Алекс обратил особое внимание на последние слова Амелии и многозначительную улыбку, которой она одарила Макса. Он взглядом проводил Амелию, поняв, что между супругами существует какой-то важный заговор.
— Амелия права? — поинтересовался Макс. — Ты действительно больше не хочешь аборта?
— Я не хотел этого, даже когда говорил эти слова. Во мне играл адреналин. — Алекс изучающе посмотрел на Макса. — Амелия нисколько не удивилась, услышав о беременности Дейзи, хотя знала, что моя жена принимает противозачаточные таблетки.
Чем это объяснить?
— Мы оба надеялись на такой исход, вот и все объяснение.
— Ты лжешь! Дейзи говорила, что Амелия сама покупала для нее таблетки. Скажи правду!
— Да, так оно и было. Мы хотели сделать как лучше.
На Алекса снизошло какое-то оцепенение. Он вспомнил маленькие упаковки, в которые были расфасованы таблетки. Он еще тогда обратил внимание, что они не покрыты оболочкой. В эпоху, когда большинство снадобий одевают в блестящую оболочку, его должно было бы удивить, что существуют таблетки, покрытые каким-то подобием компактной пудры.
Алекс почувствовал ставшее уже знакомым стеснение в груди. Он снова не поверил жене и снова оказался не прав.
— Ты это спланировал? Так же, как спланировал все остальное. Каким-то образом вы подменили таблетки.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты все понимаешь! Правду, Макс, и немедленно!
Казалось, старик вот-вот упадет. На подогнувшихся ногах он проковылял к креслу и тяжело опустился в него.
— Ты действительно ничего не понял? Это был мой долг!
— Твой долг! Конечно, конечно — долг, как ты его понимаешь, Какой же я дурак! Ведь я же знал, что ты одержим этой семейной историей, но не думал, что до такой степени.
Желчь подступила к горлу. С самого начала они с Дейзи были не более чем марионетками в руках Макса.
— До какой степени? Господи, да ты должен быть мне признателен по гроб жизни! — Макс вскочил с кресла и трясущейся рукой указал на грудь Алекса. — Для историка, коим ты являешься, ты начисто лишен чувства собственного происхождения. Ты же правнук императора!
— Моя фамилия — Марков. Это единственная семья, которая для меня что-то значит.
— Бесполезная шайка бродяг. Бродяг — слышишь меня? Ты — Романов, и твой долг иметь наследника. Но ты в этом совершенно не заинтересован, да?
— Мое право решать, а не твое!
— Такое дело выше твоих частных капризов.
— Когда она сказала, что беременна, я решил, что она сделала это сознательно. И я обвинил ее во лжи, понял ты, мерзавец?!
Макс отпрянул. Его благородное негодование несколько поблекло.
— Попробуй посмотреть на это с моей точки зрения. В моем распоряжении было только шесть месяцев, так что действовать надо было быстро. Я не мог надеяться, что ты влюбишься в нее.
Человек с таким интеллектом, как у тебя, не может всерьез заинтересоваться такой дурой, как моя дочь. Ты мог бы увлечься только ее сексуальными прелестями.
Алексу стало тошно. Каково было его милой интеллигентной жене общаться с отцом, который ее совершенно не уважал?
— Эта дура гораздо умнее нас с тобой, вместе взятых.
— Я не нуждаюсь в твоей вежливости.
— Это не вежливость. Ты совершенно не знаешь свою собственную дочь.
— Я знаю только одно — мне надо было сделать все, что в моих силах, чтобы у династии Романовых появился законный наследник.
— Не тебе было это решать.
— Не совсем так. За всю историю своего служения династии Петровы зачастую делали для блага Романовых то, с чем последние бывали и не согласны.
Алекс взглянул на тестя. Ясно как день, что в делах, касающихся царской династии. Макс не вполне нормален, хотя в другом кажется совершенно разумным.
— Ты был готов дать роду зачахнуть, — произнес Макс. — Я не мог этого допустить.
Обсуждать вопрос дальше не имело смысла. Для Макса дитя, которое вынашивала Дейзи, было всего лишь пешкой, для Алекса ребенок значил гораздо больше — в Маркове проснулся родительский инстинкт.
— Какие таблетки вы ей дали?
— Они не повредят ребенку. Это были детские таблетки с фтором. — Макс откинулся на спинку кресла. — Тебе надо обязательно найти Дейзи, пока, она не наделала глупостей. Что, если она вздумает избавиться от ребенка?
