Макс растерянно посмотрел на него и провел смуглой рукой по коротко стриженным седым волосам:

— Откуда вы это узнали?

— От ее сестры. Она доверилась ей. Сказала, что едет сюда для самого главного события в ее жизни. Марта тоже была ее поверенной, но она уже не ответит на наши вопросы.

— У меня нет ни малейшего представления о том, кто бы это мог быть, — сказал Макс. — Вчера какое-то время она провела с Бобби Даудом, а потом с Питером. Не помню, чтобы она уделила внимание кому-то еще.

— Мы думаем, что приятели Марты Тауэрс могут знать, с кем в городе встречалась Джейн Причард. Кто был более близким знакомым Марты?

— Господи, да у нее все были друзьями, — сказал Макс. — Я… Мне надо подумать. Мне…

Кто-то громко заколотил в дверь.

— Кто там? — крикнул Гарделла.

— Это Рич Лэндберг. Мой отец у вас? Он срочно здесь нужен!

— Сейчас, — сказал Макс и обратился к Гарделле: — Слушайте, а почему бы вам не поговорить с Хеддой? О Марте она знает столько же, сколько я, а может, и больше. Она даже хотела дать ей понять, что мы не жаждем видеть ее у себя. А мне лучше пройти к гостям, Гарделла.

— Что ж, идите, — сказал Гарделла. — Мы побеседуем с миссис Лэндберг.

Макс вышел из кабинета. В открывшуюся на мгновение дверь ворвался нестройный шум: разухабистая музыка, визгливый смех, казалось, все орут друг на друга. Я затворил дверь за Максом, только теперь сообразив, что его кабинет был звуконепроницаемым.

— Кажется, они действительно пустились в разгул, — сказал Питер.

— Не хотите ли побеседовать с миссис Лэндберг? — спросил Гарделла. — Вы ведь с ней друзья, если не ошибаюсь. Я не очень-то ей понравился. А с вами она будет чувствовать себя свободнее.

— Да, мы поговорим с Хеддой.

— Тогда приступайте, — сказал Гарделла.

Я открыл дверь, и мы оказались в коридоре. На нас сразу же обрушился страшный гвалт, как волны жара из открытой дверцы топки. Гости «Дарлбрука» очертя голову бросились в волны бесшабашного веселья. Это выходило за всякие рамки приличия, принимая во внимание трагическую смерть девушек и горе их родственников.

В вестибюле кружились танцующие пары. Люди выкрикивали что-то друг другу через все помещение. Вокруг бара так и кишел народ. «Дарлбрук» вдруг перестал быть тем привычным для меня местом, где царят спокойное веселье и беспечность. Это было похоже на распутство в стиле Марди Граса. Раз уж они не имели возможности разойтись по своим комнатам, тогда пошло все к черту. В самом центре холла девица в бледно-зеленом слилась в объятии с черным горнолыжником. Стакан выпал у нее из руки и, зазвенев, покатился по полу. Неожиданно она выгнулась назад, прервав поцелуй, и разразилась хохотом.

Затем мы увидели Лауру. В такт бешеной мелодии танца ее дергал Тэкс Брэден, смуглый молодой человек, задававший вопросы на собрании в бальном зале. Было ясно, что она против воли втянута в эту лихую пляску.

Питер подошел и похлопал Брэдена по плечу.

— Убирайся прочь, старик! — ощерился Брэден. — Это наше личное дело.

Лаура схватилась за рукав Питера, словно за соломинку.

— Она нужна мне по делу, — сказал Питер.

— Оставь ее в покое, слышишь? — сказал Брэден. — Она достаточно настрадалась. Ей нужно немного развлечься.

— Позднее, — сказал Питер.

— Ну ладно, — весело сказал Брэден. — Я подожду тебя, куколка. Мы с тобой сожжем дотла это «Логово» еще до наступления утра.

Питер подхватил Лауру под руку и привел ее ко мне.

— Они вдруг словно с ума сошли, — запинаясь, сказала она. — Что с ними случилось?

— Это своеобразный мятеж против порядка, — сказал Питер. — Им временно запретили уезжать отсюда, и они решили показать всему миру, на что способны. Вам удалось дозвониться до Нью-Йорка?

Лаура взглянула на меня:

— Вы ему все рассказали?

— Мы не можем скрывать этого, — сказал я. — Мы сказали также и Гарделле. Нам нужно как можно скорее его найти, дорогая.

Она кивнула.

— Мне не повезло, — сказала она. — Люди, с которыми я надеялась поговорить, придут на работу только в вечернюю смену, а это около семи.

Питер хмуро посмотрел на разудалую танцующую толпу.

— Я хотел бы побеседовать с двумя парнями, которые провожали Марту домой, пока все не напились до бесчувствия. Что, если тебе взять на себя Хедду, Джим? Ты ведь тоже знаком с ней. — Он объяснил Лауре, что мы надеемся услышать от Хедды.

Она смотрела на неистовых танцоров:

— Можно я пойду с вами, Джим? Здесь невозможно находиться.

— Конечно, не исключено, что вы мне поможете, — согласился я.

— Тогда пока, — сказал Питер и направился в бар.

Апартаменты Лэндбергов находились на этом же этаже. Мы с Лаурой пробирались сквозь шумливую толпу у стойки, где всем одновременно понадобился телефон. В конце короткого коридора я постучал в дверь. Здесь я провел с хозяевами отеля несколько вечеров. Гостиная, чьи стены украшены снимками Макса на темы горнолыжного спорта, застекленная горка, в которой хранились призы Хедды, огромный, отделанный камнем камин, где, казалось, постоянно горел огонь, была приятным местом.

Дверь открыл Джек Кили, ночной сторож. Он неприязненно посмотрел на нас.

— Миссис Лэндберг у себя? — спросил я.

— Кто это, Джек? — из глубины гостиной спросила Хедда.

— Мистер Трэнтер и с ним молодая леди, — сказал Кили, а затем обратился ко мне: — Слушайте, Джим, миссис Лэндберг не очень хорошо себя чувствует. Если это не очень важно…

— Входите же, Джим! — пригласила Хедда.

Кили пожал плечами и отошел в сторону. В камине ярко пылал огонь. Хедда лежала на кушетке напротив, скрестив руки, закинутые за густые белокурые локоны, обрамляющие голову. На маленьком столике рядом стояли бутылка скотча, кувшин со льдом и стакан. Возможно, она действительно не очень хорошо себя чувствовала, но я сразу понял, что мучается Хедда не от боли: она была полупьяной.

— Джек только что принес новую охапку дров, — сказала Хедда. — Спасибо, Джек. Это как раз то, что мне надо. — Кили вышел, притворив за собой дверь. — Кажется, там довольно весело, — сказала Хедда, не делая попытки переменить позу. — Здравствуйте, мисс Причард. Подтащите себе что-нибудь и присаживайтесь. Стаканы там, в буфетной, если вы оба хотите выпить.