Их час придет. Тебе позволено идти раньше. Иди же.

Он отступил и сел на край пропасти.

Прости, Высокая. Я не могу. Я обещал ждать.

Жди, — она кивнула ресницами и исчезла.

Он ждал. Сколько? Ах, да, здесь же нет времени…

Берен?

Еще не обернувшись, он уже знал, кто это и почувствовал теплый толчок радости: даже здесь встреча с другом — это встреча с другом.

Финрод…

Он увидел эльфа таким, каким запомнил его тем вечером на балконе его дворца в Нарготронде: босиком, в расшнурованной рубахе, с распущенными волосами и без украшений. Это было хорошо — он боялся увидеть его таким, каким видел в последний раз — в подвале Тол-ин-Гаурот. А каким его видит Финрод?

Говорили, что здесь каждый одинок. Как же так?

Кому суждено — встречаются. Идем. Тебя ждут.

Будь у него живое сердце — оно забилось бы бешено.

Ты вовремя. Еще немного — и я бы прыгнул.

Через стену?

Какую стену?

Миг — и Берен увидел ее. Мерцающая бездна исчезла, вместо нее — сколько хватало глаз — выросла стена: серый мрамор, потемневший от дождей, увитый плющом…

Миг — и все стало по-прежнему.

А что видишь ты? — глаза эльфа зажглись прежним интересом. Нолдо, для которого знания дороже всех богатств.

Даже здесь. Даже сейчас…

Берен открылся для осанвэ — смотри, Ном! — и на миг Финрод увидел звездную бездну его глазами. Потом все исчезло — для обоих. Осталась лишь серебристая мгла.

Там — мой Дом, Финрод. Я завидовал тебе, как сирота-приемыш завидует родному сыну… Оказалось — зря: у меня есть Дом. Просто, чтобы попасть туда, нужно пройти все до конца. А я не могу. Я кое-что не доделал…

Он почувствовал, что рассказывать Финроду о том, что произошло после его смерти — не имеет смысла: эльф уже все знает.

Откуда?

Идем…

На этот раз — действительно чертоги. Теряющиеся в полумраке ряды мраморных колонн, и — никого, только они двое…

Они двое — и мерцающий в невообразимом отдалении далекий свет…

Далекий свет — и щемяще-прекрасная мелодия, облекающая своды, обозначающая их…

Обозначающая их — там, высоко, не разглядеть: она отражается от потолка, обвивает балки и льется вниз тоненькой струйкой, хрустальным дождем, осыпается яблоневым цветом…

Высокий трон и неподвижная фигура в багрянице одежд. Ни эльф, ни человек не могут сидеть так неподвижно, не могут смотреть так пристально.

Намо…

Высокий трон — и тонкая золотистая фигурка у ног Валы — Владыки Судеб.

Тинувиэль…

Она умолкла — в тот миг, когда Финрод ввел Берена в круг света.

Ты просишь о невозможном.

Разве мы не совершили невозможного? Разве Валар по силам меньше, чем эльфам и смертным?

Это не в моей власти.

Тогда к чьим ногам мне пасть?

Подожди…

Вала прикрывает веки. На века? На миг?

Здесь нет времени…

Эхо мыслей Владык проносится по бесконечным залам сквозняком.

Владыки…

В смятении?

Что-то происходит… Что-то…

Огромный зал уже не пуст. Серой, цвета потускневшего серебра статуэткой возникает у колонны Одинокая. В темно-красном, почти черном, с золотой искрой — Вайрэ? А из ниоткуда, сгущаясь, как туман в капли росы, шагают в круг света новые тени.

Первая — плащ когда-то был алым, одеяние — черным; пылают глаза и сомкнуты густые, крыльями изломанные брови. Берену не нужны подсказки, чтобы узнать его…

Вторая — лазурные с серебром одежды, русые волосы схвачены серебряной заколкой, бледное и благородное лицо хранит отпечаток старой боли… На миг Берену показалось, что перед ним Фингон…

Третья — темный шелк волос, бездонная синева глаз, безупречный овал лица, белое платье с алым пятном под грудью…

Четвертая — пепельные волосы, иней на ресницах, навсегда вмерзшее в глаза страдание, и кажется — даже ткань платья застыла коробом, ломается от движений…

Пятая — серебро кос, темные глаза, длинные ресницы и маленькие пяльца в руках…

Шестая — королевская осанка, широкие плечи, мудрость и печаль в глазах… Берен мимоходом огорчился, что не увидит здесь ушедших предков — а каково ему видеть приходящими сюда своих потомков: одного за другим, одного за другим?