Алекс удивленно посмотрел на старика. Злость уступила место жалости. Макс прожил столько лет, но так и не удосужился понять, какая у него замечательная дочь.
— Ничто в мире не заставит ее сделать аборт. Дейзи — очень сильный человек. Макс. Она сделает все, чтобы сохранить дитя.
Алекс догнал цирк следующим утром в Чапануге. Дни становились все короче, наступала осень, и цирк устремился к югу, к зимним квартирам близ Тампы, где в конце октября должна была состояться прощальная гастроль. Годичный отпуск Алекса заканчивался в январе, и до истечения этого срока он собирался съездить на Украину, но теперь, когда исчезла Дейзи, все планы потеряли всякий смысл.
Он осмотрел площадку, отметив, что местность неровная и очень трудно будет найти место для шапито. Алекса шатало от усталости, но он с рвением взялся за оборудование площадки, дела не смогут отвлечь его от мыслей о Дейзи — ничто не сможет, но по крайней мере время потечет быстрее.
Пригнать машину Алекса на стоянку должен был Трей, но он еще не прибыл, и Марков направился в столовую, выпить чашку крепчайшего кофе, способного выжечь дыру в его и без того больном желудке. Но не успел Алекс наполнить чашку, как услышал призывный трубный глас. Тихо выругавшись, Алекс поспешил в слоновник.
Подойдя к фургону, он застал Мартина Нико в отвратительном расположении духа.
— Алекс, отдай мне дубинку, ну хоть на один день — и мы покончим со всем этим безобразием.
То была пустая угроза После стычки с Синджуном Мартин потерял всякую охоту прибегать к электрошоку. Алексу было очень приятно сознавать, что именно Дейзи сумела прочистить мозги дрессировщику слонов — он перестал бить своих подопечных, которые, кстати говоря, стали после этого гораздо лучше работать. Надо дать понять Нико, что возврата к старому быть не может.
— Пока я босс, ты не прикоснешься к дубинке.
— Тогда уведи отсюда этого маленького мерзавца.
Алекс подошел к Картофелине и сразу попал в его объятия.
Кончик хобота проник под рубашку и защекотал шею — так слоненок ласкал Дейзи. Алекс отвязал его и направился к лебедке. Картофелина затопал следом.
Когда Дейзи исчезла, слоненок отказался от еды, но Алекс, поглощенный собственным несчастьем, этою не заметил Слоненок совсем ослаб, и к Алексу обратился встревоженный Нико.
Не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что в присутствии Алекса Каргофелина буквально оживал, и дело не в том, как вел себя Марков, — для слоненка он прочно ассоциировался с Дейзи. Слоненок снова стал есть и повсюду ходил за Алексом, как некогда ходил за Дейзи.
Так вдвоем они и пошли к автолебедке. Рядом лежал свернутый нейлон, который предстояло натянуть на высоченные шесты. Брэйди был уже на месте и вышел навстречу Алексу.
Что бы он делал без Брэйди? Этот человек вместе с Джеком взял на себя руководство всеми делами на время частых отлучек Алекса.
Следующие несколько часов он работал вместе с рабочими в поте лица, не сняв костюма, в котором приехал. Скоро голубая оксфордская сорочка пропиталась потом, он порвал брюки, но какое это имело значение? Монотонная физическая работа отвлекала от мрачных мыслей. Тем временем приехал Трей и пригнал вагончик.
Алекс в сопровождении неизменного Картофелины направился в трейлер. Привязав слоненка возле кучи сена, заготовленного Диггером, Алекс остановился у двери. В помещении все напоминало о прежней хозяйке — витал ее запах, на вещах остались следы ее прикосновений. Не хватало только самой Дейзи. Алекс начал ненавидеть покинутый ею трейлер.
Однако делать нечего, он вошел и начал Переодеваться. Перед его мысленным взором одна за другой мелькали картины недавнего, такого счастливого прошлого: вот Дейзи смотрит на него с кушетки, вот она, вымазанная с ног до головы грязью, страшно усталая, но с сознанием выполненного долга открывает дверь… Алекс подошел к холодильнику — там стояли банка пива и пакетик йогурта, купленный еще Дейзи. Срок давно вышел, но Алекс не мог заставить себя выбросить его.
