Левое звериное ухо дёрнулось, уловив какой-то странный звук.
Тело тут же непроизвольно напряглось, сознание моментально очистилось от всех мыслей, а затаившийся внутри меня волколак словно резко вскинул морду и навострил уши. Замерев без единого движения, мы внимательно вслушивались в тихий треск коры на морозе, покачивание голых ветвей и давящую тишь зимнего леса, медленно погружающегося в вечернюю тьму.
Мгновение спустя леденящая стужа вновь принесла далёкий отзвук, похожий на слившийся воедино комок из крика и практически неразличимого, потонувшего на его фоне звонкого писка. И едва этот звуковой сгусток проник в моё сознание, как оно тут же взорвалось безумными ярко-алыми красками. Зрачки расширились, а тело молниеносно сорвалось с места, бросившись в глубь лесного лабиринта.
Ноги по щиколотку проваливались в снег, ноздри раздувались, втягивая воздух и раскладывая запахи на составляющие, а уши крутились, определяя точное направление приближающегося с каждым мгновением источника таинственного звука.
Звука, который был мне неизвестен, но который был отлично знаком волколаку.
Спустя несколько ударов сердца крики обрели плоть, превратившись в осознанные фразы, и, помимо них, стало отчётливо различимо конское ржание и рычание каких-то существ.
— Загнал их, загнал!
— Окружай выродков! Окружай!
— Лядь! Этот ублюдок меня ранил!
Запахло кровью, и я ощутил разлившуюся в воздухе квинтэссенцию злорадного веселья, страха и отчаяния загнанной в угол жертвы.
Всё, как я люблю.
Замедлившись, пригнулся и бесшумно подкрался к окруженному заиндевевшими голыми кустами приземистому дереву, поднырнув и затаившись под его склонившимися под тяжестью снега ветвями.
— Валко, перекрой справа!
— До чего ловкая тварь!
— Всё, теперь не уйдут!
Я осторожно просунул голову меж прутьев и внимательно всмотрелся в то, что происходило на небольшой вытоптанной прогалине.
А посмотреть там действительно было на что.
Трое всадников и три пеших воина в налатниках Афилема окружили оскалившую клыки белоснежную волчицу, прижавшуюся к дереву и припадающую на окровавленную переднюю лапу. Но самым необычным в этой картине было то, что перед ней стоял рычащий енот с вертикальным шрамом на левом глазу, выставивший перед собой сверкающие клинки и с ненавистью смотрящий на гуатских выродков.
Мои зрачки сузились, а сердце забилось в предвкушении.
Ка-ак интере-е-есно…
Сколь неожиданная и приятная встреча! А уж не суждено ли ей стать последней?
В этот миг неожиданно раздался тот самый пронзительный писк, и я перевёл немигающий взгляд на двух волчат, дрожащих от непереносимого ужаса, но тем не менее с лаем и рычанием защищающих раненую мать.
Несколько кратких мгновений я наблюдал за ними, а затем мои губы растянулись в кровожадной ухмылке.
Кажется, пришло время как следует развлечься.
Более не скрываясь, я выбрался из-под ветвей дерева и ступил на прогалину.
— Каз, сзади! — заорал пеший мечник, стоящий слева от волчицы, и часть афилемцев резко обернулось мне навстречу, но при этом не забывая следить за енотом и на всякий случай не сводя с него заряженный арбалет. Я же спокойно замер, позволяя воинам как следует рассмотреть меня.
— Всем стоять! — тут же гаркнул вскинувший руку Каз, цепко разглядывая меня со своего фыркающего жеребца. — Да это ж тот уродец из деревни! — Он окинул глазами своих. — Он же, да?
— Ага, кажись он. С жаброидом был.
— Ля-ядь! У меня чуть сердце не остановилось!
Не обращая внимания на разразившийся гогот, я сгорбился и медленно, вразвалочку побрёл вперёд, при этом не шевеля дриарилловой рукой, которая безвольно болталась на ходу.
— Эй! Куда это ты попёр, образина?!
— Что с енотом?! — рявкнул Каз.
— Да нормально, он под магией ещё, — ответил один из всадников справа, вытянув руку в сторону силзвера. — Не дёрнется!
— А этот-то куда тащится?
Я прошёл мимо них и остановился в нескольких шагах от енота и волчицы с льнущими к её окровавленному меху щенками. Наши с Флодигартом взгляды перекрестились.
— Да он тупой, по ходу. — Покосился на меня арбалетчик. — Безмозглый.
Слева ко мне подошел мечник и грубо ударил по груди лезвием меча.
— Ты чего сюда припёрся, красотка?
— Слыхали, народ? — весело воскликнул третий всадник. — Эйс кажись запал на уродца!
— Завались, Валко! — Тот, кого звали Эйс, убрал меч от моей груди и вытянул его острием к говорящему.
В этот момент я наконец оторвал взгляд от енота и указал глазами на волчицу, негромко произнеся на силзверском:
— Уведи их отсюда.
Эйс удивлённо повернул ко мне голову.
— Чего ты тут бря…
Едва различимый взмах дриарилловой ладонью обрывает его на полуслове.
На мгновение всё замирает и погружается в абсолютную тишину.
Я недвижимо стою с вытянутой вдоль туловища рукой, смотря на Флодигарта, а слева от меня хлопает глазами ничего не понимающий Эйс.
А в следующий миг его рассеченное когтями горло взрывается фонтаном кровавых брызг, обагривших белоснежный снег под нашими ногами.
— Твою ж Лядь!!! — вырывается из груди арбалетчика, резко развернувшего оружие в мою сторону и до упора вдавившего спусковой рычаг.
Но он сделал это слишком медленно.
Молниеносно оборачиваюсь и прыгаю на дерево слева, а в это время за спиной раздаётся свист стального болта. Стремительно поменяв в воздухе положение ногами вперёд, тут же отталкиваюсь ступнями от ствола и лечу прямо на всадника-мага, хватаю его лапами за спину и с разворотом сдёргиваю с лошади, с силой швыряя на землю. С ударом приземляюсь на правый бок, но тут же поднимаюсь, неумолимо надвигаюсь на пытающегося отползти колдуна и обрушиваю звериную ступню ему на спину, а затем наклоняюсь, хватаю его за вопящую в ужасе голову дриарилловой ладонью и с усилием тяну на себя, с чавкающим звуком отрывая её от тела.
Со всех сторон раздаются крики и ржание коней. Поднимаю глаза на пятящегося на упирающейся лошади афилемца, бросаю ему оторванную голову и в эту же секунду прыжком взмываю в воздух, падаю на него сверху и вгрызаюсь клыками в глотку, вырывая из шеи кусок горячей плоти.
Уши улавливают скрип дерева и тетивы, и я краем расширенного до упора зрачка замечаю вскинувшего арбалет к плечу стрелка. Нырком вниз головой спрыгиваю на землю и смертоносный болт чиркает по загривку, пробивая броню его схватившегося за горло товарища и по самое основание уходя в грудь.
Стремительный рывок к противнику, удар плечом и я впечатываю успевшего призвать меч со щитом арбалетчика в дерево, а затем несколько раз мощно бью дриарилловым кулаком в лицо, сминая его вместе со шлемом.
Поворачиваю окровавленную морду к пешему алебардисту, рот которого искривился от ужаса, и мои губы растягиваются в кровожадной улыбке. Срываю с руки мёртвого арбалетчика щит и с нечеловеческой силой метаю его в живот афилемца, словно боевой диск, и он с пугающей лёгкостью разрезает алебардиста на две половины и втыкается в ствол пошатнувшегося от удара дерева.
Под ласкающие слух вопли развалившегося надвое гуата, я скользнул взглядом по прогалине и нашел глазами главаря афилемского отряда — Каза. Но ублюдок не стал меня дожидаться — уже к концу стремительного сражения этот храбрец развернул лошадь и со всей мочи бросился наутёк.
Однако сегодня богиня удачи Эмера была не на его стороне.
В страхе мчащийся сквозь вечереющий лес конь провалился передней ногой в снег и угодил прямо меж корней — кость сломалась с громогласным хрустом и афилемец с криком перелетел через голову рухнувшего жеребца.
Загребая облаченными в перчатки пальцами рыхлый снег, Каз, оглушенный падением и вибрирующим в ушах ржанием мечущегося по снегу окровавленного коня, всё же смог собрать силу воли в кулак и вскочить на ноги, выхватив меч. Резко развернувшись, он оттянул клинок для удара и замер, тяжело дыша.
Но ужасный монстр исчез.