Седьмая тень… Знакомое лицо, глаза, которые при жизни были полны пламени, сейчас погасли. Разлука, которая продлится до конца времен, положила между бровей резкую складку. На руке — плетеный браслет, подаренный смертной женщиной.

Восьмая тень. Почерневший от копоти и запекшейся крови, рассеченный во многих местах доспех, и волосы такие же, как у братьев, — рассыпались по темному металлу и навсегда прилипли к напряженному лбу. Глаза — суровые, стальные, по которым он и получил свое имя и свою судьбу — теперь опустошены и блуждают, точно в поисках потерянного сокровища…

Девятая тень. Охотничья одежда, волосы стянуты на затылке серебряной тесьмой, насмешка в глазах…

Нэндил?

Оглядевшись, Берен увидел и остальных десятерых… И Финрод увидел их — тоже…

Он был в вашей власти, и вы пощадили его. Почему?

Это была не моя судьба… Я не должен был убивать его, я должен был — и хотел — принести надежду. Для всех…

И даже для него?

И даже для него. Прости, Нолофинвэ. Прости, Феанаро. Прости, Король — у меня не получилось…

Другая тень выступила вперед:

Почему ты просишь о том, в чем было отказано мне?

Потому что могу просить…

Грозный, слишком яркий для этого места блеск глаз высокого огненного нолдо:

Я должен ненавидеть вас — но не могу. Вы покусились на мои Камни — но вы вырвали один из рук Моргота. Не знаю, хорошую или плохую сослужу я вам службу — мое слово скорее помеха, но все же… Намо, Великий — я прошу за них! Здесь или где-то еще — пусть они будут вместе.

Я слышал тебя, Феанаро.

Скорбные, благородные черты Нолофинвэ на миг трогает улыбка.

И все-таки он был повержен. Дважды позор: повержен девой и пощажен своим смертельным врагом! Эта рана будет саднить больнее, чем нанесенные мной. Я прошу за них, Высокий! Во имя наших любимых, тоскующих в разлуке — исполни просьбу дочери Тингола.

Ты понимаешь, о чем просишь?

Я прошу дать надежду всем, кто ждет нашего возвращения.

А ты знаешь, кто в силах дать такую надежду?

Но ведь вы — звено между Ним и этим миром!

Я слышал твою просьбу, Инголдо-Финвэ…

Печальный взгляд Мириэль.

Я ошибалась. Но теперь я хочу избрать жизнь. Я прошу за них, Судья.

Твои слова услышаны, Мириэль Сериндэ… Но Силы хотят услышать, что скажешь ты, Инголдо Финарато Атандил. Ты, принявший в их деяниях не последнюю часть…

Мучительно молчание мыслей Финрода.

Просить за них — все равно что просить за себя. Я не могу. Прости, Высокий. Пусть будет так, как решит Он, к кому мы все взываем. Пусть исполнится Его воля.

Твои слова услышаны, Инголдо Финарато.

Мысль Нэндила звучит бронзово и ясно, как голос — при жизни.

А я не такой гордый, как мой король. Мне будет приятно знать, что мы умерли не зря. Мы просим за них!

Тысячи, — ужаснулся Берен, услышав хор:

Мы просим за них!

Тэлери, зарубленные в Альквалондэ, и нолдор, застреленные там же, погибшие в волнах, поднятых скорбью Уинен, синдар и авари, убитые в схватках с орками Моргота, замученные в подземельях Утумно, нандор из народа Денэтора, истребленные в дни сумерек Средиземья, опять нолдор — замерзшие и ушедшие под лед в Хэлкараксэ, павшие в битвах, сгоревшие на Ард-Гален, насмерть забитые орками-надсмотрщиками, умершие своей волей, не вынеся издевательств и мучений… Тысячи и тысячи — как один: