— О, это госпожа тетя! Я спрячусь в сундуке с одеждой.

— Ни в коем случае! — возразил Гай сквозь смех. Паж громко ему вторил.

Рыцарь поспешно распахнул дверь и крикнул:

— Вы ищете Магдалену, госпожа? Она только что вернулась с розмарином, и я попросил ее составить мне компанию еще на несколько минут.

Он поманил ее к себе. И в эту минуту Магдалена влюбилась в лорда Жерве. Встав рядом с ним, она объяснила:

— Я как раз возвращалась в солар, мадам. Но кто проводит господина в южную башню?

— Как кто? Джайлз, разумеется, — ответила леди Элинор, показав на стоявшего за дверью пажа лорда Беллера. — Поспеши, дитя мое. Не стоит утомлять гостя своей болтовней.

Лорд де Жерве с улыбкой смотрел вслед маленькой фигурке, неохотно плетущейся к винтовой лестнице, ведущей вниз, в семейные покои на втором этаже донжона. Если попробовать убедить Эдмунда оторваться от своих весьма разнообразных занятий и уделить хотя бы чуточку внимания невесте, они могли бы прекрасно поладить. Во всяком случае, Гая нисколько не взволновали те странности, которые чувствовал в девочке лорд Беллер. Суровый воин просто не привык к детям в отличие от Гая де Жерве. Хотя его собственный брак был бездетным, под его опекой, кроме племянника, были два кузена и маленькие сводные братья и сестры, потомство от третьего и последнего замужества матери. По его мнению, дочь Изольды де Борегар от природы была наделена натурой, не терпящей никаких ограничений, унаследованной от матери. Впрочем, ее отец тоже сговорчивостью не отличался. В конце концов, подобный характер являлся отличительной чертой Плантагенетов.

Десять минут спустя, одетый в зеленую с золотом тунику поверх изумрудно-зеленых шоссов, чулок-панталон, отделанное рысьим мехом сюрко и подбитую таким же мехом бархатную мантию, Гай последовал за Джайлзом в круглую комнату в южной башне. Помещение было обставлено чрезвычайно просто: только стол и несколько стульев, да голые полы, если не считать одной-единственной шкуры у очага. Свечи ярко освещали груду пергаментов, разбросанных по столу. Комната служила лорду Беллеру чем-то вроде конторы. Над одним из пергаментов склонился писец, лихорадочно черкая гусиным пером.

— Как прошел разговор с Магдаленой? — осведомился Беллер, усаживая гостя, и жестом велел Джайлзу принести вина.

Де Жерве подождал ухода пажа, прежде чем ответить:

— Прекрасно. Она любопытствовала по поводу многих вещей, но ни секунды не колебалась, принимая решение.

— Надеюсь, ее любопытство было выражено в достаточно вежливой форме, — сухо заметил лорд Беллер.

Де Жерве улыбнулся:

— На этот счет беспокоиться не стоит. Вижу, мастер писец собирает необходимые документы.

— Среди них есть самый важный, передающий дитя под мою опеку до того времени, когда герцог потребует ее к себе. Мастер Каллум составляет необходимую бумагу, освобождающую меня от этой обязанности и называющую вас в качестве моего преемника. Ее заверят два свидетеля, и только потом приложат печать.

Жерве кивнул. Он вполне понимал желание лорда Беллера сделать все как полагается, чтобы впоследствии не было никаких недоразумений. Освобождение от обязанностей должно быть признано официально. С таким происхождением и предназначенной для нее судьбой Магдалена наверняка станет вожделенной целью для многих притязаний, и рассудительный лорд Беллер не желал, чтобы ее прошлое было поставлено ему в укор.

— Когда состоится свадьба? Гай задумчиво потер подбородок.

— В течение шести месяцев. Сначала нужно получить разрешение папы, но герцог в прекрасных отношениях с Римом и добьется признания Магдалены его законной дочерью.

Он красноречиво пожал плечами, словно желая показать, что без этого все равно не обойтись. Имеющий деньги мог купить все, что угодно, у папского окружения, особенно сейчас, во времена раскола, когда раздоры между двумя папами, в Риме и Авиньоне, каждый из которых претендовал на законность своих прав на высший церковный чин, затмевали все соображения духовности и святости. Последние ни в малейшей мере не интересовали Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Для него самым главным был вопрос, что именно могут купить его могущество и богатство у сговорчивого папы; лично он нуждался только в одном.

— Думаю, вам стоит обсудить с леди Элинор еще кое-какие проблемы, — без обиняков заявил лорд Беллер. — Она точнее меня знает, насколько созрела девочка для брачной постели.

Дождавшись кивка гостя, он позвал Джайлза и послал его за леди Элинор. Та, очевидно, ожидала зова, потому что приступила к делу с такой же прямотой, как ее брат:

— Пока что особых признаков взросления не заметно, лорд де Жерве. Насколько я понимаю, она немного отстает в развитии. Я знала немало девочек, которые уже в одиннадцатилетнем возрасте были готовы исполнять супружеские обязанности. Магдалена, по-видимому, и в двенадцать лет все еще останется ребенком. Вам придется довольно долго ждать, ибо тело ее не сформировалось.

— Не вижу причин спешить, — отозвался рыцарь. — Как только брак будет заключен, остальное может подождать. Герцог особенно подчеркивал, что не собирается принуждать девочку, иначе она не сумеет родить здоровых детей, как часто случается, когда девушка слишком молодой ложится в брачную постель. Но я рад выслушать ваше мнение, госпожа. Думаю, вы поживете с ней в Хэмптоне несколько месяцев и сумеете передать все, что знаете о девочке, леди Гвендолен, моей жене.

— Буду счастлива услужить вашей даме. Но я понадоблюсь своему брату к тому времени, когда начнутся весенние набеги, так что мне придется вернуться до Пасхи.

Лорд де Жерве понимал и соглашался с братом и сестрой, считавшими, что их долг выполнен. Вот уже одиннадцать лет они с честью несли груз обязанностей по воспитанию Магдалены, зная, что на двенадцатый год их служба должна прийти к концу. Они по-своему любили ребенка, но при этом неизменно чувствовали, что связь между ними и девочкой временная. Магдалене же ничего не было известно, хотя она недаром ощущала, что всегда была чужой и этому краю, и этим людям. Но ведь детство — это время загадок и тайн! Будь это не так, взрослым плохо бы пришлось в этом мире.

— Мадам, я буду благодарен за то время, которое вы сможете уделить Магдалене. Леди Элинор почтительно присела.

— Когда тебе угодно садиться за стол, братец?

— Как только нас позовут, — сердечно ответил Роберт. — К тому же мы с лордом де Жерве покончили с делами. Осталась только помолвка. Отец Клемент совершит обряд в часовне, после вечерни. Магдалена знает, что лорд де Жерве будет доверенным лицом своего племянника?

— Я все ей объяснил, — заверил Гай. — Вы позволите ей сесть рядом со мной во время ужина, лорд Беллер? Я хотел бы поближе познакомиться с Магдаленой. Это может облегчить нашу задачу.

Роберт Беллер слегка улыбнулся и похлопал по ладони свитком пергамента, врученным ему секретарем.

— По этому документу, лорд де Жерве, вы отныне распоряжаетесь судьбой некоей Магдалены, дочери его светлости герцога Ланкастерского и Изольды де Борегар.

— Но я не желаю, чтобы ей стало все известно, — резко бросил собеседник. — Пока его светлость сам не решит открыть ей тайну, именно вы будете считаться отцом ребенка.

— Разумеется, — согласился лорд Беллер. — А теперь давайте вернемся в зал.

Этим вечером Магдалена стояла у алтаря замковой часовни подле лорда де Жерве, ощущая собственную значимость и одновременно головокружительное возбуждение.

— Что я должна делать? — прошептала она, моргая глазами, раздраженными дымом кадильницы.

— Я надену кольцо на твой палец и принесу обет верности от имени Эдмунда, а потом ты, перед тем как в свою очередь отдать кольцо мне, должна сказать: «Я, Магдалена, приношу тебе, Гай, доверенному лицу Эдмунда де Брессе, свои обеты, и да будет Господь мне свидетелем».

Лорд Беллер, стоявший рядом с названой дочерью, протянул золотое кольцо и привычно наказал:

— Только не урони.