или простейших одноклеточных, заодно ускоряя их деление и скорость роста одним своим присутствием. Выждав, создание поднялось в космос, оставив закрепившуюся и акклиматизировавшуюся к земным условиям жизнь эволюционировать дальше… Но я снова отвлекся. Мутация — меньшая проблема. Никто не ожидал, что они начнут испытывать жуткие головные боли — страшный бич! — а затем превращаться в буйнопомешанных или же браться за оружие и начинать выкашивать собственных соратников. Всего спустя месяц все экспедиции — те, что уцелели, вся первая волна — были отозваны обратно. Еще через пару месяц они повторили свою попытку — на этот раз используя уже иные способы экранирования от воздействия окончательно обледеневшего к тому времени Столпа и к воцарившимся здесь климатическим условиям.

— Сталь, кирпич и бетон против зимы и ментального сверла…

— Да. Вторая волна. Тогда же появились первые надежно экранированные тюремные кресты с двумя рубками и мощными энергетическими пушками. Знакомо?

— Да. Как раз такой мне посчастливилось угнать и кое-как посадить, хотя вряд ли это можно было назвать мягкой посадкой.

— Теперь ты знаешь — ты отбывал свой срок на отжившем свое как исследовательский самолет кресте, превращенном в летающую тюремную камеру с третьим рычагом спусковым крючком. Дергал?

— Дергал. А это имеет значение?

— О да. И вскоре я дойду до этого.

Мы снова остановились, достигнув тупика — во всяком случае для нас. Вода вырывалась из-под преградившей нам путь ледяной стены, раскачивая лодку. Слева от нас обнаружился обледенелый причал с вбитыми по краю колышками. Оценив солидность всего этого вырубленного во льду сооружения, я одобрительно кивнул. Люблю основательность и капитальность. А тут сделано раз в пять больше минимально необходимого. Конечно, времени у них в достатке, но избыток времени никогда еще не превращал лентяев в трудоголиков. Скорее наоборот окончательно развращал их, обращая в бездельников.